Глава 83. Пятый образ Аленки

«Ваше Императорское Величество!

Мир всегда предпочтительнее войны, но иногда, чтобы добиться мира, нужно выиграть войну.

Не я развязал эту войну. Французский Император нарушил наши древние соглашения, скрепленные кровавыми жертвами.

Я вынужден был защищаться, чтобы уберечь мои леса, моих воинов, моих рабов, мое золото, моего зятя генерал-губернатора Гайаны Ребельона.

Я до последнего пытался сохранить нейтралитет, но Император Франции лишил меня этой возможности. Он отказался снизить налоги, несмотря на восстание. Его моряки обстреляли склады Амазонской компании в Георгвилле. Его генералы прямо сейчас строят планы по захвату моего города — древнего Куско.

В связи с этим я полагаю Пайтитианский Пакт, согласно которому Империя Инков четыреста лет назад стала французским вассалом, разорванным.

Император Франции Франк сам фактически расторг его, грубо вмешавшись в наши внутренние дела, поправ наши исконные свободы, обещанные его славными предками.

Я более не считаю себя скованным присягой по отношению к французской короне. Ныне я полноправный и независимый правитель Империи Инков.

Французская магократия же смертельно больна. Им не выиграть эту войну. Я на своей земле, под моим флагом более десяти миллионов воинов, и каждый готов умереть за меня.

Амазонские леса — мои, а Париж тем временем объят тяжелейшим кризисом.

В этой ситуации я протягиваю вам руку дружбы, Ваше Величество.

Я предлагаю лесные концессии на огромные суммы и на самых выгодных условиях любому, кто поддержит меня в войне с Францией.

Я предлагаю союз, который принесет выгоду нам обоим и станет началом нового мира, мира без Французской Империи.

Я предлагаю вам разделить торжество моей победы над Францией! Ибо Франция дряхла, а для Инков настало время восстановить свою независимость.

И тот кто поможет нам в этом — станет богатейшим и величайшим правителем мира.

Великий Инка Манко Юпанки XVIII,

Император Инков»

Письмо, разосланное Великим Инкой всем Императорам мира, за исключением французского.

ОТВЕТЫ:

«Ваше Высочество, поддерживая священную идею вашей борьбы на независимость духовно, я материальную помощь вам оказать никак не могу.

Я связан дружбой и мирным договором с Императором Франции Франком III Бонапартом.

Но желаю вам всяческих успехов, счастья, здоровья, хорошего настроения.

Император Голландии Гуго I Грутен»

«Господин Великий Инка,

Вы должны понять, что я меньше всего заинтересован в появлении на мировой арене нового независимого центра производства трикоинов. Основным мировым центром поставок древесины была, есть и будет Африка, а не Южная Америка.

Кроме того, я связан контрактами на поставки дерева с Его Величеством Императором Франции. В случае если я поддержу вас — эти контракты будут, разумеется, разорваны. Чего я, как вы понимаете, совсем не желаю.

Так что предлагаю вам умерить свою гордыню и помириться с Французским Императором, ради вашего же блага.

Войну начать легко, труднее её закончить.

Император Эфиопии Его Величество Амаре I»

Его Величество Император Османской Империи Мустафа V Осман: на письмо Великого Инки не ответил.

Его Величество Император Российской Империи Павел II Стальной Багатур-Буланов: на письмо Великого Инки не ответил.

«Ваше Величество, Великий Инка!

Я полностью поддерживаю вас в вашей борьбе за свободу и независимость. Уверен, что в этот решающий час Россия и Империя Инков смогут вместе выступить против Французской гегемонии и вернуть вам ваши древние вольности.

Это особенно актуально для меня лично, после того как Император Франции Франк III фактически сдал меня в руки русской Охранки, так что я спасся лишь в последний момент и чуть не лишился головы.

Так что считаю Франка III нашим с вами общим врагом.

Готов оказать вам любую военную, финансовую или политическую поддержку.

Но увы — сейчас я сам нахожусь в положении изгнанника. Я далеко от России, а престол моей страны захвачен узурпатором.

