Дагестан

В ресторане грохотала забойная, не для позднего вечера музыка. Шумное местечко с холодным названием «Север». Елена Моравец не была здесь ни разу, она даже днем старалась обходить это заведение стороной. В основном тут собиралась молодежь. Парни и девушки толпились у входа, словно попасть внутрь кабака можно было по пропускам или там действовал фейс-контроль.

Ее модный черный гольф подчеркивал тонкую талию, невысокую грудь. В пуловере, свободных брюках и на шпильках она казалась совсем юной. Когда она в полном одиночестве шла по набережной, два морских пехотинца попытались завести с ней знакомство. И она подумала, невольно улыбнувшись: «Действительно, когда я последний раз гуляла?» Парни поняли ее улыбку по-своему и увязались за ней. Высокий и худощавый, лихо заломив черный берет на ухо, шел рядом; краснолицый увалень лет девятнадцати – позади. Один довольно удачно острил, второй робко хихикал.

– Знаете, как получилась первая мясорубка? Это когда Карлсон надел штаны наизнанку.

Лена грустно улыбнулась шутке молоденького пехотинца.

Неизвестно, сколько бы они шли так, если бы их не остановил чуть насмешливый голос:

– «Недоступный» под конвоем «Игривого» и «Смешливого».

Девушка быстро сориентировалась, поворачиваясь к Сергею и напуская в голос иронию:

– А, гвардии лейтенант Перминов…

«Конвой» быстренько набрал ход и скрылся за причалом.

Сергей был одет в джинсы и майку, на плечи наброшена легкая коричневая куртка из тонкой кожи, скорее ветровка на «молнии» и с классическим воротником.

Сергей поздоровался, беря Елену под руку:

– Привет, Рыжик.

– Привет. Давно не виделись.

– Знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя? Я подумал: «То, что надо».

Девушка улыбнулась.

– А ты? – спросил Сергей.

– Что – я?

– Ну, что ты подумала, когда увидела меня в первый раз?

Лена на минуту задумалась.

– Тебя всегда звали Серым. Грей – это «серый» по-английски. И я подумала, глядя на тебя: «Капитан Грей».

– Не вяжется, – рассмеялся Перминов. – Выходит, ты интересовалась мною, наводила справки – кто я, как меня зовут. Цветом моим интересовалась, да?

– Может быть, – Лена игриво повела плечами. – Снова небрит? Как это похоже на тебя.

– А где твой смертоносец? – спросил Сергей.

Она ответила словами мужа:

– Не спрашивай.

– Это самое приятное, что я слышал за последние пять лет. Сходим в кабак?

– Куда? – казалось, Лена забыла или не знала этого слова.

– В ресторан. Объявим войну серым будням.

И вот они слушают грохот мощных колонок.

Похоже, Сергея в «Севере» знали неплохо. Ему улыбнулась одна официантка, другая, приветливо махнул рукой бармен. В груди девушки шевельнулась дружеская, по ее определению, ревность. Разумеется, ей нет дела до того, как развлекается лейтенант. Он друг семьи? Нет, так про него сказать нельзя. Он просто друг. Он не докучает своими визитами. И вообще появляется в их доме всегда по делу: например, занять денег.

Сергей воспитывался без отца – тот бросил семью, когда Сергею исполнился год. А мать умерла, когда он заканчивал последний курс военно-морского училища. Елене всегда было жаль этого парня: неустроенный, однако не нуждающийся в чьих-то советах и помощи. Жил неумело, расходовал себя по своему усмотрению. И вот странность: Лене никогда не приходило в голову, что его стоит познакомить с подругой или просто задаться мыслью: «Ему нужна женщина». Но что для него семья? Наверное, он понимал это на примере своей матери: одинокой, счастливой только наполовину, ушедшей до срока. Может, он не хотел быть счастливее ее? Видел в этом что-то вроде предательства по отношению к ней?

Ответов гораздо больше, чем вопросов.

– Потанцуем?

Он старомодный, подумала она, принимая предложение. Он – последний из… Нет, просто «последний герой». Его обветшалое общение находилось на уровне десятого класса и… этого кабака, где, на удивление, оказалось много офицеров; мелькнули перед глазами несколько знакомых лиц, все неприятно потные, раскрасневшиеся. Каспийцы глушили водку, тискали местных «северянок», дергались в быстром танце.

Почему раньше она этого не видела? Разве что слышала про скверную репутацию «Севера». Оказалась здесь потому, что «гуляла», потому что ее пригласил Сергей. Пригласил в кабак, а не в ресторан и оправдал ее вынужденное мероприятие. И спасибо ему за это.

