Глава 96. Наставник для Лунного мага
«Запрещаю навеки любое распространение информации о дриадах и леших.
Запрещаю пустую болтовню о них, тем более запрещаю любые текстовые, фото, аудио или видеоматериалы, касающиеся этих волшебных существ.
Последнее будет караться особенно строго…»
Указ Император Павла I Вечного, от 1814 года, с дополнениями от 2012 года
— Что? — опешил Галькин, — Вам нужен Словенов? Но зачем? Да и кто вы такие?
— Ну, моего друга Пушкина ты возможно знаешь… — блондин-аристо указал на своего тощего спутника в залатанном мундире, — Он сегодня пытался зачем-то пробраться в вашу дурку, хотя я ему этого и не приказывал, а ваши санитары его схватили и побили…
— Так а что мне было делать-то? — обиженно влез Пушкин, — Ты же сам мне сказал собрать информацию…
— Я сказал именно что собрать информацию, а не лазить через заборы, особенно защищенные магией и электричеством, — недовольно процедил блондин, а потом ответил Галькину, — Что же касается остальных твоих вопросов… Ну кто я такой — тебе знать незачем. Я просто тот, кто держит тебя за яйца и может отправить на виселицу. А может и дать тебе денег. Десять тысяч рублей, например. В случае, если ты поможешь нам организовать побег Словенова. А Словенов мне нужен, потому что он должен стать моим наставником. И никто кроме него стать моим наставником не сможет. Не спрашивай почему, Галькин, это уже не твое дело.
— Чего? — Галькин не поверил своим ушам, — Наставником? Но Словенов же сумасшедший. Думаете, его тут просто так держат…
— Я ничего не думаю, — раздраженно пояснил блондин, — И тебе не советую. Ты вообще санитар, Галькин, а не психиатр. Так что не тебе ставить диагнозы.
— Я вообще-то потомок Петра Петровича Кащенко, — несколько обиженно сообщил Галькин, уже почти совсем успокоившийся, — Мой род отпочковался от магократов Кащенок совсем недавно, в середине шестидесятых годов. Тогда как раз использовали для лечения шизофрении галоперидол, отсюда и моя фамилия — Галькин… И я, кстати, не понимаю, откуда вы меня знаете.
— Я навел справки, — пожал плечами блондин, — И счел тебя подходящим человеком для нашего дела. Но если ты и дальше будешь выеживаться и читать мне лекции вместо помощи — даю слово магократа, что сейчас же сдам тебя Охранке, вместе с видеозаписью, где ты позируешь на фоне головы эфиопа…
— Нет-нет, я готов помочь, — торопливо ответил Галькин, — Тем более за десять тысяч. Вот только ничего у вас не получится. Словенова невозможно освободить. Во втором отделении охрана, как в Петропавловской крепости. А может и лучше. Оттуда побегов еще не было.
— Значит, будет, — уверенно заявил блондин, — С твоей помощью, Галькин. Так что выкладывай — как нам достать Словенова?
— Слушайте, я правда хочу помочь. Честно, — заверил магократа Галькин, — Но ничего не выйдет, я же сказал. На территорию больницы я бы вас провести мог, тут никаких проблем. Тем более что вы могли бы и без моей помощи туда попасть, просто притворившись родственниками пациента. Ну или пациентами. Вам бы это было несложно, учитывая, что вы подкидываете головы негров людям в багажники, как настоящие шизы…
Но вот во второе специальное отделение вам никогда в жизни не попасть. Там постоянная охрана из трех боевых магов на втором этаже, где содержатся пациенты. А на первом этаже еще трое автоматчиков, и с ними еще один офицер-маг.
— Автоматчиков можно не учитывать, — поморщился блондин, — А четверых боевых магов мы как-нибудь заборем. Я могу своих боевых магов нагнать, человек двадцать.
— Ага, ну конечно, — осадил аристократа Галькин, — Только вот живая охрана — это наименьшая из ваших проблем, господин. Там еще и бронированные двери. Двери на первом этаже открываются только по отпечатку пальцев сотрудников. Двери на втором этаже — тоже, но эти двери вообще невозможно открыть изнутри. Их открывают только снаружи, даже когда кто-то выходит, его должны выпустить, открыв дверь снаружи.
— Ну, это не проблема… — заметил самоуверенный аристо, — Дверь можно и придержать, пока мы будем вытаскивать Словенова. А пальцы у охраны, можно, например, отрезать, чтобы открывать двери их отпечатками…
— А вы уверены, что можете отрезать пальцы, не подняв тревоги? — спросил Галькин, — Потому что у всех охранников есть под рукой тревожные кнопки. И если кто-то её нажмет — тут немедленно будет целый Летучий Полк Охранного Отделения, сигнал с кнопки идет прямо им. И вот с ними вы уже точно не справитесь, даже если соберете сотню магов. Потому что в Летучем Полку служат лучшие одаренные Империи…
— Летучий Полк? Это что еще за дерьмо? — поинтересовался блондин.
