Глава 5

...не помню.

Наверное, я еще не до конца вернулся в действительность, если, стирая с губ слюну, задаю себе подобные вопросы и позволяю себе на них честно отвечать. Разве люди помнят точное время начала своего забытья?

Я посмотрел в окно. Ничего не разобрать. Перевожу взгляд на часы. «Ноль-семь часов, ноль-семь минут». Надо же так проснуться...

Рольф стал жизнерадостным с того самого момента, как я сделал первое судорожное движение. Он словно и не спал. Мне бы так. Чтобы, очнувшись, не водить по комнате безумными глазами, а точно знать, что нужно делать. Вот пес, например, очень хорошо знал, что должен осуществить в данный момент.

Я растер лицо и поплелся в коридор. Накинул пуховик, натянул кроссовки...

Глядя на пса, мечущегося в предвкушении прогулки, я подумал о том, что пора Саше со своей мамой и честь знать. Моя теща здорова, как цирковая гимнастка, поэтому уединение ее со своей дочерью я расцениваю лишь как возможность без помех расспросить о жизни. Не обижаю ли я свою жену, не утаиваю ли заработную плату, не пью ли и не вожу ли баб. Татьяну Викторовну я знаю плохо, ибо видел ее лишь два дня подряд, когда мы с Сашей посещали ЗАГС. Потом она сослалась на дела и умчалась в свои края.

Уверен, что часам к восьми обе появятся, вполне здоровые и в хорошем настроении. Не бью ли я жену... У них одни только мысли. Как будто это нельзя выяснить, взглянув на дочь. Лучше бы спросила:

– Антоша, сынок, скольких ты людей убил?

– За вчера или вообще? – уточнил бы я.

Тут есть в чем покаяться, но это Татьяне Викторовне, теще, не интересно.

Мимо Рольфа поплыла белая «девятка».

Откуда она взялась?!

До нее было не больше пятидесяти метров, и она медленно двигалась вдоль соседнего дома. Подъезды этого дома находились на другой стороне, и этот участок дороги автомобили обычно преодолевают быстро, а этот ехал медленно... Почему-то моя рука непроизвольно потянулась к поясу. Когда же дотянулась, я вспомнил, что оставил пистолет в квартире. Елки-палки, я как Саша!! Честное слово...

Продолжать казнить себя было бессмысленно. Стекло задней двери легковушки поползло вниз...

– Рольф, ко мне!

Пес, выполняя команду, рывком оторвался от разрытой в снегу ямы и затрусил в мою сторону.

Что будет сейчас? В очередной раз в мое лицо уставится дуло автомата?

Повернув под прямым углом, «девятка» ехала уже в мою сторону. Я стоял, сунув руки в карманы. Если кто-то хотел бы меня пристрелить, он сделал бы это еще пять минут назад, и не из окна машины.

– Вы Струге? – спросила меня голова без шапки.

– Кто спрашивает? – Я вспомнил наш разговор с покойным Зотовым. Вспомнил и чертыхнулся. Если голова сейчас ответит: «Неважно», я, наверное, развернусь и убегу.

– Вы Струге, – успокоилась голова. – Подсудимый просит вас не заниматься поисками справедливости. У него начались проблемы на воле.

– Какой именно подсудимый? За мной под подпиской сейчас шестьдесят восемь человек.

– Вы знаете, о ком речь. Не нужно осложнять жизнь ни себе, ни людям.

– Ты о чем, малыш?

– Я тебе не малыш. Не нужно грубить.

– А я и не грублю.

– Струге, у вас есть дело. Рассмотрите его – и точка! Что вам еще нужно?! – Голова покачалась, как маятник Фуко. – Знаете, что о вас в городе говорят?

– Я не знаю, что обо мне говорят. Расскажите.

Голова стала терять терпение.

– Струге, прекратите копать дело! Об этом просит Малыгин.

– Какой Малыгин? Старший или младший?

– Да, нам правильно о тебе рассказывали! Баран настоящий!!

«Девятка», гневно заржав всеми своими семьюдесятью пятью лошадиными силами, умчалась от моего подъезда.

Вот и поговорили. Значит, Малыгин просит... Хочет отправиться на зону – и шито-крыто?

Итак, я предупрежден.

– Что, Рольф, описался? Я тоже. Пошли домой...

– Александр Владимирович, извини, дорогой, если разбудил.

– Да чего там... – Я воочию вижу, как Земцов хлопает глазами для скорейшего пробуждения. – Я все равно вставать собирался. Сейчас Макс заехать должен.

Макс – это заместитель Земцова. Толковый молодой парень, приехавший в город из глухой деревни и оказавшийся к месту в УБОПе. Выходит, не у одного меня суббота – не выходной.

