53

Немного помолчав, Мэл сказал:

– Нет. Я вам не верю.

– Верите вы мне или нет – не важно, – ответил Вен. – Я говорю правду. Я мог бы ответить так, как вам нужно. Возможно, мне следовало бы солгать, ведь именно благодаря вам я могу выбраться отсюда. Так зачем рисковать своим благополучием? Но факт остается фактом: мне не удалось доказать, что мои искусственные иммуномодулирующие микроорганизмы являются панацеей. Сейчас я вам все объясню.

– Да уж надеюсь, – резко ответил Мэл.

– В ходе исследований я стремился изобрести метод, который позволял бы стимулировать рост клеток.

– Мы это знаем.

– Правда? Да, наверняка вы об этом знаете. Я надеялся, что конечный продукт позволит гораздо эффективнее лечить великое множество заболеваний, и не только раковых. Искусственные иммуномодуляторные микроорганизмы – ИИМы для краткости – можно запрограммировать для лечения конкретной болезни. Какой-то орган плохо работает? Они его восстановят. Сломана кость? Они станут и поддерживающей структурой, и цементом, позволив кости срастись значительно быстрее, чем обычно. Создавая ИИМы, я хотел получить лекарственное средство, которое можно модифицировать в зависимости от ситуации.

– Но?..

– Я провел несколько успешных испытаний на живых организмах. Но были и неудачи; тонкая настройка ИИМов оказалась невероятно сложной задачей. Иногда они работали, а иногда – нет. А иногда они действовали даже слишком хорошо, устраивали перегрузку внутренним процессам роста и исцеления, что приводило к чудовищным мутациям и уродствам. Я бы сказал, что от абсолютного успеха меня отделяло несколько лет. Но это не помешало Альянсу заинтересоваться моей работой. Однажды в мою лабораторию на Гринлифе зашел человек. Человек в синих перчатках…

Саймон напрягся. Мэл и Зои помрачнели.

– В синих перчатках? – переспросил Саймон. – Похожих на хирургические?

Вен заметил их реакцию.

– Я вижу, что вы с ним встречались.

– Я – да, – ответил Саймон, – по крайней мере, с кем-то, похожим на него. На самом деле, с парой таких.

– Саймон говорит, что с этими людьми шутки плохи, – добавила Зои.

– У меня тоже сложилось такое впечатление, – сказал Вен. – Он не назвал свое имя и не снял перчатки. Он вел себя как-то предельно вежливо, и голос у него был плоский, почти монотонный, словно этот малый редко общается с людьми. Он сказал, что он – подрядчик, что работает на Альянс объединенных планет и что мной заинтересовалось его начальство. Кто это начальство, он не объяснил, но я подумал, что это либо правительство, либо кто-то из корпорации «Синее солнце».

– Как будто между ними есть разница, – буркнул Мэл.

– Вот именно. Эти две организации настолько переплетены, что фактически стали единым целым. Но цвет перчаток заставил меня предположить, что верен второй вариант. И он предложил мне финансирование – невероятную сумму. До тех пор я существовал за счет грантов от благотворительных организаций, а тут вдруг передо мной помахали огромными деньгами. Их бы хватило на самое современное оборудование, на зарплату ассистентам и многое другое.

– Зачем человеку в синих перчатках уникальная методика лечения? – спросил Саймон. – Какая от нее польза его боссам?

– Я задал ему тот же вопрос, – сказал Вен. – Разумеется, я решил, что «Синее солнце» хочет монетизировать мои ИИМы. Я предположил, что финансирование будет связано с определенными условиями. «Синее солнце» возьмет в залог мои патенты, а может – если я забуду об осторожности – даже заберет их. Но я потратил полжизни на исследования не для того, чтобы результаты стали чужой собственностью. Я всегда хотел, чтобы ИИМы стали бесплатными для всех.

– Какой идеализм, – заметил Мэл. – Вы хотите сказать, что не забрали бы себе ни одного кредита с продажи вирусов?

Вен пожал плечами:

– Возможно, ограничился бы небольшим вознаграждением, символической платой, которая позволила бы мне жить безбедно. Но становиться богачом я не собирался. Я хотел помогать людям. Мне казалось, что начальники человека в синих перчатках, кем бы они ни были, хотят просто откупиться от меня и нажиться на результатах моего труда. И я уже приготовился объяснить ему, куда он может засунуть свои деньги. Но все оказалось даже хуже, чем я ожидал. Я спросил, как именно они собираются применять мои ИИМы, хотя отчасти догадывался. «Будем использовать их в военной сфере», – ответил он.

– Не понимаю, зачем ИИМы могут понадобиться военным, – сказала Зои.

– А я, кажется, понимаю, – заметил Саймон. – Они ускорят заживление ран. Солдаты смогут раньше вернуться на поле боя.