— Это очень мощные маги, служащие Охранке, — объяснил своему другу Пушкин, — На самом деле они не полк, их всего несколько десятков, но они настолько сильны, что по своей мощи любой полк уделают. В их задачи входит охрана важнейших объектов Империи. Фактически это группа быстрого реагирования, они мгновенно оказываются на месте, потому что используют порошковые телепортации… Ну, заклинания Кабаневичей, сохраненные в порошках…
— Да, про порошки мне уже рассказывали, спасибо, — кивнул блондин, явно призадумавшись, — Но ведь и мы можем телепортироваться…
— Вы не сможете телепортироваться прямо во второе отделение, — влез в беседу магократов Галькин, указав в сторону больницы, — Вокруг парка, где находится дурка, повсюду закопаны Камни Ивана Грозного. И никакая магия через них пройти не может. Их сюда прямо с границ Сердце-Руси привезли. И закопали, еще лет двадцать назад. Так что телепортироваться на территорию Кащенки нельзя.
— А как же тогда подскочит вот этот твой Летучий Полк?
— Он подскочит к воротам больницы, — объяснил Галькин, — И через минуту будет у второго специального отделения. И сбежать со Словеновым вы не успеете, вас просто раньше убьют. И телепортироваться на территорию больницы, чтобы напасть внезапно, вы тоже не сможете, как я уже сказал.
— Проще говоря, нам нужно каким-то образом убить семерых охранников, четверо из которых мощные маги, и сделать это так, чтобы никто из них не успел поднять тревогу, — подытожил блондин, — Мда. Похоже, что ты прав, Галькин. Звучит, как малорешаемая задача.
— Именно так, — кивнул Галькин, — И там еще есть санитар. И иногда еще врачи приходят. Но это не проблема, врачи туда ходят редко. А санитара, то есть меня, можно и не убивать… И Машу, мою сменщицу, тоже. Она вам сопротивляться не будет, я уверен.
— Это мало утешает, Галькин, — мрачно ответил блондин, — Проблема с охраной все еще остается. И это твоя проблема, Галькин, а не только наша. Ты же помнишь, что я отправлю тебя на виселицу, если ты не поможешь нам с планом, желательно прямо сейчас?
— Так а что я могу сделать-то? — снова перепугался Галькин, — Я же неодаренный, я для вас семерых охранников никак перебить не смогу, при всем моем желании…
— А может отключить электричество во всей больнице? — предложил Пушкин, — Тогда же тревожные кнопки не сработают?
— Такое только в фильмах бывает, господин, — хохотнул Галькин, не сдержавшись, — Кнопки все на батарейках. А еще у всех охранников есть смартфоны.
— А если атаковать через окно… — не унимался Пушкин.
— А там их нет, — развел руками Галькин, — Второе отделение — это отдельное двухэтажное здание, без окон, с одной дверью.
— Просто пробьем стену! — заявил Пушкин.
— Если вы пробьете стену — тогда это точно кто-нибудь услышит, и тут же нажмет тревожную кнопку…
— Ну хватит, — потребовал блондин, — Заткнитесь, оба. Судя по твоему описанию, Галькин, дело реально тухлое. Нам из второго отделения Словенова никак не достать. Кстати, сам он где содержится? Где конкретно?
— Я же уже сказал, — ответил Галькин, — На втором этаже. Там две палаты, каждая защищена стальной дверью, эти двери могу открыть только я или врач, по отпечатку пальца. А изнутри их вообще открыть нельзя. И на каждой двери висит «замок Рюрика» — древний амулет, подавляющий любую магию в радиусе десятка метров. Это чтобы пациенты не колдовали.
— Так а слушай, ты же можешь просто выпустить Словенова, а с охраной он уже сам разберется, — внес очередное предложение Пушкин.
Галькин на это только еще раз нервно хохотнул:
— Разберется? Я так не думаю, мой господин. Он уже три года сидит в дурке на лекарствах. И все это время не колдовал, да и вообще вся его магия была подавлена. И Словеновы — это не боевой клан. Их родовые способности — чувствовать тайны магии. Кроме того, за все время, что я тут работаю, Словенов ни разу никакого не пытался ударить и вообще не проявлял агрессии. Так что с охраной он точно не разберется, я вообще думаю, что он не хочет бежать. Судя по его виду, ему на все плевать. Уже давно.
— Вот это интересно, — заметил блондин, — Вообще расскажи нам про Словенова. Все, что знаешь.
— Да нечего особо рассказывать, — пожал плечами Галькин, — Ну, он тут у нас уже три года. А я работаю во втором отделении уже пять лет, так что постоянно вижу этого вашего Словенова. Но рассказать про него и правда особо нечего. Ну мужик. Потрепанный, явно больной. Мрачный, но всегда вежливый. Глаза грустные.
