на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить

реклама - advertisement



9

В 4.20 утра в среду, несколько часов спустя после нападения в усадьбе Кишанов, Лемюэль Джонсон приехал в больницу Святого Иосифа в Ориндже, куда поместили Трейси. Несмотря на то, что Лем не терял времени, он обнаружил, что шериф Уолт Гейнс опередил его. Уолт стоял в коридоре, глядя сверху вниз на молодого доктора, облаченного в зеленый хирургический комбинезон и белый халат; они вполголоса о чем-то спорили.

Бригада УНБ, занимающаяся происшествием в Банодайне, проверяла все полицейские управления в графстве, включая и управление в Ориндж-сити, в ведении которого оказалось дело Кишанов. Руководитель ночной смены бригады УНБ позвонил домой Лему и сообщил о происшествии, не без основания посчитав, что оно вписывается в цепочку связанных с Банодайном инцидентов.

— Ты же отдал нам это дело, — напомнил Лем Уолту, подойдя к шерифу и доктору, стоящим у палаты, в которой лежала девочка.

— Возможно, это что-то другое.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Полной ясности еще нет.

— Как же нет? В доме Кишанов я разговаривал с твоими людьми.

— О'кей, я нахожусь здесь в роли наблюдателя.

— Головная боль.

— Что?

— У меня сильная головная боль, и она называется Уолтер.

— Как интересно! А у твоей зубной боли тоже есть имя?

— Ее зовут точно так же.

— Нет, так их можно перепутать. Назови ее Бертом, или Гарри, или еще как-нибудь.

Лем сдержал улыбку. Он любил Уолта, но понимал: за этими шуточками скрывается стремление возобновить расследование. Поэтому Лем сделал каменное лицо, хотя Уолт, несомненно, видел, что ему хочется улыбнуться. Глупая игра, но ее надо было продолжать.

Доктор Роджер Селбок был похож на молодого Рода Стайгера.[15] Когда Лем и Уолт громко заговорили, он нахмурился; подобно Роду Стайгеру, он внушал присутствующим определенное чувство почтения, и они сразу замолчали.

Доктор сказал, что девочка была обследована, ее раны обработаны и ей было введено болеутоляющее. Она еще очень слабенькая. Селбок собирается ввести ей сильное успокоительное, чтобы Трейси заснула, и он против того, чтобы полицейские любого ранга задавали ей сейчас какие-либо вопросы.

Утренние больничные звуки, разговоры вполголоса, запах дезинфицирующих средств и строгий вид одетой в белое монашки, прошествовавшей мимо, вызвали у Лема тяжелое чувство. Он вдруг испугался, что девочка находится в гораздо более тяжелом состоянии, чем ему говорили, и он поделился своей тревогой с Селбоком.

— Нет, нет, она в неплохой форме, — сказал доктор. — Я отослал ее родителей домой — я бы не сделал этого, если бы самочувствие было плохое. У нее оцарапана левая сторона лица и синяк под глазом — это все ничего. Что касается раны на правом боку, мы наложили ей тридцать два шва — нужно будет позаботиться о том, чтобы шрам был не очень страшный. Но малышка вне опасности. Она сильно испугалась. Тем не менее Трейси умненькая и самостоятельная девочка, и я не думаю, что психическая травма останется надолго. В то же время я против того, чтобы сегодня подвергать ее допросу.

— Не допросу, — заметил Лем. — Всего несколько вопросов.

— Это займет пять минут, — сказал Уолт.

— Даже меньше, — подтвердил Лем.

Они вдвоем стали упрашивать Селбока, и наконец тот сдался.

— Ну ладно… Вы ведь тоже на работе… только не переусердствуйте.

— Я буду воплощением чуткости, — пообещал Лем.

— Мы будем воплощением чуткости, — поправил его Уолт.

Селбок сказал:

— А можно мне спросить: что с ней произошло?

— А она сама вам не говорила? — спросил Лем.

— Трейси говорит, что на нее напал койот.

Лем был удивлен и увидел удивление на лице Уолта.

Может быть, все-таки этот случай не имеет ничего общего с делом Далберга и зоосадом Ирвин-парка?

— Но, — сказал доктор, — на такую большую девочку не может напасть ни один койот. Они опасны для совсем маленьких детей. Кроме того, я не верю, что койот может нанести такие раны.

Уолт спросил:

— Мне сказали: ее отец отогнал нападавшего с помощью ружья. Он-то видел, что это было?

— Нет, — ответил Селбок. — В темноте он ничего не разглядел и сделал два предупредительных выстрела. Он говорит, будто что-то побежало через двор и перепрыгнуло через забор, но не рассмотрел никаких подробностей. Трейси в бреду призналась ему, что это было привидение, которое когда-то жило у нее в шкафу. Мне она сказала, что это был койот. Вы… случайно не знаете, что тут вообще происходит? Может быть, вы сообщите мне что-нибудь, чтобы я знал, как правильно лечить мою пациентку?

