Глава 73. Последствия трансплантации

«Патриарх:

И он убежал, отец игумен?

Игумен:

Убежал, святый владыко. Вот уж тому третий день.

Патриарх:

Пострел, окаянный! Да какого он роду?

Игумен:

Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре…»

А.С. Пушкин, «Борис Годунов»

— Да, — прошептал я, башка у меня раскалывалась от боли.

От моей груди, на которой лежал Амулет Трех Огней, уже исходил запах горелого мяса, жжение стало невыносимым.

— Что «да»? — уточнил Симон, — Вы хотите изгнать сущность из вашей головы за пределы мира?

— Я хочу, чтобы Царь получил собственное отдельное тело, леший тебя забери! — заорал я, — Делай уже что-нибудь, алхимик. Я подыхаю.

Похоже, я уже окончательно социализировался в новом мире, даже уже научился местным ругательствам про леших.

— Воля ваша, — кивнул Симон.

Алхимик достал из сундука три деревянные торбы, потом высыпал из них прямо на пол серый порошок.

Этот порошок Симон полил какой-то жидкостью из покрытого рунами кувшина.

Порошок размок и стал похож на глину, эта глина забурлила и запузырилась. Симон пробормотал формулу на неведомом языке.

— Нужен предмет, — потребовал алхимик, — Любой предмет, связанный с тонкоматериальной сущностью, которую мы воплощаем.

— Чего? — я соображал с трудом, мою голову как будто рвали изнутри.

Я бы наверное упал в обморок, но боль от Амулета, терзавшего мою грудь, не давала мне вырубиться.

— У нас ничего такого нет, — растерянно развел руками Шаманов, — Эта сущность — Царь из другого мира. Где мы здесь возьмем связанный с ним предмет?

— В таком случае ничего не выйдет, господа, — равнодушно заявил Симон, — Мне нужно привязать сущность к материальному плану. Для этого нужен «якорь», материальный предмет, причем имеющий отношение к сущности.

Шаманов глянул на меня, и его передернуло. Видимо, я уже настолько паршиво выглядел, что друг больше не мог на меня смотреть.

— Да, но барону совсем плохо. Изгоняйте тогда Царя в астрал… — не слишком уверенно потребовал Шаманов.

— Нет, — зарычал то ли я сам, то ли Царь в моей голове, я уже нас с ним не различал, — Есть предмет! В кармане мундира! Маска!

Шаманов бросился ко мне и кое-как нашарил во внутреннем кармане моего мундира маску Гришки Отрепьева, ту самую, которую я украл из кладовки школьного театра, и в которой устроил ночной погром в Лицее.

В принципе эта маска действительно была связана с Царем. Он же Дмитрий Рюрикович, эта маска именно его лицо и изображала. Разве что личина принадлежала самозванцу, а Царь утверждал, что в его мире он был настоящим Рюриковичем.

Но это были уже детали, кроме того, лучшего предмета, связанного с Царем, у меня все равно не было.

— Личина — это хорошо, — подтвердил Симон, — Собственное лицо — сильный «якорь» для привязки к материи.

Алхимик взял маску, отложил её, а потом резко склонился надо мной и сдернул с меня Амулет.

Грудь мне жечь наконец перестало, зато голова чуть не разлетелась на куски от боли.

— Ааааа… — заорал я.

Симон повертел в руках Амулет, который раскалился настолько, что уже частично оплавился, а местами стал светиться неотмирным оранжевым огнем.

— Мда, умели же делать маги Урала, — почтительно произнес алхимик, — Сейчас такого уже никто не соберет.

Симон отшвырнул Амулет Трех Огней, и тот прямо в полете взорвался, разметав вокруг себя фонтаны искр и оранжевой магии.

Несколько искр упали на черный плащ Малого, и плащ загорелся.

— Эй! Осторожнее! — Малой выругался и затоптал собственное горящее одеяние.

— Расслабьтесь, — посоветовал мне тем временем Симон, — Не сопротивляйтесь сущности. А то ваш мозг может разорвать, как вот этот ваш Амулет. Тонкоматериальные вибрации становятся все более плотными, их тональность утолщается. Не сопротивляйтесь, прекратите борьбу.

Я, разумеется, последовал совету алхимика, тем более, что сказанное Симоном было похоже на правду. Я действительно ощущал, что мои мозги близки к тому, чтобы закипеть, а потом разлететься на куски.