Официально у него шизофрения. Ну то есть была, два года назад этот диагноз вообще исключили из классификатора болезней, как спекулятивный. Так что от чего Словенова сейчас лечат — я не в курсе.
Но лекарства ему дают, как от шизы. Ест он плохо, иногда по два-три дня ничего не жрет. Почти не говорит, но если что-то спросить — иногда отвечает. А иногда просто молчит. Вот в общем-то и всё.
— Но его же выводят на прогулки?
— Нет, господин. Не выводят. По поводу него особое предписание, как и у всех на втором отделении — их из палаты ни при каких условиях не выпускают.
— Паршиво, — призадумался блондин, — Но ты же можешь его эм… отравить, Галькин. Не насмерть, конечно. Просто подсыпешь что-нибудь в еду Словенову, и когда его повезут лечить от отравления…
— Его не повезут никуда лечить, — вздохнул Галькин, — Я же сказал. Это абсолютное предписание, подписанное главврачом и лично канцлером Империи. Словенова и других пациентов второго отделения ни при каких условиях из палаты не выпускают. Даже если они будут умирать. Вот если ваш Словенов реально умрет, и трое врачей констатируют его смерть — тогда его тело из палаты забрать будет можно…
— Мда, но мертвым мне Словенов не нужен, — процедил блондин, явно крайне недовольный и напряженно размышлявший, — Собственно, за что вообще Словенова тут держат? И не проще ли было отправить его на виселицу, чем тратить кучу денег на все эти меры безопасности?
— За что держат — понятия не имею, — мотнул головой Галькин, — На второе отделение попадают только по личному приказу Императора. А Император своих приказов, особенно в таких случаях, обычно не объясняет. А что касается виселицы… Как его казнят-то, если ваш Словенов — сумасшедший? Официально признанных безумными магов у нас в России могут казнить только за заговор против короны или попытку убийства Императора или лица Императорской крови. А Словенов, видимо, ничего такого не делал.
— И еще Словеновы — влиятельный клан, — заметил Пушкин, — Так что Павел Первый, который и сунул этого Словенова в дурку, явно не хотел с ними ссориться. Поэтому наверное и не рискнул казнить Словенова.
— Мда, но нам от этого не легче… — задумчиво протянул блондин, — И ты, Галькин, вроде говорил, что там на отделении двое пациентов…
— Именно так, — подтвердил Галькин.
— Кто второй?
— Эс, — ответил Галькин.
— Кто, блин?
— Ну, Эс. Он во всех документах обозначен латинской буквой «S». А его имени ни я, ни охрана, ни даже врачи не знают. Все засекречено. Так что как его зовут — спрашивайте покойного Павла Первого, который его сюда сунул, также как и вашего Словенова.
— Занятно. А про этого «S» что расскажешь?
— Еще меньше, чем про Словенова, уж простите, господин, — извинился Галькин, — Ну, могу сказать, что этот «S» явно тоже маг. И его не от чего не лечат. Его просто держат в овощном состоянии, лошадиными дозами нейролептиков. Но никакие врачи его не осматривают. Мы просто даем ему еду и выносим его дерьмо.
Он в общем-то даже не разговаривает. Он за все время, что я тут работал, ни одного слова не произнес. Рожа у него белая, совсем безумная. Одежда совсем истлела, но её никто не меняет.
А сидит он в дубовой клетке, обмазанной эстрактом каркаде. Вот этим эксрактом я его клетку каждую неделю заново мажу…
— Каркаде? — удивленно спросил блондин, — Это же напиток, чай. Какого хрена им мажут клетки психов? Зачем?
— Ну, миллиардеры может и пьют его как напиток, — хохотнул Галькин, — А вообще, каркаде, или проще говоря суданская роза — это редчайшее растение, которое сохранилось только в Африке и которое способно отражать любую магию. А дубовая клетка, в которой держат этого «S», служит ретранслятором и усиливает эффект суданской розы.
Таким образом, этот «S» не может колдовать за пределы своей клетки. Хотя он и внутри клетки не особо колдовал. По крайней мере, я этого ни разу не видел, даже не знаю, какого цвета у него аура, он же её ни разу не активировал при мне…
— Так а зачем клетка, зачем суданская роза? — задал очередные вопросы блондин, — Ты же сказал, что там на каждой камере… то есть, кхе-кхе… на каждой палате висит по амулету, подавляющему магию. И пространство палаты действие этого амулета перекрывает. Зачем еще и каркаде с клеткой? Что этот маг такого умеет, что его так боятся?