Так что я сам остро нуждаюсь в помощи. Поэтому прошу вас выслать мне пятьсот франков золотом, чтобы я мог уладить кое-какие срочные дела.

Обещаю вернуть их вам, как только верну себе Русский трон, а кроме того, обещаю тогда же оказать вам всестороннюю поддержку и помощь.

Искренне желаю вам победы!

Его Величество Михаил II Багатур-Буланов, законный Император Российской Империи»

Я вроде бы вырубился и потерял сознание.

Но это неточно. Мой отравленный радиацией и токсинами мозг путался все больше, так что я едва помнил свое имя.

Очнулся я от того, что Шаманов сильно пнул меня кованым сапогом…

Я лежал на холодной брусчатке, надо мною склонились обеспокоенные полицейский и золотоволосая девушка в серебристом платье. Девушка протягивала мне нечто, завернутое в мятую бумагу…

— Эээ… Ыыы… — попытался я говорить, но вместо этого чуть не захлебнулся собственной слюной.

Похоже, что мозги у меня натурально разлагаются, как на последней стадии бешенства.

— Да он не может сам выпить! — раздраженно крикнул Шаманов, — Дай ему!

Девушка присела на корточки, развернула бумагу и достала оттуда стеклянный флакон без маркировки. Удерживая меня ладонью за затылок, она влила мне в рот содержимое флакона.

Мне потребовались все силы и остатки разума, чтобы проглотить неизвестное зелье. На вкус содержимое флакона было, как настойка боярышника вперемешку с подсолнечным маслом.

Мне пришлось приложить усилие, чтобы не блевануть. Девушка отпустила мою голову, и та довольно больно припечаталась о брусчатку набережной.

Мне вдруг стало очень тепло. Как будто я разом выпил бутылку коньяку, только никакого опьянения не было.

Прошло еще несколько секунд, нестерпимая резь в животе превратилась в тупую боль, а потом и она стихла.

Башка у меня трещать тоже перестала. В голове прояснилось, полуобморочное состояние попустило, разум вернулся ко мне.

— Встать помогите, — потребовал я.

Шаманов подал мне руку, я встал на ноги и осознал, что стою на них твердо.

Прислушавшись к своей ауре, я понял, что в моем организме больше не осталось ни следа полония.

Мы все еще были на набережной, рядом с Зимним дворцом. Передо мною стояли Шаманов, Аленка в своем серебристом платье и украшенный густыми бакенбардами полицейский с гербом Петербурга на шевроне мундира.

— Живой, барин! — радостно воскликнула Аленка и бросилась меня обнимать.

Она чуть не повалила меня обратно на брусчатку своей роскошной грудью, но я с наслаждением ответил на это объятие, охватив руками внушительные покатые бедра Алены.

От Аленки до сих пор пахло, как от холопки — сеном и молоком. Наши губы коснулись друг друга, я страстно поцеловал девушку, вложив в этот поцелуй всю свою радость вновь обретенной жизни.

— Кхе-кхе, — прокашлялся полицейский, — Вообще крепостных в Центральный район не пускаем. Но ваша девка сказала, что вы умираете, а у неё есть лекарство. Так что я вынужден был её сюда к вам сопроводить, нарушив тем самым предписание Государя…

— Да, я понимаю сложность вашей ситуации, — ответил я копу, чуть ослабляя свои объятия, в которых нежилась Аленка, — Спасибо. Вот вам за беспокойство…

Я максимально нежно отстранил от себя девушку, а потом достал бумажник и сунул полицейскому с бакенбардами сторублевую ассигнацию.

— Девку все равно нужно отсюда удалить, в самое ближайшее время, господин сержант… — напомнил мне полицейский, браво козырнув.

— Чего? Господин сержант? А, ну да… — я только что вспомнил, что до сих пор гоняю в форме сержанта Охранного Отделения, — Хорошо. Мы уже уходим. Еще раз спасибо. Я вас больше не задерживаю, фельдфебель.

Фельдфебель еще раз козырнул и зашагал прочь.