– У тебя есть девушка? – спросила она тоном «последней героини». Следовало бы спросить про женщину. И вообще пора бросать думать о Сергее в таком ключе, ибо скоро в ее глазах он окажется девственником. Наверное, она преувеличивала свою роль в жизни Сергея. Но так устроена женщина: ее интересует то, что о ней говорят. Оттого и задавала столько вопросов. А вот сейчас на свой вопрос хотела услышать: «Да, есть девушка». Но он-то сейчас не с ней, а с Рыжиком, как прозвали Елену еще в школе.

– Была, – откровенно наигранно вздохнул Сергей.

– Где вы познакомились?

– В заброшенном доме.

– Где?!

– В заброшенном доме. На пустыре…

Гости давно ушли, а Яков не переставал думать о грядущей операции, действительно сложной и по плечу не каждому подразделению морского спецназа. Она разбивалась на две составляющие – официальную и неофициальную, что не могло не тревожить. Пожалуй, в этом крылась главная опасность. Начнешь разбрасываться – и пиши пропало.

Черт! Яков выругался. Он не уточнил один важный момент: действительно ли на борту лайнера будут присутствовать российские «знаменитости», или же это бутафория, «добро», как сказал Виталий, на проведение спецмероприятия? Для достижения истинных целей спецслужбы могли подбросить дезинформацию.

Крупная игра, качал головой капитан. Что стоит за ней? Какая информация интересует Комитет или лично сенатора? Только ли политика? Нет. Вся политика скроена из денежных купюр. «Политика – это большой бизнес под прикрытием», – вывел он удачную, на его взгляд, формулировку.

«Информация носит закрытый характер даже для тебя». С этим еще можно согласиться. А вот то, что она содержит специфические особенности из области цифровых технологий – это из области фантастики, для слабоумных: морской лайнер, сборище террористов и нефтяных шейхов. Куда приткнуть цифровые технологии? Но не просто же так высказался Козырин, он наверняка готовился к разговору. И еще этот Алан Боциев. Может, его специально «наделили» знаниями в той области, в которой бойцы спецгруппы ни бум-бум? Нет, не то. Хотя бы один из бойцов будет рядом, когда осетин станет ведрами черпать секретную информацию. А если Алан действительно спец в этой области, то Крекер без труда разберется в ней. Для Козырина Леша Шумилов – спец по компьютерному оборудованию, взломщик систем связи. Но вряд ли подполковник догадывается, что Крекер на спор всего за час взламывал базу данных Управления «К» МВД России – ведомства, которое расследует дела, связанные с преступлениями в сфере высоких технологий.

Универсальный боец, помимо английского, знает арабский, в совершенстве владеет холодным и огнестрельным оружием. Мобильное подразделение «Крекер», способное поймать за руку и отсечь ее, не поморщившись. На месте он разберется, что к чему.

Яков шагал из угла в угол и курил одну сигарету за другой в течение часа. И только в начале первого вдруг словно проснулся: жена до сих пор не вернулась.

Зная характер Сергея, Лена уже во второй раз предупредила его:

– Не связывайся.

За окном, занавешенным редким тюлем, больше похожим на рыбачью сеть, завязалась драка, скоро перешедшая в откровенное избиение. Двое разошедшихся мордоворотов молотили ногами неподвижное тело молоденького паренька.

«Почему никто не вмешается?» – думала побледневшая девушка. И в то же время сжимала сильную руку Сергея, опуская тот факт, что успокаивает лейтенанта морского спецназа. Может, на то повлияла кабацкая атмосфера, где знакомые офицеры потеряли свой облик и стали просто оравой пьяных докеров.

Она даже не заметила, как к ним за столик подсел изрядно подвыпивший капитан 3 ранга Андрей Кашинский – с блестевшей лысиной и красным носом. Тритоныч был похож на разгримированного и уже оттянувшегося после трудового дня Деда Мороза.

– Гуляете, молодежь? – Кашинский обернулся и свистнул официанту: – Вестовой, чаю! То есть водки, мать ее на всю глубину!

– Не связывайся. Вообще не смотри в окно, нас это не касается. Почему не приходишь? – бросала она отрывистые фразы, продолжая сжимать руку лейтенанта. – Мы были в Москве. Купили в метро билеты в Большой, а они оказались фальшивками, представляешь? Налей мне еще коньяка.

– Вам продали липу? – басовито рассмеялся Тритоныч, заливая спиртным свое первое поражение. И эта обида не выходила из его флотской груди. – Вот ведь, б…во! Прямо в кают-компании по еб…нику надавали! – ругался он на весь ресторан, глядя на Лену Моравец, как на старшину третьей статьи.

– Блин! – воскликнул Сергей. – Они же убьют его.

