МОСКВА. ИНСТИТУТ

Шувалов разделся и встал под горячий душ. Он никак не мог согреться. В махровом халате, подаренном Мариной по случаю Дня защитника отечества, пошел на кухню. Заварил зеленый чай. Произвел нехитрую калькуляцию.

В графу «убытки» занес смерть Марины, с которой он намеревался связать судьбу. Остальные потери — куртка, деньги и земельный участок с домом, который достанется каким-то наследникам убитой Марины, — особого значения не имели. В графу «прибыль» можно было записать чудесное избавление от смерти, внезапно настигшей любимую женщину и приятеля, с которыми он провел утро. Баланс был явно в пользу Шувалова, хотя утрату Марины он в полной мере еще не осознал.

Шувалов вернулся в ванную и тщательно побрился. Интуиция подсказывала ему, что утренняя история будет иметь продолжение. Пока он брился, скептически рассматривал свою физиономию в зеркале. Волосы седые. Еще недавно говорили «соль с перцем». Но за последние год-два перец выщипал какой-то любитель остренького. Осталась одна соль. И брови продернула седая нитка. Небритым ходить нельзя, потому что седая щетина не красит.

Он понимал, что должен набрать номер Лизы Каримовой, но тянул время. Она позвонила первой.

— Я все знаю, — безжизненным голосом произнесла Лиза. — Меня возили в морг, потом в прокуратуру. Ты можешь приехать?

— Где встретимся? — только и спросил Шувалов.

— В институте.

Институт располагался у черта на куличках, в противоположном конце города. Но в субботу вечером пробок не было, и Шувалов легко проехал.

Институт образовали два года назад. Когда Каримов стал заместителем министра, нового директора так и не назначили. Алик чужака не хотел. А может, придерживал место для себя. Министерская должность — штука ненадежная и в любом случае временная.

Обязанности директора исполняла и заправляла всеми делами Лиза Каримова. Избавить ее от приставки «и. о.», было не под силу даже ее оборотистому мужу. Лиза докторской диссертации не защитила, поленилась. А поставить во главе научно-исследовательского института кандидата наук — нарваться на скандал. Каримов часто жаловался, что ученые — народ склочный, руководить ими трудно.

Шувалов побывал в институте, когда Лиза отмечала назначение. Институт, обнесенный высоким забором («Самый высокий после кремлевской стены», — смеялся Каримов), и тогда хорошо охранялся. Но сейчас на воротах стояли не равнодушные увальни из частного охранного бюро, а хмурые хлопцы в камуфляжной форме с автоматами. Таких мрачных парней Шувалов уже видел. Не далее как утром, когда его самого держали на мушке.

Он опустил стекло. Перед ним появилась мощная рука в перчатке.

— Документы.

Шувалов показал паспорт, побывавший сегодня уже во многих руках. Он понемногу привыкал к роли человека, вызывающего у окружающих подозрение. Охранник отошел в сторону и пролистал документ, время от времени поглядывая на Шувалова. Автомат по-прежнему был направлен в сторону позднего гостя. Дойдя до последней страницы, охранник протянул паспорт Шувалову, но его рука неожиданно замерла. Охранник сделал шаг в сторону и прижал к уху заверещавший наушник.

Скомандовал Шувалову:

— Убери машину!

— Куда? — переспросил Шувалов.

— Я сказал, убери! — рявкнул охранник, его рука легла на автомат. — Быстро отгони вправо. Прижмись к тротуару!

Шувалов включил двигатель и медленно отъехал в сторону. Что здесь происходит?

Из ворот института на полной скорости вырвался джип. Все стекла были опущены, и видны были лица в темных очках, надетых отнюдь не по причине слабого зрения. Вслед за джипом выкатился черный лимузин, на повороте водитель слегка затормозил, и Шувалов увидел на заднем сиденье известный всей стране чеканный профиль нового министра обороны. За министерским лимузином следовал еще один автомобиль выездной охраны.