Царь тут же перехватил полный контроль над телом и даже попытался что-то сказать, но мой рот его едва слушался:

— А… Ао…

— Я открыл вам астральный проход, — пояснил Симон Царю, — Уходите из этого тела. Воплощайтесь в собственное. Не держитесь за старую плоть, обретите новую.

Я ощутил нечто странное, чего ни разу не ощущал прежде. Все органы внутри меня как будто умерли на мгновение, но потом заработали вновь. Нечто вроде тотальной перезагрузки.

По всему моему телу прошла темная волна неизвестной магии. Потом в сторону глины на полу по воздуху метнулось нечто едва уловимое.

— Вот блин, — выругался Малой, отскакивая в сторону.

Нечто, летевшее по воздуху, чуть не прошло прямо сквозь Императора.

Я вдруг ощутил странную легкость во всем теле. Моя обожженная грудь регенерировала, потом наступил резкий и внезапный, как морская волна, прилив сил.

Я приподнялся на кушетке и увидел, что глина на полу пузыриться еще буйнее, чем раньше. Потом глина прямо на наших глазах стала обретать форму.

Она вытянулась, потом приняла очертания человеческой фигуры. На глине проступило лицо — по-крестьянски грубая рожа Гришки Отрепьева.

— Это было просто, — доложил Симон, — Сущность, как я уже сказал, плотная. Так что она сама способна сформировать для себя тело. Это фактически тот же самый процесс, который происходит в материнской утробе, когда душа воплощается в эмбрион. Я только открыл астральный проход, все остальное сущность делает сама.

Мы все, замерев, жадно смотрели, как Царь обретает тело.

Глина на полу теперь уже была похожа на полноценного человека. Тощего, со впалой грудью и руками разной длины. Именно таким я видел когда-то Царя в загробном мире.

Через минуту глина стала светлеть, приобретая телесный цвет. На лице у Царя появились глаза, потом они открылись.

Хитрый и торжествующий взгляд этих глаз мне совсем не понравился. Царь еще до конца не воплотился, но уже явно что-то замыслил.

Прошло еще полминуты, и Царь встал с пола.

Ничего глиняного в нем больше не осталось, это теперь был полноценный человек, только полностью голый.

Волосы на голове у Царя были коротко стрижеными, а взгляд чуть косил.

— Ну и как тебе? — спросил я Царя, вставая с кушетки.

Странно было говорить с ним вот так, как с отдельной личностью, а не с голосом внутри моей головы.

— Х-хорошо, — кивнул Царь, — Эй, а ч-че с голосом?

— Заикание — это обычное явление при переносе души в алхимическое искусственное тело, — заверил Царя Симон, — Пройдет через несколько минут.

— Ого! Да он реально, как настоящий, — заявил Малой и ткнул Царя в тощую грудь своим пластмассовым пальцем.

Вот это он зря.

Насколько я знал Царя, он такого очень не любит.

— Я т-то настоящий, — нахмурился Царь, — А вот ты самоз-званец. Вообще нет такого рода, как Багатур-Булановы. Русский престол — всегда принадлежал и принадлежит Рюриковичам. В любом мире.

— Чего? — тут же рассвирепел Малой, — Ты что несешь, смерд? Как нет Багатур-Булановых?

— Ну, в моем родном мире вас не было, — пожал плечами Царь, — А право Царской власти — оно метафизическое. Так что распространяется на все миры. Россией могут править только Рюриковичи. А вы просто иллюзия, морок.

Ну вот. Началось то самое, чего я опасался.

— Слушай, брат, остынь… — попытался я, было, успокоить Царя.

— Да я вроде и не нагревался, чтобы остывать, — ухмыльнулся Царь, — И вообще, я не привык ходить голым. Дай-ка мне свой шмот, Малой.

— Что? Как ты меня назвал? — в бешенстве заорал Малой.

Было очевидно, что свою семейную кличку Павел Павлович Багатур-Буланов ненавидит.

Царь же тем временем сорвал с Малого его черный плащ и нагло в этот плащ завернулся.

— Ах ты… — Малой стремительно активировал свою ауру, подземную лабораторию Симона залил золотой свет.

— Это херня, а не магия, — заявил Царь, уже полностью переставший заикаться, — Истинная магия — это гаввах. А знаешь, как этот гаввах получают?

Я знал, как получают гаввах, поэтому рванул к Царю и Малому, чтобы разнять их.