Я поднял с земли теперь уже пустой флакон из темного стекла и осмотрел его. Флакон вонял боярышником, маслом, хвоей и еще какой-то мощнейшей магией.

— Ты мне жизнь спасла, — серьезно сообщил я Аленке, — Откуда это?

— Мне рыбка дала, барин! — воскликнула Аленка, которой явно не терпелось рассказать о своих приключениях, — Ну, я сидела в том кафе, где вы меня оставили. А из Невы вдруг рыбка вынырнула. Золотая, как в сказках. Кафе-то на набережной. Я к речке подошла поглядеть, а рыбка изо рта вот этот бутылек достает, да мне и говорит, человечьим голосом — мол, Алена, барин твой в беде. Ты ему вот этот бутылек передай — тогда поправится барин.

Ну я и побежала к полицейским, а те меня не пущают, я же не магичка… Но я им сказала, что барин мой помирает, а еще что барин заплатит, коли пустите меня. Энтот вот волосатый в мундире и согласился меня к вам проводить… А нашла я вас, потому что Шаманов бегал по всей набережной, да кричал, что вы уже на тот свет собрались…

— Это правда, — мрачно подтвердил Шаманов, — Только всем на тебя было плевать, Нагибин. Никто даже не остановился.

— Это как раз понятно, — пожал я плечами, — Мир жестокой магократии, что поделать. На умирающего сержанта Охранки или худородного аристо без мундира, типа тебя, Шаманов, тут всем реально пофигу.

Я задумчиво повертел в руке пустой бутылек:

— А это, стало быть, экстракт сердца дриады…

— Точняк он, — кивнул Шаманов, — Больше отравление полонием ничего не лечит. А экстракт сердца дриады выводит из организма все токсины и радиацию в принципе. Потому что сами дриады к таким вещам неуязвимы, мне Кабаневич по телефону рассказал.

— А что это за рыбка-то была, барин? — почтительно спросила Аленка, — Али волшебная?

— Волшебная, — подтвердил я, — Эта рыбка раньше была вороном, а потом котом, а потом срущим голубем…

— Ох, барин! Спасла она вас! И я тоже помогла, так ведь?

— Так, Алена…

Аленка снова бросилась ко мне сосаться.

Её золотые волосы, собранные в длинный хвост, вспушились, холопка вся разрумянилась, её большие голубые глаза блестели от восторга. Сейчас она была еще притягательнее, чем обычно…

Прямо само воплощение жизни и вечной женственности. Не то что моя невеста вечно мрачная и бледная Головина, у которой даже во время секса такой вид, как будто она только что вылезла из могилы.

Я жадно ответил на очередной поцелуй пухлых губок Алены, потом обхватил девушку за талию. Мои руки скользили все выше по её серебристому облегающему платью, пока не достигли шеи.

Когда мои ладони оказались возле горла Аленки, я резко отстранил девушку от себя, активировал ауру и сжал руки на шее крепостной.

Нас объяло фиолетовое сияние моей магии, Аленка испуганно вскрикнула:

— Вы чего, барин? Пустите! Больно же…

— Дернешься — я тебе шею сломаю, — пообещал я девушке, — Я это смогу сделать за одну секунду. Можешь это проверить, если хочешь. Но я бы на твоем месте не стал.

— Да чего вы?

В глазах у Аленки стоял ужас вперемешку со слезами. Румянец с её лица пропал.

Я глубоко вдохнул, втянув ноздрями теплый сенно-молочный аромат девушки и потом произнес:

— Во-первых, этот флакон ни одной рыбке в рот не влезет. Он слишком большой. Даже если предположить, что твоя золотая рыбка была щукой. Во-вторых, куратор откуда-то знал, что я отправил Малого с принцессой. Он проговорился, когда мы беседовали пять минут назад. А об этом знали только я, Шаманов, принцесса, Малой с его телохранителями и Симон. И еще ты, Алена. Улавливаешь?

— Не понимаю, барин. Пустите! — Аленка разрыдалась, — Я думала, вы меня любите… Я вам жизнь спасла!