Стоявший возле Шувалова автоматчик вытянулся и отдал министру честь. Похоже, он испытал гордость, приветствуя национального героя. Когда кавалькада исчезла, он вновь прислушался к своему наушнику и пересказал поступивший приказ Шувалову:

— Оставьте машину здесь и идите пешком.

— Въехать нельзя? — все-таки поинтересовался Шувалов.

— Институт закрыт для въезда автомашин, — отрезал охранник.

В определенном смысле он не кривил душой: министр обороны не въехал, а выехал из института.

В каменной будке возле ворот еще раз проверили документы Шувалова и велели всё вытащить из карманов. Возмущаться досмотром сил уже не осталось.

Лиза сидела одна в огромном кабинете с зашторенными окнами. Она забралась в черное кожаное кресло с ногами и выключила верхний свет. Шувалов сразу понял почему: глаза заплаканные, никакого макияжа. Впрочем, голубоглазая блондинка Лиза Каримова все еще могла смело обходиться без косметики.

В юности она была очень красива, поэтому Каримов бился за нее с другими претендентами смертным боем. И сейчас, несмотря на возраст и бурно проведенную молодость, она по-прежнему была хороша.

— У тебя были высокие гости? — Шувалов просто не знал, с чего начать разговор.

— Гости? — недоумевающе переспросила Лиза. — Какие могут быть гости? Сегодня же суббота. Я в институте одна.

Она поднялась навстречу Шувалову, сделала несколько шагов и зарыдала. Шувалов подхватил ее и прижал к себе роскошное тело, которое его всегда возбуждало.

— Какая чудовищная история, — прошептала Лиза. — Алик уехал рано. Сказал, что у него важная встреча за городом, потом обед с министром. Обещал, что вечером пойдем на премьеру в театр. Я уже стала одеваться, когда позвонили из прокуратуры и… — Она вновь зарыдала. — В морге я не могла смотреть на него, — шептала она. — Знаешь, там лежал другой человек.

Шувалов недоуменно посмотрел на нее:

— Ты хочешь сказать, что тебе показали тело другого человека?

— Нет, нет, — поправилась она. — Ты не так меня понял. Это был Каримов. Но совсем другой, не такой, каким я его знала. Боже мой, как все это могло произойти?

— Смерть никого не красит. — Шувалов произнес дурацкие слова. Он не знал, как в таких случаях утешать женщин.

Лиза опустилась на диван и усадила рядом Шувалова.

— В прокуратуре не смогли ответить ни на один мой вопрос. Расскажи мне ты. Ты же все видел своими глазами.

Меньше всего Шувалов хотел рассказывать ей, как именно это произошло. Ресторан, окрашенный в багровые тона кровью Марины… Каримов с загнанным в него ножом по самую рукоятку…

— Я же не видел, как его убили, — Шувалов старался не лукавить. — Как назло, именно в этот момент я вышел в туалет. Если бы я остался…

— Не говори так, — Лиза приложила палец к его губам. — Не гневи судьбу. Слава богу, что ты вышел. Если бы тебя убили, я бы… Я бы этого не перенесла…

Шувалова тронули ее слова. Со времен их юношеского романа минуло четверть века. Через жизнь Лизы прошло множество мужчин. Шувалов и не предполагал, что Лиза сохранила к нему теплые чувства.

— Кто его… их убил? — спросила Лиза.

— Не знаю. Убийца был без документов, без вещей. Странный тип. Я бы назвал его сумасшедшим, но он схватил со стола пачку денег и пытался с ней убежать. Значит, был не таким уж безумным.

Лиза опять начала рыдать:

— Господи, неужели из-за каких-то жалких денег… Шувалов предложил ей свой белоснежный носовой платок. На улицах города убить могли и за копейку, но у него была другая версия.

— Мне кажется, он убегал.

— От кого?