– И не только, – сказал Вен. – В теории модифицированные ИИМы способны усилить скелетно-мышечную систему, уменьшить усталость, повысить выносливость, сделать кожу прочнее. С их помощью можно создать мощных солдат, которых очень сложно убить.

– И это вам сказал господин в синих перчатках? – спросил Мэл.

– Практически теми же словами. Мотивы своего начальства он объяснил довольно откровенно. Он сказал, что дает мне шанс навсегда изменить облик войны. Он говорил так, словно это невероятная, великолепная возможность, упустить которую может только дурак. Но, похоже, я действительно дурак, потому что я отказался наотрез. Мы все помним войну, беспрецедентные жертвы и разрушения. Война расколола нашу цивилизацию. И все, что помогает милитаристам добиться своих целей, сделает новый конфликт еще более вероятным. Мне не хотелось никак в этом участвовать, и я твердо сказал, что не изменю своим принципам и не позволю использовать ИИМы для подобных целей.

– Наверное, ваш гость не был очень этим доволен, – сказала Зои.

– Еще как. Нет, он пытался скрыть раздражение, он улыбнулся мне – очень холодно, одними губами – и предложил посидеть с этой мыслью, подумать, все взвесить. Возможно, со временем я пойму, что его предложение принесет пользу всей галактике – и, что самое важное, мне.

– Это же неприкрытая угроза.

– Именно, – согласился Вен. – И поэтому я принял решение. Знаете, что я сделал, как только он покинул лабораторию?

– Вы ее подожгли.

– Точно, черт побери. Вы и это выяснили?

– Я знаю, что она сгорела, и, по слухам, что в этом были виноваты вы.

– Мне показалось, что так будет лучше всего. Я все уничтожил – записи, файлы, аппаратуру, образцы ИИМов – чтобы им ничего не досталось. Поверьте, это было непростое решение – превратить результаты нескольких лет работы в струйку дыма, но я понимал, что «Синее солнце» или Альянс никогда не оставят меня в покое. А так от проекта не осталось ничего, кроме концепции в моей голове. Я ни за что бы не смог воссоздать вирусы только по памяти. Для этого мне понадобилась моя база данных и материалы – а все это перестало существовать.

– Серьезно? – спросил Саймон.

– Представьте себе, что вы пытаетесь повторить долгий и сложный путь без карты. Вы никогда не остановитесь во всех тех местах, что и в первый раз; скорее всего, вы собьетесь с пути и, возможно, окажетесь в совсем другом месте. Именно так я сказал федералам, когда на следующее утро они выбили дверь моей квартиры и арестовали меня. Я сказал, что ни взятки, ни побои не заставят меня выдать им ИИМы. Они могут засунуть меня в лабораторию, где есть все необходимое, и я все равно не смогу вернуться туда, где был раньше. Работа продолжалась слишком долго, слишком много было счастливых случайностей – повторить все это невозможно. Теперь я понимаю, что мне следовало бежать на какую-нибудь далекую планету сразу после того, как я поджег лабораторию. Можете считать меня наивным, но я подумал, что сумею убедить власти забыть об этом деле и мне позволят жить обычной жизнью.

– Да, это было наивно, – сказала Зои.

Вен усмехнулся:

– Но вместо этого они отдали меня под суд, обвинив в нарушении врачебной этики. Фактически мне создали образ безумного ученого, который занимается вивисекцией и другими жуткими делами. Федералы думали, что я блефую, и пытались меня запугать. А когда я не капитулировал – я же не мог это сделать, – они решили преподать мне урок. Приговор: виновен. Наказание: пожизненное заключение на Атате. И вот я здесь.

Мэл ссутулился, словно потерпевший поражение, совершенно отчаявшийся человек.

– И это все, да? – спросил он, тяжело вздохнув. – Мы так рисковали, мы столько пережили – но с тем же успехом могли ничего не делать.

– Мне очень жаль, – сказал Вен. – Искренне вам сочувствую.

– Вы ни в чем не виноваты, док, – ответил Мэл с нотой неприязни в голосе.

– И когда прилетит наш корабль, мы все равно заберем вас отсюда, – вставил Саймон и посмотрел на Мэла, ища одобрения.

Мэл кивнул, хотя и неохотно.

– Федералы поступили с вами не по совести, – сказала Зои. – Мы можем хотя бы исправить эту несправедливость.

– Это очень великодушно с вашей стороны, – сказал Вен. – И, раз уж мы решили выложить все карты на стол, я должен сказать вам, что федералам я нагло соврал.

Мэл наклонил голову набок.

– Что? Что вы сейчас сказали?

– Я не все уничтожил. Один образец вируса я сохранил.

– Правда?

– Особо не радуйтесь; повторяю – до полного успеха меня отделяло несколько лет. Но у меня действительно есть работающий образец ИИМов. Он хранится в безопасном месте, в идеальной среде.

– Где, где он? Мы можем до него добраться? Возможно, он нам пригодится.

Вен указал на себя:

– Он здесь.