— Ваше Величество, отойдите от него! — крикнул я, сам не зная, к кому из двух царей я обращаюсь.

Но я не успел вмешаться, Малой стремительно кастанул на Царя заклинание подавления воли.

Оно, разумеется, не прошло, в ответ на выпад Малого Царь просто схватил с полки шкафа костяной кинжал, покрытый рунами, и рассек им Малому лицо.

На пол брызнула кровь. Малой заорал.

— О, да! Гаввах получают вот так — из боли и страданий, — пояснил Царь.

Я наконец-то подбежал к Их Величествам и оттолкнул Малого, закрыв того от Царя.

Потом я активировал свою фиолетовую ауру.

— Не здесь, господа, умоляю, не здесь! — крикнул Симон, — Вы разгромите мою лабораторию!

Царь, прищурившись, взглянул на меня:

— Нагибин. Ты же отлично знаешь, что никакие заклинания мне не повредят. Я не из этого мира. Местная магия просто проходит сквозь меня. Это я избранный, я нагибатор. А ты — не более чем транспорт для меня, доставивший меня в этот мир. Так было всегда. Ты всегда это знал, в глубине души…

— Остынь, нагибатор, — посоветовал я Царю, — Я и не собирался применять против тебя магию. Я хочу просто поговорить…

— Время болтовни прошло, — перебил меня Царь, — Настало время возвращения престола Рюриковичам. Начнем, пожалуй, с вырезания всех Багатур-Булановых. Ты как, Нагибин, со мной?

— Нет, я не с тобой, — ответил я, даже не раздумывая, — Я не собираюсь вырезать принцессу. Да и Малого тоже…

— А придется, Нагибин, — ухмыльнулся Царь, — Придется. Вот этот урод претендует на мой трон.

Царь указал костяным кинжалом в сторону Малого, который как раз поднялся на ноги. Кровотечение у Малого уже прекратилось, его Императорская рожа регенерировала на глазах.

— Я не дам тебе… — начал было я, но Царь неожиданно кастанул какое-то заклинание.

Совершенно невидимое и непонятное заклинание. Я просто ощутил присутствие какой-то темной и чуждой магии, которая заполнила всю подземную лабораторию разом.

— Что это? — явно в страхе прокричал Симон.

А вот это уже всё.

Если даже шарящий в магии Симон испугался — значит, произошло нечто на самом деле страшное.

Внутри меня вдруг разом что-то оборвалось — как будто у меня случился инфаркт или грыжа вывалилась. Ощущение, которое я испытал, напоминало именно это, только это чувство было не телесным, а скорее духовным.

Как будто мне отрезали кусок души.

По телу прошла волна чего-то легкого, едва уловимого.

— Ну-ка, наваляйте этому ублюдку, — приказал Царь, ткнув костяным кинжалом в сторону Малого, — И палец мне его принесите. Тот, который у него искусственный.

Дальше началось нечто совсем уже странное. На золотую магию Багатур-Булановых это похоже не было, да и вообще не было похоже ни на что, что я испытывал раньше.

Мой разум оставался совершенно ясным, я все понимал и сознавал. Но понимая и сознавая я, тем не менее, подошел к Малому и пробил тому кулаком в лицо.

Я ударил Малого, хотя делать этого совсем не хотел и не собирался. Царь каким-то образом просто отключил мою собственную волю, заменив собственной.

Малой упал на пол, но тут же перекатился, схватил какую-то громадную пустую колбу алхимика и попытался ударить меня ей.

Но подоспевший мне на помощь Шаманов провел подсечку и повалил Малого обратно на пол.

Мои глаза поймали взгляд Шаманова, и я осознал, что эскимос находится под контролем той же магии, что и я.

— Прекрати это! — закричал я.

— Молчать, — лениво приказал Царь.

И я действительно потерял способность говорить. Я ощущал какое-то странное неотмирное спокойствие. Если бы я пришел в ярость — я наверное мог бы сбросить непонятное заклинание Царя, но проблема была в том, что мне даже злиться сейчас не хотелось.

Я ударил Малого ногой в лицо, а Шаманов вырубил Императора быстрым ударом в висок. Малой обмяк и больше не шевелился.

Колба вывалилась из рук Императора и разбилась.

Шаманов оторвал Малому искусственный палец и бросил его Царю, как тот и просил.

— Спасибо, — ухмыльнулся Царь.

— Хватит! — в отчаянии закричал Симон, — Вы сейчас мою лабораторию разнесете!