— Да о чем ты, Нагибин? — влез в беседу ошарашенный моим поведением Шаманов, — Пусти её, реально. Ты с ума что ли сошел? Или ты думаешь, что она в сговоре с твоим белым котом?

— Я не думаю, — ответил я, всматриваясь в голубые и по-девичьи глупые глаза Аленки, — Я знаю. Принцесса меня никогда бы не сдала. Если бы ей предложили предать своих друзей или брата — она бы скорее померла, чем согласилась сотрудничать.

Тебе, Шаманов, я тоже полностью доверяю. Как и себе самому.

Ну а сам Малой себя сдать явно не мог, как и его телохранители. Собственно, если бы мой куратор получил информацию от телохранителей Малого — ему не было бы нужды прессовать меня. Он бы тогда и так точно знал, где находится наш поехавший на всю голову Государь.

Так что остаются Симон и Аленка. Вот только Симон — друг Ван дер Верфа, а тот друг Кабаневичей. А Кабаневичам живой Малой не нужен, они не поддерживают его претензии на престол. В отличие от моего куратора, которому Малой нужен живым. Так что сдать меня куратору могла только Аленка.

А еще эта Аленка довольно успешно изображала мою сестру, когда мы с ней только познакомились. А еще мой юрист рассказывал мне, что в ведомость она не вписана. То есть, сдается мне, что мой покойный отец мне её никогда не дарил, и она вообще не моя крепостная…

Я подозреваю другое. Я подозреваю, что эта Аленка просто приперлась в мое поместье и стала мне мозги пудрить, изображая мою верную холопку и тряся передо мной своими роскошными грудями.

Я и раньше подозревал, но сомневался в верности своих подозрений, до этого самого момента. Однако удивительная история про рыбку развеяла мои последние сомнения.

Вот этот флакон с противоядием слишком большой, так что лично мой куратор мне его принести не мог. Ибо куратор всегда превращается только в мелких животных. Так что куратор решил задействовать для этого Аленку. Которая на него работает. И всегда работала, с самого начала.

Аленка все еще рыдала, по щекам девушки текли слезы, такие же крупные, как её глаза, такие же чистые и прозрачные, как и её образ пасторальной крестьянки.

Даже у меня на сердце было нехорошо от этого зрелища, но хватку на горле Аленки я не ослабил.

На Шаманова же, который всегда был слаб на барышень, эти слезы подействовали.

— Да отпусти её уже, — довольно агрессивно потребовал эскимос, — А вдруг ты не прав? А вдруг она не виновата? И вообще, зачем твоему куратору тебя спасать? Зачем он дал тебе противоядие?

— Затем, что моему куратору очень нужны две вещи — мой дядя и мой Малой, — объяснил я, — И никто кроме меня этих людей куратору не доставит. Так что я был изначально уверен, что помирать меня куратор не оставит. Я ему нужен живым. Я прав, Алена?

Аленка на это только испуганно всхлипнула.

— Ну хватит спектаклей, — потребовал я, — Ты спасла мне жизнь, и я тебе правда благодарен. И убивать я тебя, естественно, не собираюсь. Если расскажешь мне все о кураторе, конечно. Как он выглядит в человеческом обличии, если оно у него есть? На кого он работает? Зачем ему Малой и мой дядя?

— Не понимаю, барин, — уже совсем по-детски заныла девушка, — Честно, не понимаю. Пустите, молю. Пужаете вы меня…

Мне становилось все паршивее на душе.

А вдруг я и правда ошибаюсь? Вдруг прав Шаманов? Вдруг я просто прессую ни в чем не виноватую, да еще и влюбленную в меня девушку? Девушку, которая спасала мне жизнь уже много раз?

Она так лезла ко мне целоваться, так искренне радовалась моему спасению… Она как ребенок. А я её за горло. Мне стало жалко Аленку, очень. Ну я и мразь.

