– Это ты серьезно, Шевченко? – Шеф, умевший порой читать мысли, оторвал недоуменный взгляд от свежевыкатанной, только из принтера, страницы. – Более чем! – твердо ответил журналист. – Пока только начало, к вечеру закончу. На самом верху листа стояло привычное: «Страшная М.». …Машкина Людмила Васильевна умерла час назад. Ее сын, техник жилищно-эксплуатационной конторы номер двести девять, лежал в областной больнице с непонятной хворью, приводя в немалое замешательство специалистов. Шеф, закончив сеанс чтения мыслей, глубокомысленно хмыкнул: – Серьезно, вижу. А знаешь, Шевченко, ваяй! Свежая тема, и материал интересный, теория заговора опять же. Разоблачить думаешь? – Не знаю. – Журналист дернул плечами. – Может, остановить, задержать… Они ведь боятся света. Эти… мухи. В час дня, как обычно, Костя вышел на улицу, направившись в знакомое кафе. Не глядя, протянул пятерку, взял чашку «эспрессо», присел за столик. Тонкий рыжий волос, каким-то образом зацепившийся за пиджак, когда он брал кофе, журналист не заметил. Как и то, что девушка за стойкой в этот день была незнакомой. «Эспрессо» пился легко, даже слишком легко. Перед глазами чернели строчки недописанной статьи. Готовые странички Костя спрятал в редакционный сейф, положив рядом бронзовый кругляш пентакля. Сохранней будет! Оставался один глоток, оставался час работы… Внезапно Костя почувствовал пустоту – именно почувствовал, ощутил всем телом. Мир исчез, осталось лишь сверкающее белое Ничто, в котором неслышно кружила золотистая Муха, его Страшная М… Если ты, мечтой томим, Знаешь слово «Элоим», Муху странную бери, Муху в банку посади, Муху в банку посади, За приметами следи. Если муха чуть шумит — Под ногою медь лежит. Если усиком ведет — К серебру тебя зовет. Если хлопает крылом — Под ногами злата ком. «Сейчас залаю», – успел еще подумать он.6