По помещению снова пролетела та же едва ощутимая волна непонятной магии. Я догадался, что Царь теперь пытается законтроллить Симона.

— Ну-ка, приведи его в чувство, — приказал Царь алхимику, указав на Малого на полу, — Он слишком рано вырубился. Так неинтересно.

Но Симон не двинулся с места. Царь нахмурился.

— На меня это не действует, — холодно сообщил Симон.

— Эм… — Царь растерялся.

Этого мгновения растерянности Симону хватило, чтобы схватить с полки шкафа какую-то деревянную торбу.

Симон поднял торбу высоко над головой, а потом сообшил:

— Вот это концентрат семенников лешего. Он взрывоопасен. Для меня моя лаборатория — это всё. Так что клянусь, что если вы разобьете еще хоть одну колбу — я брошу эту торбу об пол, и тогда весь дом взлетит на воздух. Убирайтесь отсюда! Мне плевать на ваши разборки, но курочить мою лабораторию я вам не дам.

Царь на секунду помрачнел, но потом вдруг рассмеялся:

— А ты, парень, не промах…

Далее Царь произнес нечто на неизвестном мне языке. Судя по всему, на идише.

Симон коротко ответил на том же самом языке, все еще держа торбу над головой.

— Ладно, — вздохнул Царь, — Алхимик прав. Давайте, тащите этого Малого наверх.

Царь распахнул люк над головой, мы с Шамановым забросили Малого наверх, а потом и сами вылезли из подземелья в магазинчик.

Царь вылезать не стал, вместо этого он просто медленно и вертикально взлетел вверх, паря в потоках своей невидимой ауры. Царь приземлился босыми ногами на грязный пол книжной лавки и первым делом захлопнул за собой люк, а потом придавил люк одним из пустых шкафов.

— Алхимик пусть там и сидит, со своими семенниками лешего, — весело сообщил Царь.

— Что вы с ним сделали? — заорала Кровопийцина, с ужасом глянув на валявшегося в отключке Малого.

Вампирша хищно оскалилась и бросилась на нас. Аленка выхватила из сумочки пистолет.

Ну все.

Похоже, сейчас начнется какая-то дичь, вероятно с человеческими жертвами. Я подумал, что давать Царю отдельное тело было все же не лучшей идеей.

Я попытался найти в себе хоть какую-то волю для сопротивления, но воли не было. Как будто мне её просто отключили.

— Забудьте про вашего Малого, — деловито распорядился Царь, — Теперь вы все служите мне. Мне одному!

По книжному магазинчику метнулась темная волна магии Царя, заполнив его полностью.

Вампирша на миг остановилась, но только на миг. Потом кроваво-алая аура Кровопийциной разгорелась еще ярче.

Аленка выстрелила в вампиршу, но не попала.

Малой открыл глаза.

Кровопийцина бросилась на Шаманова и повалила того на пол.

Взвешин уже бежал на помощь своей соратнице, принцесса в ужасе замерла.

Все явно шло не по плану Царя, судя по всему, под его контролем все еще оставались только мы с Шамановым. Вот блин. Интересно, за что нам такая хрень.

— Дерьмо, — выругался Царь, — Подчиняйтесь, сволочи!

Он еще раз кастанул свое странное заклинание, но результат был тем же самым.

Кровопийцина оседлала упавшего Шаманова, а потом склонилась к нему, как будто хотела поцеловать, но вместо поцелуя разорвала эскимосу зубами горло.

Я хотел помочь Шаманову, но у Царя были на меня другие планы.

— Защищай меня! — крикнул мне Царь.

Приказ был своевременным. Взвешин, объятый темно-серой аурой, уже мчался на Царя.

Я преградил князю дорогу и осадил его ударом кулака в грудину.

Ребра князя хрустнули, но Взвешин кастанул на меня какое-то заклинание, вокруг меня заметались серые сполохи.

Аленка выстрелила и повалила выстрелом Кроповийцину. Но у вампирши вся рожа была уже в крови, причем явно не в её собственной, а Шаманов с растерзанным горлом так и остался лежать неподвижно.

Я еще раз ударил Взвешина, но неожиданно осознал, что не нанес противнику никакого урона. Мой удар сейчас был, как у двухлетки. Вся кинетическая мощь куда-то улетучилась.

Ну конечно! Взвешины же управляют весом. Этот ублюдок просто сделал меня легким своим заклинанием, так что всю свою силу я потерял.