— Без понятия, — развел руками Галькин, — Но что-то явно умеет. Точнее говоря, умел. Вот этот «S», в отличие от вашего Словенова, уже тридцать лет у нас сидит. Так что я думаю, что он за это время уже даже собственное имя забыл, а как колдовать — тем более не вспомнит. Но нам приказано держать его в клетке и мазать её суданской розой — мы и мажем. Приказы Императора на обсуждаются, вопросы по их поводу тоже задавать не принято. Слушайте, а можно я вейп запарю?
— Парь. Мне плевать, — милостиво разрешил блондин, — А этот твой «S», судя по всему, для нас совсем бесполезен.
Галькин с наслаждением затянулся, выпустил облако абрикосового пара и кивнул.
— И выходит, что освободить Словенова, пока он во втором отделении мы никак не сможем… — продолжал рассуждать вслух блондин, его взгляд стал совсем отсутствующим, этот аристо явно был из тех, кто настолько погружается в размышления, что просто перестает замечать окружающих, — А из второго отделения Словенова не выпустят, даже если он будет при смерти… Паршиво, леший меня побери, паршиво…
— Я правда хочу вам помочь, господин, — на всякий случай заметил Галькин, делая очередную затяжку паром, — Но вот только не знаю как.
— Ладно, — проговорил аристо, глянув на Галькина, — Ты говоришь, что работаешь тут уже пять лет, так ведь? А Словенов «лечится», если это можно так назвать, у вас три года. А загадочный «S» — тридцать лет. А палаты у вас на отделении две. Возникает закономерный вопрос — а кто занимал палату Словенова до него?
— При мне никто, — ответил Галькин, — Она пустая стояла, лет двадцать. А до этого там сидел какой-то бастард Людоедовых. Один из последних. Людоедовых же вроде всех пришили, за заговор против Императора.
Блондин присвистнул:
— Прикольно. Я тоже сегодня сегодня завалил одного Людоедова. Утопил его в Неве, точнее говоря. И готов поспорить, что именно убитый мною Людоедов и был самым последним. Так что честь быть ликвидатором последнего Людоедова в мире принадлежит мне, и хрен я кому её отдам. Вот этот ваш Людоедов из дурки явно раньше моего сдох. Собственно, как он вообще попал к вам на второе отделение?
— Это дела старые, так что могу только слухи пересказать, — ответил Галькин, выпуская облако пара, — Ну в общем, когда Людоедовых начали громить — одного ихнего бастарда поймала Охранка. Но этот бастард оказался совершенно безумным, даже для Людоедова, хотя психическим здоровьем этот клан никогда не отличался. В результате бастарда и признали сумасшедшим официально, после чего из Петропавловки привезли сюда к нам.
Сначала его содержали на третьем отделении для социально опасных больных. Но он там санитарке грудь откусил. А потом еще и ночью пролез в больничный морг и устроил там себе обед. Обглодал пару трупов, проще говоря.
Рассказывают, что он сердца и желудки искал, Людоедовы же пожирают сердца и желудки мертвых магов. Вот только у нас в морге ни сердец, ни желудков уже не было, их же сразу после смерти мага Имперские гаруспики увозят.
Короче говоря, этот Людоедов всех достал. Так что руководство больницы испросило Государева изволения и сунула его с разрешения Императора сюда, во второе отделение.
«S» у нас на отделении вроде в это время уже сидел, ну а вторая палата как раз досталась Людоедову.
Вот только Людоедов пробыл у нас недолго. Вскоре Охранка допросила парочку его схваченных родичей и выяснила, что вот этот бастард из нашей дурки должен был лично заколоть Великого Князя Михаила во время нападения на царскую семью. И сожрать его желудок, получив таким образом способности Багатур-Булановых.
Такие вот были у Людоедовых планы, такую атаку они готовили. Хотели перебить всех Багатур-Булановых после того, как Император поддержал Меченосцевых в их конфликте с Людоедовыми. План, конечно, был безумным, как и сами Людоедовы.
Ну а после того, как Охранка получила информацию, что бастард должен был лично ухлопать Михаила — у бастарда дальше был только один путь. Михаил же тогда был еще совсем юным и законным наследником престола, а не изменником, бежавшим в Париж.
Так что бастарда Людоедова у нас забрали, отвезли его к Петропавловке и там вздернули на виселице. Вот так вот…
На несколько секунд повисло молчание, нарушаемое только звуками музыки из авто Галькина. Аудиосистема теперь исполняла печальную песенку из древнего аниме «Евангелион».
Галькин парил свой вейп, блондин-магократ снова погрузился в размышления. Судя по лицу, размышлял этот парень настолько мучительно, что чуть ли не челюстями скрипел.
— Проще говоря, единственный способ выйти из второго отделения — это поехать на казнь, — наконец произнес Пушкин, — Звучит дерьмово.
— Нет, — неожиданно заявил блондин, — Не дерьмово. Это звучит, как план, Пушкин.