– Кого там убивают? – Тритоныч отодвинул занавеску и пьяно посмотрел за окно.

Лена встала и потянула Сергея за руку.

– Пойдем отсюда.

– Пойдем.

– Да, ребята, отчаливаем. Стоп! Лови выброску! – Кашинский сунул мятый полтинник в руку официанта. – А вот теперь можно отваливать.

– Дай мне честное слово…

– Даю, – быстро согласился Сергей.

Пока он расплачивался с официанткой, первым на улице оказался Тритоныч.

– Давай, дед, вали отсюда, – услышала Елена, выбегая из ресторана.

– Ты кого дедом назвал, бокоплав канализационный!

Пригнувшись и больше не вступая в словесную перепалку, кап-три, которому давно пошел шестой десяток, шагнул навстречу парню и двумя руками нанес ему такой мощный удар в грудь, что тот отлетел метра на два. И тут же пресек попытку второго поднять для удара руку: стукнул его тыльной частью ладони в лоб. Лене показалось, что Тритоныч внимательно разглядывает его ошеломленное лицо с округлившими глазами, даже слегка наклонил свою хмельную голову. Крепко схватив его двумя пальцами за нос, «дед» дернул руку вниз и, не отпуская его носа, – вверх. Только эти два коротких движения, однако ноги парня взметнулись вверх, и он грохнулся спиной на асфальтированную площадку, как если бы его снесли мощной подсечкой.

И только сейчас из милицейской машины, стоящей в десятке метров, появилась пара патрульных «кавказской наружности».

Кашинский склонился над бесчувственным парнем и, не поднимая головы, бросил:

– Вызовите «Скорую».

Сержант милиции чуть помедлил, прежде чем поднести рацию к уху.

– Разве я не сдержал честного слова? – услышала Лена голос Сергея. – Тритоныч, ты домой-то дойдешь?

– Да я тут все мели знаю! – и кап-три вразвалку пошел прочь.

Перминов проводил Лену до дома. Они долго стояли у подъезда, что в очередной раз напомнило школьные годы. Она знала, что парни спорили на нее, от этого слегка перехватывало дыхание, вызывало яркий румянец на щеках. А сейчас?.. Сейчас немного стыдно. Немного потому, что одной ногой они все еще были в прошлом.

Девушка шагнула в подъезд, но обернулась. Гулянье еще не закончилось.

– Ты не хочешь поцеловать меня?

Сергей сделал шаг, другой. Остановился. Нежно коснулся ее волос, наклонил голову. У Елены перехватило дух. Сейчас произойдет то, чего по логике вещей произойти не должно: первый поцелуй.

Она закрыла глаза и слегка приоткрыла влажные губы. Ее руки обвили шею Сергея, притянули его еще ближе…

– Привет смертоносцу, – сказал он, так и не коснувшись ее губ.

Она прислонилась к двери и качала головой вслед уходящему по ночной улице Сергею. Ничего не произошло, но оба знали, что это не так.

Елена появилась перед мужем с порозовевшими щеками («Порочно порозовевшими», – подумала она, бросив взгляд в зеркало), с лукавой улыбкой и озорными глазами.

– Ты где была?

– Я гуляла. Сама по себе.

– Ты что, пьяная? – Яков потянул носом. – Ты курила, что ли?!

– Да, я была в кабаке. Выпивка, музыка, партнер. Драка. Оттянулась по полной.

– Это ты врешь, – успокоился Яков.

Женщина покачала головой, заглядывая в глаза мужа, которые на миг заслонила призрачная спина удаляющегося Сергея.

– Скажи, а ты смог бы… – Она снова видела губы Сергея, они близко-близко, от ее губ их отделяет только жаркое дыхание.

– Смог что?

– Да нет, ничего.

Приняв душ, Елена появилась в спальне в бордовой атласной сорочке, а не в ночнушке, как обычно. Сорочка едва прикрывала бедра, узенькая лямочка скользнула с плеча, когда женщина присела на кровать и коснулась рукой губ своего мужа. Вот и вторая бретелька медленно, как коралловая змейка, поползла по руке…

То, что для Якова стало привычным, представало в новом свете. Полуобнаженная грудь в тонких кружевах, топорщившихся от возбужденных сосков, таких же нетерпеливых, как и дыхание женщины, которую он видел будто впервые. Он коснулся ее шеи, провел горячей ладонью по плечу; он не узнавал волнующих изгибов ее рук, бедер. В нетерпении он попытался опрокинуть ее на спину, но она не дала сделать это. Она встала на колени и выгнула, как кошка, спину. «Господи, только бы не назвать его по имени…» – дернулась она от первого толчка…