5

Репортер уголовной хроники никак не мог добиться, чтобы его выслушали. Он твердил и твердил ведущему редактору:

— У меня материал по ограблению сейфа, помните?

Ведущий выпил лишнего. Все они в тот день выпили лишнего. Он ответил:

— Отправляйтесь-ка домой и почитайте «Упадок и разрушение…"1 Репортер уголовной хроники был очень серьезный молодой человек: он не пил и не курил и по-настоящему страдал, если видел, что кого-то вырвало в телефонной кабинке. Он крикнул — громко, как мог:

— Полиция напала на след одной из пятифунтовых банкнот!

— Напишите об этом, напишите, а потом сверните из этого себе толстенную сигарету.

— Тот тип сбежал. Напал на девушку. Очень интересный материал, — кричал серьезный молодой человек. У него было оксфордское произношение, поэтому ему и поручили заниматься уголовной хроникой: редактор отдела новостей любил пошутить.

— Отправляйтесь домой и почитайте Гиббона.

Серьезный молодой человек поймал за рукав кого-то из проходивших мимо:

— Вы что тут, все с ума посходили? Или газета сегодня не выйдет?

— Война будет объявлена через сорок восемь часов, — прокричал кто-то ему в ответ.

— Но у меня замечательный материал. Он захватил девушку и старика и выбрался через окно…

— Отправляйтесь домой. Для этого материала не найдется места.

— Не пустили даже ежегодный отчет Клуба любителей кошек.

— Закрыли раздел «Сегодня в магазинах Лондона».

— А пожар в Лаймхаусе1 пошел в «Новости вкратце».

— Отправляйтесь домой и читайте Гиббона.

— Ему удалось сбежать прямо из-под носа полицейского, охранявшего вход! И он вооружен. На поимку послали «Летучий отряд"2. Вооружают городских полицейских! Замечательный материал.

Ведущий сказал:

— Вооружен! Отправляйтесь домой и суньте голову в стакан с молоком. Да мы все будем вооружены через пару дней. Его застрелил какой-то серб. Италия высказалась в поддержку ультиматума. Сорок восемь часов, чтобы утихомирить страсти. Если хотите разбогатеть, покупайте акции оружейных компаний, только поскорей.

Кто-то добавил:

— Да через недельку он и сам возьмется за оружие.

— Ну уж нет, — сказал серьезный молодой человек, — ни за что. Я, знаете ли, пацифист.

Репортер, которого вырвало в телефонной кабинке, проговорил:

— Ну все. Я пошел домой. В номере не будет места, даже если Английский банк взлетит на воздух.

Чей-то писклявый голосок заявил:

— А мой материал идет.

— А я говорю, места не будет.

— Для моего будет: «ПРОТИВОГАЗЫ — ВСЕМ! СПЕЦИАЛЬНЫЕ УЧЕНИЯ ДЛЯ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ НА СЛУЧАЙ ВОЗДУШНЫХ НАЛЕТОВ — ВО ВСЕХ БОЛЬШИХ ГОРОДАХ». — Он хихикнул. — Самое смешное, что… — но никто так и не услышал, что же было самое смешное. Дверь распахнулась, и мальчишка-посыльный швырнул им пробный оттиск средней полосы — непросохшие буквы на серой сырой бумаге. Жирная краска заголовков пачкала пальцы: «Югославия требует отсрочки», «Флот Адриатики на военно-морских базах», «Париж: налет на итальянское посольство». Вдруг все замолкли. Над домами, над улицей летел самолет, низко над головами сквозь тьму, направляясь на юг: сверкал красный хвостовой огонь; светлые крылья в лунном свете казались прозрачными. Он был четко виден сквозь стеклянный потолок огромного помещения, и всем почему-то расхотелось пить.

Ведущий сказал:

— Устал до смерти. Пойду посплю.

— Так мне разрабатывать тему дальше? — спросил серьезный молодой репортер.

— Если это улучшит вам настроение. Но главной темой теперь будет только ЭТО, — и оба они устремили взгляд вверх, сквозь стеклянный потолок, на луну, на опустевший небосвод.