— Я — нет, — сказал Уолт. — Но вот мистер Джонсон знает все об этом деле.

— Спасибо тебе, — сказал Лем.

Уолт улыбнулся в ответ.

Селбоку Лем сказал:

— Извините, доктор, но я не уполномочен обсуждать это дело. Во всяком случае, что бы я ни сообщил вам, это не повлияет на методы лечения.

Когда наконец Лем и Уолт оказались в палате, они увидели сильно израненную и бледную симпатичную девочку, лежащую под простыней на больничной койке. Несмотря на принятое болеутоляющее, она все еще нервничала, поэтому-то, очевидно, Селбок и хотел дать ей успокоительное. Хотя девочка явно старалась не показывать, что ей до сих пор страшно.

— Ты бы лучше оставил нас вдвоем, — сказал Лем Уолту.

— Лучше — это на ужин съесть филе-миньон, — сказал Уолт. — Привет, Трейси, я — шериф Уолт Гейнс, а это — Лемюэль Джонсон. Со мной-то можно иметь дело, а вот Лем — большой зануда, все об этом говорят, но я его приструню, так что не бойся.

Перебивая друг друга, они постепенно заставили Трейси разговориться. Очень быстро выяснилось: она наврала Селбоку про койота, потому что, скажи она правду, ей никто бы не поверил: ни доктор, ни кто другой.

— Я боялась, что меня сочтут ненормальной и продержат здесь слишком долго.

Присев на краешек койки, Лем сказал:

— Трейси, ты можешь быть уверена, я так не считаю. Я знаю, что ты видела сегодня ночью, и хочу только, чтобы ты подтвердила это.

Девочка удивленно посмотрела на него.

Уолт стоял в ногах кровати, похожий на большого плюшевого мишку, и улыбался. Он сказал:

— Перед тем как потерять сознание, ты призналась своему отцу, что на тебя напало привидение, жившее в твоем шкафу.

— Это была мерзкая тварь, — сказала она. — Но, конечно, не привидение.

— Ну, рассказывай, — произнес Лем.

Трейси взглянула на Уолта, затем на Лема и вздохнула.

— Лучше вы сами скажите, что я должна была увидеть, и, если это совпадает с тем, что случилось, я расскажу вам все, что помню. Но сама я начинать не буду, потому что все это похоже на бред сумасшедшего.

Лем с тоской взглянул на Уолта, подумав, что придется в его присутствии рассказывать некоторые подробности дела.

Уолт усмехнулся.

Обращаясь к девочке, Лем сказал:

— Желтые глаза.

Она охнула и напряглась.

— Да! Значит, вы всё знаете? Вы знаете, что это было? — Трейси приподнялась, желая сесть, но швы ее напряглись, и она, поморщившись от боли, откинулась на подушку. — Скажите, что же это было?

— Трейси, — сказал Лем, — я не имею права сказать тебе это. Я дал подписку. Если я ее нарушу, меня могут посадить в тюрьму, но что еще хуже, я потеряю уважение к самому себе.

Она нахмурилась и кивнула.

— Я понимаю.

— Вот и хорошо. Теперь расскажи все, что помнишь, о существе, которое на тебя напало.

Оказалось, что Трейси не так уж много удалось рассмотреть — ночь была темная, а фонариком она осветила Аутсайдера только на мгновение.

— Довольно большого размера, наверное, с меня ростом. Желтые глаза. — Она содрогнулась. — И морда у него была какая-то странная.

— Что значит странная?

— Ну, вся в таких шишках, уродливая.

Девочка побледнела еще больше, и на лбу у нее выступили мелкие капли пота.

Облокотившись о спинку кровати, Уолт наклонился вперед, стараясь не пропустить ни одного слова.

Порыв ветра, внезапно налетевший со стороны гряды Санта-Ана, напугал девочку. Она со страхом взглянула на застучавшее окно, как будто боялась, что сейчас что-то влетит в палату через стекло.

«А ведь таким способом Аутсайдер напал на Вэса Далберга», — подумал Лем.

Девочка сделала глотательное движение.

— Пасть у него была огромная… а зубы…

Ее начало трясти, и Лем положил руку ей на плечо.

— Все позади, детка. Все кончилось хорошо.

Выдержав паузу, чтобы успокоиться, но продолжая дрожать, Трейси сказала:

— По-моему, оно было волосатое или обросшее шерстью… я не уверена, и очень сильное.

— На какое животное оно было похоже? — спросил Лем.