— Ладно, Алена, — вздохнул я, — Прости. Но я правда не вижу иных вариантов. Узнать о том, что я отправил принцессу с Малым и передать это куратору, могла только ты. И твое появление в моем поместье — оно же на самом деле было подозрительным. Просто дай мне информацию, которую я могу использовать против куратора…

— Да пусти уже её! — потребовал Шаманов, который уже потихоньку начинал приходить в ярость от моего поведения, — Разве ты не видишь? Ей больно, ей страшно, она ни хрена не понимает!

— Не понимаю! — взвыла Аленка, — Барин недоволен, а чем недоволен — не ведаю! Прости, барин, прости меня… Не знаю, за что, но прости…

Вот это уже было выше моих сил, я почти готов был разжать хватку на горле девушки.

— Алена, ну зачем ты сопротивляешься? — спросил я, уже довольно вяло, — Ты же даже магией не владеешь…

— Магией — нет. Но владею вот этим, — вдруг спокойно произнесла Аленка совершенно изменившимся голосом.

Что-то холодное уткнулось мне в пузо.

Я глянул вниз и увидел пистолет в руке Аленки.

Слезы все еще блестели на щеках девушки, но её лицо вдруг за миг изменилось до неузнаваемости. Детской невинности и холопской преданности в больших синих глазах Алены больше не было.

Теперь на меня смотрела аристократка — холодно и презрительно. А еще в этих глазах читался недюжинный ум.

— Пистолет направлен ровно вам в желудок, Нагибин, — сообщила Аленка, — Так что сломать мне шею вы не успеете. Стреляю я быстро, как вы знаете. И не промахиваюсь, особенно в упор. Разожмите руки.

— Блин, — выдохнул ошарашенный Шаманов и активировал ауру.

Потом Акалу выхватил свой ритуальный костяной кинжал.

— Ножик брось, — потребовала Аленка, — Или твой друг умрет. И пыл поумерь, эскимос. И три шага назад.

Шаманов выругался, но кинжал бросил. А потом и правда отступил назад.

— А ты руки от меня убери, — обратилась уже ко мне Аленка, — Или стреляю. Секунда на размышление.

Я быстро оценил обстановку и огляделся.

Ни полицейских, ни агентов Охранки рядом не было, как в общем-то и всегда, когда они реально нужны. Да они и не успели бы мне помочь.

Крыть мне было нечем. Я знал, как Аленка управляется с оружием, так что в том, что она меня пристрелит, не сомневался. Тут никакая реакция магократа не поможет.

Я разжал ладони, отпустив нежную шейку девушки, потом медленно отступил на шаг назад.

А вот теперь можно попытаться пойти в атаку…

— Шаманов, давай! — заорал я, активируя ауру на максимум и кометой отлетая влево, с линии огня Аленки.

Акалу рванул на девушку, но Аленка резко подняла свободную руку. В воздух взметнулись сполохи густой черно-золотой ауры…

Я не поверил своим глазам.

Это был явно не телекинез, не заклинание. Это была просто сырая аура, но настолько мощная, что от её удара Шаманов взлетел в воздух, как пушечное ядро, а потом, описав в воздухе затейливую параболу, кулем ухнул в грязные воды Невы.

— Что? — я пребывал в таком шоке, что даже забыл, что надо атаковать.

Черно-золотая аура, такая же, как у кота.

И глаза, и эта новая манера речи Аленки…

Голубые глаза девушки сейчас смотрели на меня несколько ехидно.

— Да. Я не помощница вашего куратора, Нагибин, — объяснила Аленка, — Я и есть ваш куратор.

— Но это же невозможно, — я кивнул на пистолет в руке девушки, — Маги не могут пользоваться огнестрелом…

— Давайте проверим, — предложила Аленка и бросила мне оружие.

Я инстинктивно поймал брошенный пистолет, в ту же секунду перед глазами у меня метнулась алая вспышка и надпись «ЗАПРЕТ» на древнем языке Уральских магов.

Мои руки, поймавшие оружие, обожгло, как огнем.

Меня подняло в воздух и швырнуло на брусчатку, пистолет отбросило от меня метров на десять.

