Как и неделю назад, переговоры с экипажем повёл Стриженый. Когда люк, ведущий в кабину «Геркулеса», распахнулся, Стриженый приказал показавшемуся пилоту опустить трап. Пилот уточнил:

– Вам нужен груз?

– Догадливый, – отметил Стриженый.

– Забирайте груз, – сказал пилот и захлопнул люк.

– Я не врубился, – Стриженый озадаченно повертел головой, – он мне хамит?

Тут рампа грузового отсека начала опускаться, и последний вопрос отпал сам собой.

– О-о! – восхитился Стриженый. – Нас уже понимаю с полуслова!

Он повернулся к подчинённым:

– Вперёд, ребята! Выпотрошите мне его!

Старший лейтенант Стуколин, всё ещё слегка пьяный и находящийся под впечатлением странной беседы, состоявшейся несколько минут назад, направился, покачиваясь, к своему грузовику. Женя Яровенко ждал его, сидя за рулём.

Когда за пеленой дождя прогремели первые выстрелы, Стуколин даже не сразу понял, что это за звуки, и только после того, как шальная пуля просвистела совсем рядом и разбила вдребезги левую фару грузовика, до него дошло: стреляют! И он упал в жидкую грязь.

Стрельба на некоторое время затихла. Женя выскочил из кабины и подбежал к Стуколину.

– Куда?! – заорал ему тот. – Ложись, сержант, мать твою!

Яровенко плюхнулся на живот и подполз к лейтенанту.

– Ты цел, старший?

– Цел я, цел, – откликнулся Стуколин. – Куда ты попёрся? Хочешь, чтоб башку прострелили?

Отчаянный малый помотал головой.

– Не хочу, – сказал он с совершенно дурацкой улыбкой. – Но и тебя, старший, оставить не могу.

– А кто тебя просил оставлять? Ждал бы себе в кабине.

Стуколин огляделся. Рампа грузового отсека была опущена и касалась бетона. Там уже стоял грузовик, подготовленный к принятию первой порции ящиков и коробок. Между задними колёсами грузовика и рампой лежал один из парней Стриженого. Лежал он на спине, раскинув руки, дождь лил ему прямо на лицо, но парень не делал никаких попыток пошевелиться. «Убит!» – понял Стуколин; он мгновенно протрезвел.

Второй парень прятался за передним колесом грузовика. Он сидел на корточках и держал в отставленной руке пистолет. Издалека марку оружия было не распознать, но старшему лейтенанту показалось, что это пистолет Токарева, известный под аббревиатурой ТТ. Остальные подчинённые Стриженого и он сам залегли в разных позициях на бетоне полосы.

– Кто стрелял?! – крикнул им Стуколин. – Вы видели, кто стрелял?

Стриженый приподнял голову.

– Стреляли из отсека, – сообщил он, и в ту же секунду, словно в подтверждение его слов, в хвосте транспорта раздались новые выстрелы.

Обзор с того места, где находился Стуколин, был не ахти, но всё же часть проёма грузового отсека он видел. Там за ящиками с натовскими пайками перемещались какие-то фигуры. Выходить наружу они явно не собирались, дожидаясь, когда пираты сами придут к ним.

Парень, прятавшийся под колёсами грузовика, вдруг бросил пистолет, встал на четвереньки и, пятясь, как рак, быстро-быстро пополз прочь.

– Вот и война началась, старший, – прошептал Женя; дурацкая улыбка не сходила с его лица. – Настоящая война!

– Чему ты-то радуешься, идиот? – озлился на него Стуколин. – Война? Одного из наших уже убили, вот тебе и вся война.

– Эй, лейтенант! – окликнул Стриженый. – Что делать будем? Идеи какие-нибудь есть?

Пока Алексей прикидывал, как бы ответить помягче, своё слово решили высказать те, кто засел в «Геркулесе».

– Русские! – воззвал сильный мужской голос. – Убирайтесь, русские! Вы ничего не получите! Убирайтесь, пока мы не пустили вам кровь!

– Дурачьё! – проревел в ответ Стриженый. – Чтобы вас всех грохнуть, нам достаточно одной гранаты!

Он был прав. Если в грузовой отсек транспортного самолёта забросить хотя бы одну осколочную гранату, будет такое… месиво. Но от этого крайнего во всех смыслах поступка не выигрывал никто: ни боевики, засевшие в транспорте, ни пираты. Патовая ситуация. Боевики, кажется, это прекрасно понимали.

Владелец сильного голоса и Стриженый принялись переругиваться, поминая матушек. Боевики с транспорта явно тянули время.