Она отрицательно покачала головой.

— Ни на что не похоже.

— Но, если бы тебе все-таки пришлось сравнивать его с животным, оно было похоже на кугуара или на что-то еще?

— Нет. Не на кугуара.

— На собаку?

Трейси заколебалась.

— Может быть… немного похоже на собаку.

— И немного на медведя?

— Нет.

— На пантеру?

— Нет. И ни на какую другую кошку.

— На обезьяну?

Она нахмурилась в раздумье.

— Не знаю… может быть… немного. Только ни у собак, ни у обезьян не бывает таких зубов.

Распахнулась дверь, и в палату вошел доктор Селбок.

— Пять минут уже прошли.

Уолт стал было выпроваживать доктора, но Лем сказал:

— Нет, все в порядке. Мы закончили. Еще полминуты.

— Счет пошел на секунды, — сказал Селбок, выходя в коридор.

Лем обратился к Трейси:

— На тебя можно положиться?

— В смысле «держать язык за зубами»?

Лем кивнул.

Девочка сказала:

— Да. Я никому не хочу сообщать об этом. Родители считают меня взрослой. Я имею в виду в умственном и эмоциональном отношении. Но если я начну рассказывать истории о всяких монстрах, они решат, что я еще маленькая, и изменят свои планы насчет лошадей. А этого я не могу допустить, мистер Джонсон. Нет, сэр. Моя версия — это был бешеный койот. Но…

— Да?

— Можете ли вы мне ответить: оно не вернется?

— Думаю, что нет. Хотя на твоем месте я бы не ходил к конюшне по ночам. Договорились?

— Договорились.

«Судя по выражению ее лица, она теперь долго не станет выходить из дома по вечерам», — подумал Лем.

Лем и Уолт вышли в коридор, поблагодарили доктора Селбока за содействие и двинулись к крытой больничной автостоянке. Еще не начало светать, и похожее на пещеру бетонное помещение было пустынно. Их шаги гулко раздавались в тишине.

Их машины оказались припаркованными недалеко друг от друга, и Уолт проводил Лема до его неприметного служебного «Форда». Когда Лем вставил ключ в дверной замок, Уолт оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и произнес:

— Расскажи.

— Не могу.

— Я все равно узнаю.

— Ты отстранен от дела.

— Тогда подай на меня в суд.

— Это идея.

— За подрыв национальной безопасности.

— Справедливое обвинение.

— Посади меня.

— Не исключено, — сказал Лем, зная, что этого он не сделает.

Парадоксально, нахальство, с которым Уолт пытался влезть в это расследование, одновременно раздражало и нравилось Лему. У него было немного друзей, и главным из них был Уолт; Лема тешила мысль, что малое количество друзей объясняется высокими требованиями, которые он предъявлял к ним. Если бы Уолт отступил, испугавшись федеральных властей, если бы он выключил свое любопытство так же легко, как гасят свет поворотом выключателя, его репутация была бы подпорчена в глазах друга.

— Что одновременно похоже на собаку и обезьяну, да еще имеет желтые глаза? — спросил Уолт. — Кроме твоей тещи, конечно.

— Оставь мою тещу в покое, трепло, — ответил Лем.

Не в силах сдержать улыбку, он уселся за руль.

Уолт уцепился за дверцу машины и, наклонившись, взглянул Лему в глаза.

— Ради Христа, объясни мне, что там такое убежало из Банодайна?

— Я повторяю: Банодайн здесь ни при чем.

— Ну да, а пожар они сами себе устроили, чтобы замести следы.

— Не будь дураком, — сказал Лем устало, вставляя ключ в замок зажигания. — Следы заметают более эффективными и менее радикальными методами. Если есть что заметать. А там ничего такого не было. Потому что Банодайн здесь ни при чем.

Лем завел двигатель, но Уолт не отставал. Удерживая дверцу в открытом положении, он наклонился еще ниже и заговорил, перекрывая рев мотора:

— Генная инженерия. Вот чем они занимаются там в Банодайне. Возятся с бактериями и вирусами и выводят новые микроорганизмы, способные на хорошие поступки вроде вырабатывания инсулина и поедания нефтяных пятен. Я думаю, они также экспериментируют с генами растений — выводят семена кукурузы, которая сможет расти на кислой почве, или пшеницы, которую надо поливать в два раза реже. Мы привыкли думать, что эксперименты с генами проводятся в малых масштабах: на растениях или бактериях. Но ведь можно экспериментировать и с генами животных, чтобы вывести необычное потомство — может быть, новые виды животных? Это — то, чем занимаются в Банодайне? То, что оттуда убежало?

Лем отчаянно замотал головой.