— Да, похоже, что вы огнестрелом пользоваться не можете, Нагибин, — констатировала Аленка, — А я могу.

— Но древний запрет… — начал было я, вскакивая на ноги.

— Он не для меня, — перебила Аленка.

Я стремительно пошел в атаку, но также стремительно передумал и остановился в шаге от девушки.

Аленка раскинула руки, вокруг её ладоней клубились черно-золотые сполохи, такие мощные, каких я еще не видел ни у одного мага.

Я мрачно глянул в сторону Невы, куда улетел несчастный Шаманов.

— Правильно думаете, Нагибин, — хихикнула Аленка, — Все верно. Хотя бы сейчас не делайте глупостей.

— Мда, но ведь мы с вами уже сделали много глупостей, госпожа куратор, — напомнил я, — Помните, тогда, в парке возле памятника Пушкину? Когда мы провели с вами ночь…

— Да, это было хорошо, — улыбнулась Аленка, — Хотя это и была для меня только работа, Нагибин. Но честно признаюсь, я тогда осталась несколько разочарованной. Вы все сделали слишком быстро… Если бы вы были также быстры в бою, как тогда со мной на лавке в парке…

— Эй! — вот сейчас я уже пожалел, что не свернул девушке шею минуту назад, — Я не причем. Это все юное тело барчука, в которое я попал…

— Плевала я на ваши оправдания, Нагибин, — жестко произнесла Аленка, — Прочитайте бумажку. Ту самую, в которую был завернут флакон. Я уверена, вам понравится.

— А? Бумажку? О чем вы…

Но Аленка уже резким, но изящным движением распустила хвост своих золотых длинных волос, а потом взлетела в воздух.

И снова это было явно не заклинание левитации, даже не обычный для магов рывок против гравитации, девушка просто парила в потоках черно-золотой ауры, такой густой, что она удерживала её в воздухе.

Распущенные волосы Аленки разметались, тьма и золото её ауры сливались в один поток с серебром платья, в голубых глазах блестали неотмирные сполохи. Алена теперь не была похожа ни на крепостную, ни на мою сестру, ни на моего куратора, ни даже на ту дерзкую аристо, которой она только что была.

Теперь она больше всего напоминала то ли богиню, то ли ведьму.

Это было новое, пятое лицо Аленки, на этот раз возможно настоящее. Но я был готов поклясться, что сейчас она была еще красивее, чем тогда, когда изображала мою крепостную. Только теперь это была страшная красота.

Атаковать этот чистый поток мощи и ауры я, естественно, не решился. И я был уверен, что поступаю правильно. Тут бы даже сам князь Глубина слился, а возможно что даже и сам Император.

— Бумажка, Нагибин. Прочтите её, — напомнила Аленка, а потом послала мне воздушный поцелуй.

Поцелуй был заряжен её аурой, так что ощутимо обжег мне щеку, даром что был воздушным.

Аленка стремительно завертелась в вихрях ауры, а потом обратилась в сокола.

Сокол выписал в воздухе какую-то сложную фигуру, взмыл в небеса и скрылся за Зимним дворцом.

Потревоженная соколом стая голубей взлетела с крыши дворца и в ужасе заметалась. Я был сейчас примерно в том же психологическом состоянии, что и эти голуби.

Мда…

Я только сейчас заметил, что вокруг уже собралась толпа зевак-магов в десяток человек.

— Расходитесь! — потребовал я, — Тут не на что смотреть. Я просто повздорил со своей магичкой-женой. У всех бывает.

Оклемавшись и придя в себя, я бросился ловить бумажку, в которую был завернут флакон. Ветер уже унес её по мостовой метров на двадцать.

Поймав бумажку, я убедился, что та действительно исписана изящным почерком, явно принадлежавшим аристократу. Точнее говоря, аристократке, в данном конкретном случае.

Из Невы на набережную тем временем уже вылезал Шаманов, вымокший до нитки, но вроде не пострадавший. Я кивнул ему, показывая что я сам тоже в порядке, а потом погрузился в чтение…