Дата и время не указаны

«Медленно, густым дегтем надвигается ночь. Первые звезды вспыхивают на черном небосводе, сверкая, как бриллианты на вечернем платье.

С моря снова подул северный ветер. Чайки давно умолкли, и только слышно, как равнодушно плещутся волны.

Может, мне пора писать романы? Я уже стала изъясняться, как писатель, ха-ха!

Ноги жжет, будто стою на углях. Только сейчас заметила, что одна нога голая. Когда я потеряла кроссовку? На другой ноге кроссовка тоже вот-вот порвется.

Взошла круглая луна и серебряной монетой повисла в ночном небе. Голубоватый свет упал на раскачивающиеся на ветру петли. Они завораживали каким-то всеподавляющим зловещим очарованием, эти три длинные веревки, которые оканчиваются петлями, достаточными для того, чтобы просунуть туда голову и повиснуть, испытывая при этом неземное наслаждение, в сравнении с чем оргазм кажется непосильным адским трудом…

Господи, о чем это я?

Когда я увидела виселицы, первой моей мыслью было: «Кто?!!»

Оказалось, ведьма была среди нас. Виталий первый это понял. Почему мы ему не верили? Ха-ха, какая чушь: Диана – ведьма?

Я не помнила, как убежала в лес и спряталась в зарослях папоротника, наблюдая за происходящим.

Видя, как Дима ударил ружьем Вита, мне вдруг очень захотелось вернуться к скрюченному дереву и еще раз посмотреть на петли.

Есть такая поговорка: «Человек может без конца смотреть на огонь, на воду и как кто-то работает». Я бы еще добавила «на виселицы»…

Теперь Стропов неподвижно сидит у трупа Дианы и что-то рассказывает ему.

Что? Я разве не сказала вам, что было после того, как Виталий рухнул на землю от удара прикладом? Ха!

…Некоторое время он остекленевшими глазами смотрел на бездыханное тело Сосновцева. Затем сел в пыль и стал осыпать поцелуями Диану, что-то нашептывая ей на ухо. Потом он рассмеялся.

Раздался болезненный стон. Дима ласково погладил по голове Ди и, кряхтя, обхватил за подмышки Вита. Он потащил его в лес, что-то напевая при этом. На лице его застыло выражение детского упрямства: «А я хочу!» Через минуту он скрылся в листве.

Дима появился примерно через полчаса, и все это время я не выходила из укрытия. Он шел какой-то странной походкой. Глядя на него, я представила себе мертвеца, который долгое время пролежал в могиле, после чего некая мрачная неведомая сила оживила его и поручила ему выполнить какое-то очень, очень важное задание. Он звал меня.

«Оленька! – надрывал Дима глотку. – Ку-ку, радость моя, где ты?! Можно трогаться дальше, мы слишком долго здесь торчим…» Бесцельно шатаясь по опушке, он изредка поглядывал на веревки, свисающие с дерева подобно сонным змеям, и на лице его отражалась искренняя радость. Наконец это ему надоело, и он уселся по-турецки возле мертвого тела Дианы и находился в такой позе больше часа.

Холод усилился. Под ногами что-то прошуршало. Может, стоит выйти?

Вопросы вихрем вертелись в голове, оставаясь в подавляющем большинстве без ответа. Что опять случилось с Димой? Похоже, снова приступ. Куда он дел Виталия и жив ли он? Что делать дальше? Идти сейчас или спрятаться?!

На меня стала уж было накатывать дрема, как вдруг Дима встрепенулся и встал. Сквозь ветки и листву разглядеть в сумерках его было почти невозможно, но я сразу заметила, как изменилась его поза.

– Оля? – отрывисто спросил парень, и я узнала его прежний родной голос, такой нужный мне и теплый. Я вышла из-за кустов и направилась к Диме.