«Зачем им это?» – спросил себя Стуколин и вдруг понял зачем.

– Сиди здесь, – приказал он Жене Яровенко, – и не вздумай высовываться. Понял меня?

– Так точно, старший, – по-прежнему весело откликнулся Женя.

– Смотри у меня, – утвердил напоследок серьёзность своего приказа Алексей и по-пластунски пополз туда, где лежал и ругался Стриженый.

Добравшись до него, старший лейтенант притянул Стриженого к себе и зашептал ему на ухо:

– Это пора кончать. Они тянут время. Они ждут подмогу.

– Почему ты так решил? – спросил Стриженый тоже шёпотом.

– В Заполярье у них есть свои агенты. Об этом нас предупреждали. Пилоты не могли быть уверены в том, что их и во второй раз будут сажать на ту же самую полосу. Но подготовиться к такому варианту они могли.

– Ты хочешь сказать, что сейчас сюда едут их бойцы? – Стриженый нахмурился. – А сколько их будет? И чем они будут вооружены?

Стуколин пожал плечами:

– Этого я не знаю.

– У меня двадцать четыре пацана… точнее, двадцать два… – Стриженый напряжённо думал, движение мысли прямо-таки отражалось на его лице. – У всех лёгкое стрелковое оружие… Мы не знаем, сколько бойцов в самолёте и сколько ещё прибудет… Нужно уходить! – сделал он вывод.

– Уходить?! – Стуколин даже повысил голос. – Ты собираешься всё бросить и уйти?

– Да, – Стриженый опустил глаза, но от решения своего не отказался. – Они перестреляют нас, как… как кроликов.

– Мы не имеем права отпустить их! – заявил Стуколин.

– За всех не выступай, – огрызнулся Стриженый, он продолжал прятать глаза и говорил без свойственной ему уверенности, что, конечно, выдавало его душевное смятение. – Меня подрядили забрать груз… Забрать груз, и только! Я – перекупщик, понятно? Я – коммерсант…

– Коммерсант, – с невыразимым презрением произнёс Стуколин. – То-то ты с пушкой ходишь.

– В наше время коммерсанту без пушки нельзя, – охотно сменил тему Стриженый. – В наше время без пушки тебя и за человека никто не примет.

Перевалившись на бок, Стуколин почесал кулак.

– Да тебя и с пушкой за человека никто не примет. Ещё только стрелять начали, он уже обгадился. Родину, говорит, люблю. О детях, говорит, думаю. Защитник отечества, блин.

Стриженый побагровел.

– Ты много о себе думаешь, лейтенант, – сказал он злым голосом. – Я ведь и обидеться могу.

– Да плевать я хотел на твои обиды! Мы здесь треплемся, а время идёт. Нужно что-то делать, иначе нас и вправду всех перестреляют!

Стриженый задышал носом и сразу чихнул. Выругавшись, он посмотрел на Стуколина более трезвым взглядом.

– Ты что-то придумал, лейтенант? Или, может, всё-таки гранатой? Но у меня гранат нет.

– Гранаты и у меня нет, – признался Стуколин. – Но граната нам не нужна. Мы их выкурим без всякой гранаты.

– Это как?

– Дым. Хороший едкий дым. Мы их выкурим.

– Дымовой шашки у меня тоже нет.

– Узко мыслишь, Павел! – Стуколин был отходчив, а потому раздражение, вызванное нерешительностью Стриженого, проявившейся в самый ответственный момент, сразу прошло. – Для дыма шашка не нужна. Достаточно ветоши, сырых веток, бутылки автомобильного масла и канистры бензина.

– Идея! – одобрил Стриженый с горячим энтузиазмом; он уже улыбался. – Ох как они побегут!

Повернувшись, он свистнул и замахал рукой, призывая своих пацанов. Те зашевелились и поползли со всех сторон. Боевики, засевшие в грузовом отсеке «Геркулеса», обнаружив активность в стане противника, открыли беспорядочную стрельбу. Это, впрочем, не помешало Стриженому провести военный совет и отдать подчинённым соответствующие распоряжения. Когда парни отправились готовить наполнители для дымовых шашек, Стриженый снова обратился к Стуколину:

– Минут пятнадцать, лейтенант, у нас на это уйдёт. А потом… как груз доставлять будем? Мелкими порциями? Или одной большой?

– Мелкими удобнее. Но есть риск, что кого-нибудь подстрелят…

– Кого-нибудь подстрелят в любом случае, – пообещал Стриженый.

– Понятно, но риск можно свести к минимуму, – ответил Стуколин и изложил свой план.

– А кто в кузов полезет? – уточнил Стриженый, выслушав старшего лейтенанта.