— Никто мне так и не ответил на вопрос, почему возле ресторана появился спецназ. Они приехали туда неслучайно. Они же не знали, что там произойдет двойное убийство. — Тело Лизы дернулось, и Шувалов пожалел, что произнес это слово. — Есть только одно объяснение, — продолжил Шувалов, — они гнались за ним и настигли возле ресторана. Если бы поторопились, и Алик, и Марина остались бы жить.

— Так кто же он такой? — прошептала Лиза.

— Тут какая-то загадка. Ответ надо искать у тех, кто послал спецназ, переодетый для маскировки в полицейскую форму.

— Для маскировки? — переспросила Лиза.

— Не могли же они ездить по городу и области в военной форме с оружием и стрелять. Преследовать преступников имеет право только полиция. Но кто-то им это разрешил. Кто-то выдал машины и обмундирование.

Очень странная история, подумал Шувалов. Но для Лизы значение имеет только то, что она потеряла мужа. Все остальное — чьи-то ведомственные игры.

— Зачем ты сидишь здесь? — спросил Шувалов. — Поезжай домой.

Лиза посмотрела на него. В прозрачных голубых глазах можно было утонуть.

— Мне страшно, — призналась она. — Я не представляю себе, как вернусь домой, включу свет, войду в комнату, а его нет. Представляешь — повсюду его вещи, фотографии, его безделушки, коллекции. А его самого нет. — Она в отчаянии помотала головой. — Я не выдержу.

Это Шувалов понимал. Сам пережил нечто подобное.

— Тебе не у кого пожить неделю-другую, пока ты придешь в себя? Близкие родственники, надежные подружки?

— Что я, к старикам поеду? Упаси господь! Я не выдержу их разговоров. У родителей мне еще хуже станет.

— Совсем наоборот, их разговоры тебя отвлекут, — убеждал ее Шувалов. — Годится любой вариант, лишь бы тебе не оставаться одной в квартире. — Он предложил: — Давай я тебя отвезу домой, помогу быстро собрать самые необходимые вещи и доставлю к родителям.

Лиза провела рукой по его щеке:

— Может, ты останешься у меня? С тобой я отвлекусь.

Как он когда-то мечтал услышать эти слова! С тех самых пор, как влюбился в нее на школьном выпускном вечере.

Лиза не смогла противостоять его юношескому напору. Бурный роман продолжался ровно полгода. Потом Лиза остыла к нему и переключилась на кого-то другого. Началась длинная череда ее влюбленностей, закончившихся браком с Каримовым.

Шувалов тоже не тосковал по былому. Он женился — и по любви! Только вот навсегда забыть Лизу не смог.

Они увиделись на встрече выпускников. Тогда собралось восемнадцать человек. Он узнал всех, кроме солидной дамы, матери троих детей, в которую превратилась одна белобрысая худышка. Закупили еды, наняли автобус и на весь день закатили на дачу к одному из ребят. День был, как назло, холодный, гулять не вышли, так до вечера и проторчали в доме.

Встреча получилась трогательной. Рассказывали, кто чем занимается, сколько у кого детей. Нашлись и передовики, хваставшиеся многодетной семьей. Раздобыли гитару, спели, как в былые времена. В какой-то момент показалось, что они и вовсе не разлучались.

Ему хотелось поговорить с Лизой наедине. Но никак не получалось. Он устроился за большим столом с краю и видел ее профиль. Она показалась ему такой же красивой. Грива белокурых волос, мягкие черты лица, все те же знакомые жесты, завораживающая улыбка.

Только перед отъездом он осмелился подойти.

— Я так рад видеть тебя, — негромко произнес он.

— И я тоже, — ответила она без кокетства и, как ему показалось, искренне.

Господи, у него чуть голова не закружилась, когда он заглянул в эти глаза. Когда она стояла рядом, он ничего вокруг не видел и не замечал. Словно вернулось все, что было. Он ругал себя за то, что не позвонил ей раньше.

— Давай встретимся, — предложил он.

— Ты действительно хочешь этого? — спросила она и посмотрела на него с нескрываемым любопытством и удивлением. — Ведь прошло столько времени.