К счастью, именно в этот момент Аленка прострелила Взвешину ногу.

Князь заорал и осел на пол.

Ну, кастовать заклинания я могу и будучи легоньким. Я сосредоточился и коснулся плеча князя, скастовав на Взвешина вредоносное заклинание, впитанное мною у Здравурова.

В воздухе метнулись алые сполохи Здравуровской магии. Заклинание прошло, князь изменился в лице, тяжело выдохнул и схватился за сердце.

Учитывая, что он истекает кровью из простреленной ноги, боеспособность мой противник точно потерял.

Я повернулся к Царю, мое тело само рвалось защищать Царя, который был сейчас для моей очарованной тушки центром вселенной и смыслом жизни.

У Царя тем временем все было очень плохо. Малой уже поднялся на ноги, принцесса подходила к Царю с другой стороны.

Вдобавок к этому, Аленка еще и целилась Царю в голову из пистолета.

— Алена, нет! — заорал я крепостной, — Не в него! Стреляй в…

Царь давил меня своей магией, он явно хотел, чтобы я отдал Аленке приказ расстрелять Малого и принцессу.

Я и сам не знал, отдал бы я этот приказ, хватило бы мне воли противостоять влиянию Царя, когда речь зашла уже о жизни принцессы.

И узнать мне это так и не довелось, потому что в этот момент принцесса и Малой одновременно атаковали Царя своими золотыми аурами, сразу с двух сторон.

Царь завизжал, как ягненок, которого режут. Значит, местная магия на него все-таки действует, когда её много, и когда она достаточно мощная.

Внутри меня что-то резко дернулось.

Я физически ощутил, как мою волю вставили мне на место, как будто у меня вдруг заново выросло сердце. Или в данном случае даже скорее не сердце, а яйца.

Заклинание Царя развеялось.

Я тут же бросился на помощь принцессе и Малому.

Но Царь уже сбросил с себя плащ Малого, а потом, как конченый извращенец, продемонстрировал принцессе свой половой орган.

Принцесса ахнула, её золотое заклинание, которым она давила Царя, рассеялось.

Малого Царь просто оглушил мощным прямым в лицо.

— Запретный меридиан! — заорал мне Царь, — Запомни, Нагибин — запретный меридиан. Расспроси китайцев! Как только ты узнаешь про запретный меридиан — тайны пилюль покорятся тебе! Это моя помощь тебе. За то, что ты дал мне тело!

Проорав это, Царь метеором рванул вперед, сбил меня с ног, и, ураганом промчавшись по магазинчику, вылетел на улицу.

Дверь Царь при этом сшиб, висевший на ней колокольчик громко звякнул и полетел на пол.

Я бросился к опустевшему дверному проему, но, выскочив наружу, увидел, что Царь уже в конце улицы. Он перемещался без всяких визуальных эффектов, но быстрее любого местного магократа.

Голый Царь с костяным кинжалом в руке мчался по улице, как комета, немцы в ужасе разбегались. Вроде Царь даже успел резануть какого-то некстати ему подвернувшегося мужика.

Через несколько мгновений Царь нырнул в переулок и скрылся из виду. О том, чтобы его догнать, не могло быть и речи.

— Мда, — только и смог произнести я.

С другой стороны, вроде бы все были живы.

Малой уже снова поднимался на ноги, потирая свою Императорскую рожу, получившую за последние полчаса не меньше десятка ударов.

Принцесса испуганно озиралась, она вообще не пострадала, как и Аленка.

Князь Взвешин хрипел на полу, но вроде был в порядке, его прострелянная нога уже начинала регенерировать.

Шаманов был бледен и весь в крови, но слабо шевелился.

Хуже всего было с вампиршей, ей пуля угодила в грудь, так что Кровопийцина харкалась кровью — то ли собственной, то ли выпитой у Шаманова.

Пустой шкаф, которым Царь придавил люк, тем временем зашатался и с гулким грохотом упал на пол. Из люка вылез крайне недовольный Симон.

— Аленка, убери ствол, — приказал я крепостной, которая все еще была готова открыть пальбу, — Ну вот что. Царь там нормально нашумел, на улице. Мне сдается, что тут через несколько минут будет полиция, если вообще не Охранка. А среди нас аж четверо государственных изменников.

Проще говоря, нам всем пора отсюда валить, дамы и господа. Срочно.