– Мне нужно установить одного разговорчивого гения. У меня есть лишь номер машины.

– Говори номер, Антон Павлович. Я через час отзвоню тебе на мобильный. Если смогу – помогу.

Я называю номер «девятки» и вешаю трубку. Последняя фраза Земцова была лишней. Он всегда ее произносит, оставляя себе зазор для отступления. Но никто в этот зазор не верит, это фикция.

Приготовив из яиц, молока и сыра некое подобие сицилийского омлета, я взял тарелку и вернулся в гостиную. Не знаю почему, но когда я в квартире один, то не могу есть в кухне. Там, наверное, сильнее чувствуется одиночество. Проглотив пару кусков, я поднес к губам чашку с чаем, и вдруг...

И вдруг мой взгляд уперся в блокнот, лежащий на столе. Совсем недавно я записывал туда адрес бедняги Зотова.

А рядом с ним – еще один.

«Антон Изварин. Станиславского, 102 – 4».

Зотов говорил, что Артем Малыгин приехал к нему уже после небольшого возлияния. Где-то по дороге выпил одну-две рюмку водки. С кем?

Антон Изварин. Я хотел еще раз позвонить Земцову, но почувствовал угрызения совести. Человек только поднялся с кровати, сейчас принимает душ или завтракает. Грузить его моими проблемами в тот момент, когда он собирается заняться проблемами собственными?.. Нехорошо.

Не знаю, не уверен в том, что это принесет какую-то пользу моему здоровью, но я встаю, смахиваю со стола книжку и направляюсь в прихожую.

– Рольф, остаешься за начальника милиции. Всех впускать и до моего прихода никого не выпускать.

Будучи уже одетым, беру трубку и звоню Сашиной сестре.

Жена приведет тещу на смотрины зятя к трем часам пополудни. Значит, до этого срока я свободен в своих поступках.

Все-таки хорошо, что я обновил гардероб. Сейчас меня не узнает даже моя секретарша. В прикиде от «Lee Cooper» я похож на молодого искателя приключений. Впрочем, не я один своими одеяниями навеваю на прохожих мысли о приключениях. Мимо меня пробежала девушка. Она совершает утреннюю пробежку, и на спине ее куртки фирменный слоган рекламной кампании шоколадных батончиков «Пикник». «Окунись в мир неизвестного». На улице темно, и мне приходит мысль, что если девушка не прекратит заниматься спортом в темное время суток, то окунется обязательно.

До дома Антона Изварина я дошел пешком минут за двадцать. Не спеша обдумывая вопросы, которые ему задам. При условии, что он окажется дома.

Обыкновенная типовая девятиэтажка, первый подъезд, четвертая квартира.

По привычке я бросил взгляд на дверь. Входная дверь – это визитная карточка хозяев. По ней можно многое определить. Эта дверь металлическая, выкрашенная коричневой краской. Щели между рамой и стенами аккуратно заделаны цементом, новенькая, блестящая цифра 4, дорогой итальянский замок с причудливо изогнутой ручкой, «глазок». Обнаружив под ногами чистый половичок (на первом-то этаже!), я ухмыльнулся.

Если тот, к кому я пришел в гости, и хозяин этой квартиры – одно и то же лицо, то психологический портрет Антона Изварина у меня готов. Педантичный молодой человек, ставящий мелочи во главу угла. Он имеет достаток в деньгах, так как покупает дорогие итальянские замки, хотя есть совершенно аналогичные китайские, в два раза дешевле. Ручаюсь, если у него в доме цветы, то он протирает их листья влажной тряпкой. У него дорогая обстановка, нет собаки, но обязательно есть сейф, в котором хранится ружье. Поскольку это добро нужно чем-то охранять. Вот такие выкладки я сделал за две секунды до того, как протянул руку к звонку. Такие звучат обычно, как в «Санта-Барбаре». Ди-и-инь – до-оннннн...

Но я так и не услышал звонка. Мой палец, уже уперевшись в кнопку, слегка дрогнул. Если быть логичным до конца, то можно быть уверенным в том, что человек, протирающий пыль с листьев домашней пальмы, вряд ли оставит дверь своей квартиры прикрытой. Я потянул ее на себя, она подалась мягко, даже не скрипнув, вторая дверь открылась так же легко и просто.

В квартире была тишина, и лишь свежий запах парфюмерии говорил о том, что она жилая. Жилая, но пустая. Двери словно приглашали меня войти. Я знал, что делать этого не следует, что нужно развернуться и немедленно уйти. Вся обстановка вокруг меня говорила, нет – требовала: «Струге, убирайся из этой квартиры как можно быстрее!..»

И я вошел.