Ему захотелось вновь оказаться с ней наедине. Рассказать о себе. О том, что он всегда любил ее. Хотя они давно расстались и у каждого была своя судьба. Сколько раз он ловил себя на мысли, что ему смертельно хочется снять трубку телефона и позвонить по номеру, который он будет помнить, наверное, до конца жизни.

Встретиться так и не получилось. Он долго выбирал удобный день, чтобы можно было не торопиться, наговориться вволю. Искал уютный ресторан, куда можно было пригласить Лизу. Но все дни оказались, как назло, заняты. Потом пришлось срочно уехать в командировку. Когда они вновь повстречались, она была замужем за Каримовым.

Прошло четверть века! И вот: достаточно одного ее слова, и он готов бежать за ней. Чистое безумие! Безумие, о котором нельзя даже мечтать! Господи, у него же перед глазами тело убитой утром Марины… Впрочем, он понимал, в чем разница. Марину любило его тело, Лизу — душа.

Телефон избавил Шувалова от необходимости отвечать на неудобный вопрос. Зазвонила «вертушка», аппарат правительственной связи, установленный в институте, который вел важную тематику оборонного значения. Каримов невнятно объяснял Шувалову, что получил государственный заказ на создание каких-то препаратов для военных. Под это дело он выбил для института не только «вертушку», но и многое другое.

Лиза свернулась в кресле, как кошка. Шувалов восхищенно смотрел на нее, не прислушиваясь к разговору, который вела Лиза. Вернее, она больше слушала.

— Да… Конечно… Хорошо… — Она искоса посмотрела на Шувалова. — Здесь… Могу… Хорошо…

Раньше, чем Лиза повесила трубку, Шувалов понял, что сегодня вечером его услуги не понадобятся. Лиза вернулась на диван и прижалась к Шувалову. Она ласково взъерошила ему волосы и прошептала:

— Какой ты замечательный. Почему все-таки ты женился на другой?

Шувалов хотел было напомнить забывчивой Лизе, что это она первой выскочила за молодого дипломата. Тот нуждался в изменении семейного положения для длительной командировки в Прагу. Лиза рассудила, что, как ни хорошо ей с Шуваловым в постели, мужа надо подбирать по иным критериям…

Спорить с женщиной и особенно доказывать ей свою правоту — последнее дело. Шувалов встал.

— Я пойду. Позвони, когда я тебе понадоблюсь.

Лиза поцеловала его и прижалась к нему всем телом. Шувалов на секунду замер. Едва нашел в себе силы оторваться. И правильно сделал. Лиза ничего такого не имела в виду. Она просто проверяла, сохранилась ли ее власть над ним.

Шувалов прошел через вестибюль, где почему-то включили свет. Неужели ради него? Какая честь! А для кого еще? Коридоры пустые, все окна темные. Похоже, в институте Лиза и в самом деле была одна из всего персонала. Но к кому же в таком случае наведывался в этот субботний вечер новый министр обороны? Наверное, у военных есть в институте секретный отдел, к которому Лиза не имеет отношения.

Если в институте воцарилась тишина, то в будке охраны творилось что-то невообразимое. Туда набился целый взвод вооруженных людей, которые неодобрительно смотрели на Шувалова. Он забрал свой паспорт и вышел за ворота.

Вместо одного автоматчика на улице собралось человек десять. Один из них, озабоченно поглядывая на часы, приказал Шувалову:

— Отъезжайте побыстрее!

Шувалов не спешил. Он действовал по правилам. Завел двигатель, включил габаритные огни и вышел посмотреть, работают ли поворотники. Ближайший к нему автоматчик нетерпеливым жестом показал, что пора отъезжать. Шувалов никак не реагировал. Он пристегнул ремень безопасности, отрегулировал зеркало бокового обзора, выжал сцепление и включил первую передачу.