– Я полезу, – браво отвечал Стуколин. – Я предложил, я и полезу.

– Что ж, – резюмировал Стриженый, помолчав, – никто тебя за язык не тянул.

Ветки валежника, сырые от дождя, обмотали ветошью, обильно политую машинным маслом и бензином. Получившуюся «куклу» укрепили куском бечёвки. Работы велись в кузове «ЗИЛа», принадлежащего воинской части 461-13"бис". Затем «куклу» прислонили к заднему борту, поставив на попа, а в специально проделанную в ветоши дыру впихнули бутылку с бензином, в горлышко которой насовали сухой бумаги – это запал. Поджечь его и собирался старший лейтенант Стуколин, расположившийся на полу кузова таким образом, чтобы не попасть под обстрел и не пострадать при ударе. Каблуками сапог старший лейтенант упирался в скамейку по правому борту, в левой руке он держал зажигалку, которую ему отдал Стриженый, правая была свободна, но в любой момент могла выхватить пистолет ТТ, засунутый в карман куртки.

– Готов, старший? – спросил Женя, показав над задним бортом своё чумазое от грязи лицо.

– Всегда готов, – буркнул Стуколин; он немного нервничал.

Яровенко занял место в кабине, развернулся и врубил передачу заднего хода. Как и следовало ожидать, боевики на транспорте, едва завидев приближающийся грузовик, открыли по нему беглый огонь. Пацаны Стриженого не остались в долгу, но, по настоянию Стуколина, они стреляли в воздух: Алексей опасался, что какая-нибудь шальная пуля нанесёт непоправимый вред «Геркулесу», и он загорится или не сможет потом взлететь.

Старший лейтенант лежал на полу кузова и наблюдал, как пули рвут натянутый брезент над его головой. В этот момент он старался ни о чём не думать; посторонние мысли, как Алексею казалось, могли помешать ему быстро и точно привести в действие намеченный план.

Яровенко предстояло выполнить ювелирную работу. На заднем ходу он объехал грузовик, стоявший пустым у рампы, и буквально впритирку к нему – борт к борту – подал «ЗИЛ» к норвежскому транспорту. Пули продолжали свистеть. Одна из них выбила щепку из доски заднего борта, другая зацепила «куклу». Старший лейтенант продолжал оставаться безучастным и неподвижным. Но когда «ЗИЛ» остановился, Стуколин начал действовать. Он чиркнул кремнием зажигалки. Импровизированный фитиль занялся, и Алексей, приподнявшись, ухватился руками за «куклу» с очевидным намерением толкнуть её так, чтобы она перевалилась через борт и упала на рампу грузового отсека. Стрельба стихла: видимо, боевики обалдели, не понимая, что этот грузовик-камикадзе собирается сделать. Фитиль горел бойко, а Стуколин напрягал все силы, пытаясь из полулежачего положения выпихнуть вонючую «куклу» за борт. «Кукла» не поддавалась. Скорее всего, ветошь за что-то там зацепилась, и старший лейтенант сообразил, что ещё секунда-другая и будет поздно: «кукла» останется в грузовике и зачадит.

И тогда Алексей встал. Он поднялся в полный рост и, даже не глядя в сторону «Геркулеса», дёрнул «куклу» вверх, одновременно толкая её вперёд. С треском рвущейся ткани «кукла» поддалась и вывалилась за борт. Разлетелись осколки бутылки с бензином. Почти сразу пошёл дым. Старший лейтенант отпрянул вглубь кузова, но уйти с линии огня не успел. Пятимиллиметровая пуля, выпущенная из винтовки «Имбел» MD2 (производство Бразилии), пробила ему грудь.

Стуколина швырнуло на пол грузовика, и на секунду от сильной боли он потерял сознание. Когда старший лейтенант очнулся, грузовик уже нёсся по бетону, подскакивая на стыках, Алексея бросало от борта к борту; ему казалось, что он вдруг попал в недра адской машины – то ли центрифуги, то ли бетономешалки. Перед глазами всё плыло, дышать было больно и трудно. Он решил, что умирает и это первый круг ада. Но потом тряска прекратилась, и рядом появился кто-то другой, и Стуколин понял, что ничего ещё не кончилось, что люди, стрелявшие в него, пришли завершить начатое и что их нужно встретить достойно.

Старший лейтенант потянулся за пистолетом. «Хоть одного, да с собой заберу», – мелькнуло в затуманенном сознании. Он нащупал рукоятку, но вытащить пистолет из кармана не хватило сил.

– Убили, сволочи! – протяжно закричал Женя Яровенко. – Старшего убили!