— Уолт, я не специалист по рекомбинации ДНК, но я не думаю, что наука достаточно продвинулась, чтобы делать такие вещи. И главное, зачем? Ну хорошо, предположим, можно произвести на свет какого-нибудь генетического ублюдка. Что с ним потом делать-то? На ярмарках показывать?

Уолт сузил глаза.

— Я не знаю. Я думал, что ты мне ответишь.

— Послушай, денег на эксперименты выделяется мало, и за то, чтобы получить даже маленькое ассигнование, ведется конкурентная борьба. Поэтому никто не может себе позволить проводить опыты, результаты которых не будут иметь применения. Понимаешь? Просто потому, что я занимаюсь этим расследованием, ты решил, что оно имеет отношение к национальной безопасности. И отсюда ты делаешь вывод, что Банодайн попусту расходует денежки Пентагона, производя уродов для ярмарок.

— Слова «попусту» и «Пентагон» иногда встречаются в одном и том же предложении, — сухо сказал Уолт.

— Спустись на землю, Уолт. Одно дело, когда один из подрядчиков Пентагона тратит деньги на разработку новой системы вооружений. Но совсем другое — транжирить их на то, что не имеет никакого отношения к обороне. Наша государственная система иногда неэффективна, подвержена коррупции, но до такой откровенной глупости еще не дошла. Я тебе еще раз повторяю: весь этот разговор — пустая трата времени, потому что Банодайн здесь ни при чем.

Уолт посмотрел на него долгим, пристальным взглядом и сказал:

— У тебя все очень складно выходит, Лем. Я знаю, что ты обязан мне врать, но все равно тебе не поверил.

— Я тебе правду говорю.

— Нет, ты молодец, Лем, ей-Богу. Скажи мне… а что, убийца Вэтерби, Ярбеков и других уже найден?

— Нет.

Сотрудник, которому Лем поручил расследование этих преступлений, доложил ему, что, по его мнению, Советы наняли убийцу со стороны, и, возможно, им является человек, вообще не связанный с политикой. Но Уолту он сейчас об этом не сказал.

Уолт было выпрямился и закрыл дверцу автомобиля, но затем вновь наклонился к Лему.

— Еще один момент. Ты обратил внимание на то, что оно перемещается в определенном направлении?

— О чем ты говоришь?

— Ну, с тех пор как эта тварь смылась из Банодайна, она все время движется на северо-запад.

— Из Банодайна никто не смывался, черт тебя дери.

— Из Банодайна в каньон Святого Джима, затем в Ирвин-парк, а оттуда — к дому Кишанов, вчера ночью. Все время идет на север или северо-запад. Ты, конечно, знаешь ее конечный пункт, но я боюсь, что, если я спрошу тебя об этом, ты сгноишь меня в тюрьме.

— Про Банодайн я сказал тебе все как есть.

— Это ты так говоришь.

— Ты невозможен, Уолт.

— Это ты так говоришь.

— Это все так говорят. Сейчас я возвращаюсь домой. Я устал как собака.

Улыбаясь, Уолт захлопнул дверцу «Форда».

Лем выехал на Мейн-стрит, затем на скоростную трассу и двинулся к себе домой в Пласентию. Он надеялся к рассвету уже залечь в постель.

Ведя служебный автомобиль по пустынным, как океан, улицам, Лем думал о направлении, в котором перемещался Аутсайдер, — на север. Он и сам заметил это еще раньше, чем Уолт. И ему казалось, он знает, с какой целью стремится туда это чудовище, несмотря на то что точное местонахождение его неизвестно. И собака, и Аутсайдер обладают поразительной способностью чувствовать друг друга — даже тогда, когда они находятся на значительном расстоянии друг от друга. Доктор Вэтерби говорил — и кажется, вполне серьезно, — что между двумя этими существами есть своего рода телепатическая связь. Сейчас, похоже, Аутсайдер, пользуясь этим шестым чувством, идет за собакой.

«Если это не так, то псу крупно повезло», — подумал Лем.

Еще в лаборатории стало очевидно: ретривер боится Аутсайдера, и не без оснований. Оба животных были неотъемлемой частью проекта «Франциск» — без них вообще ничего не было бы. Аутсайдер символизировал собой ужас и зло. Ученые сделали так, чтобы он ненавидел пса со всей страстью, на которую был способен. Теперь, когда оба они оказались на свободе, Аутсайдер целенаправленно шел за собакой, желая только одного — разорвать ее на куски.

Тут Лем заметил, что, разволновавшись, слишком сильно надавил на педаль газа. Машина стрелой летела по трассе. Он сбавил скорость.

Где бы и с кем бы ни находилась собака, ей угрожает опасность. Смертельному риску подвергается тот, кто дал ей убежище.


предыдущая глава | Ангелы-хранители | cледующая глава