Только он тронулся с места, как автоматчики словно с цепи сорвались. Они велели ему остановиться и встали вокруг него, готовые стрелять, если он тронется с места. Шувалов выключил двигатель и положил руки на руль, чтобы они не беспокоились.

Через три минуты показались машины сопровождения, а за ними черный лимузин. Институтские ворота были заблаговременно открыты. Кавалькада, как у министра обороны, влетела во двор, и ворота закрылись. За воротами остались только две полицейские машины с включенными проблесковыми маячками; их дело расчищать дорогу, больше им ничего знать не положено.

Автоматчики вокруг Шувалова расслабились. Один из них махнул ему рукой: проезжай.

Теперь Шувалов не стал валять дурака. Через секунду его машина растворилась в темноте.

С такой охраной в стране ездят всего несколько человек. Кто же из них навещал вечером Лизу и с какой целью? И что заставляет высших чиновников государства совершать паломничество в скромный научно-исследовательский институт?

В детстве Шувалов мечтал быть Героем Советского Союза. Мечта зародилась у него, когда мама посылала его в прачечную с тючком белья. Стиральных машин-автоматов еще не существовало. В полуподвальной комнате вилась длиннющая очередь. Принимала грязное и выдавала чистое белье одна и та же женщина в давно уже не белом халате. Томиться в медленно продвигавшейся очереди приходилось не меньше часа, а во дворе ребята вовсю играли в футбол!

На выкрашенной в бледно-желтый цвет голой стене, прямо над головой маленького Шувалова, красовалось отпечатанное извлечение из правил торговли, оповещавшее граждан о том, что Герои Советского Союза, Герои Социалистического Труда и кавалеры всех трех орденов Славы обслуживаются вне очереди.

Героем непонятного ему Социалистического Труда юный Шувалов себя не видел. На три ордена Славы тоже не рассчитывал — слишком много. А золотую пятиконечную звездочку мысленно примерял себе на грудь. Выходило на редкость удачно — и белье можно сдавать без очереди, и звездочка сама по себе красиво смотрелась.

Теперь в прачечной, куда ходил Шувалов, очереди исчезли: все дорого. Но он не мог отказаться от привычки спать на чистых и хорошо выглаженных простынях. Рубашки он стирал и гладил себе сам, но подступиться к простыням с утюгом не рисковал. Да и костюмы после профессиональной глажки смотрелись явно лучше.

В приемном пункте его и застал звонок одного из руководителей Федеральной службы безопасности.

— Виташа!

Прижав к уху мобильный телефон, Шувалов невольно усмехнулся: давно же он не слышал этот голос с бархатными интонациями. В студенческие годы Валерка Лебедев признавался, что подумывал, не поступить ли ему в театральный. От его голоса с ума сходили все женщины. Но, подумав, Валерка выбрал другой вуз и другую стезю. И не промахнулся.

Видно, волк в лесу сдох, подумал Шувалов, если самый занятой человек на Земле решил уделить ему малую толику своего внимания.

— Виташа, — непринужденно продолжал Лебедев, словно они вчера расстались, — почему старых друзей избегаешь? Отчего не звонишь? Не заходишь? Не надо отрываться… Старые друзья тоже могут пригодиться.

— Для какого же дела тебе может пригодиться старый друг? — предпочел уточнить несентиментальный Шувалов.

— Не ты мне, а я тебе! — хохотнул Лебедев. — Но по телефону не имею права. Ты и сам понимаешь. Ты — единственный свидетель по делу о двойном убийстве в ресторане.

— Я уже все рассказал…

Голос на том конце провода поскучнел:

— Ну ты что… Хочешь, чтобы тебя официально вызвали на допрос? Чтобы повестку прислали? Могу это устроить и даже полицейского в форме к тебе домой прислать… А не хочешь, так сам приезжай к трем часам. Я пообедаю, и поговорим по душам.

Приемщица уже нетерпеливо постукивала карманным калькулятором:

— Будете платить?

Шувалов буркнул в трубку:

— Приеду.

И полез за бумажником.