МОСКВА. БАНЯ ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

В бане гостевого загородного дома Службы внешней разведки происходило то, что осторожные сирийские гости именовали товарищеской встречей коллег, а приятно возбужденные русские хозяева называли просто пьянкой с помывкой.

Сирийская делегация из главного управления безопасности, подчиненного непосредственно президенту страны, прилетела в Москву в четверг вечером. В пятницу гости отдыхали. Всю субботу шли деловые встречи, в воскресенье же, дав сирийцам выспаться, хозяева повезли их на секретный загородный объект, известный своей баней и хорошим поваром. Баню соорудили специально для иностранных гостей.

Сирийцев было шестеро. Четверо прилетели из Дамаска, двое постоянно работали в Москве, под крышей посольства. Все как на подбор молодые ребята, кроме старшего — подполковника Абд аль-Хакима. Все хорошо говорили по-русски.

Час плавали в бассейне, затем парились.

В бане было шумно и весело. Сирийцы, с удовольствием вспоминая годы учебы, травили старые анекдоты, старательно и со смаком ругались по-русски матом, что им самим очень нравилось и что страшно веселило хозяев.

Сирийцы, не выдержав, первыми выползли из парилки. Дольше всех продержался Абд аль-Хаким. Он облюбовал себе верхнюю полку. Наравне с русскими выбегал окунуться в бассейн. Веником умело обрабатывал соседа.

— Здоров парень! — восхищенно прошептал Игорь Федоровский, мускулистый белокурый полковник из управления нелегальной разведки. — Наш человек!

— Он и есть почти что наш, — так же шепотом откликнулся подполковник Маслов, который работал в подразделении, отвечавшем за международное сотрудничество.

Маслов сам служил в резидентуре в Дамаске. Обзавелся пивным брюшком, которое теперь старательно обхаживал березовым веником в наивной надежде похудеть.

Федоровский соскользнул с полки и распахнул дверь:

— Всё, я иду туда, где трудно, а то, понимаешь, водка выдыхается.

Последних выбравшихся из бани встретили приветственными криками и штрафными бокалами. Пиво было свежее, бочковое, а не бутылочное. Водку вытащили из холодильника. На стол вывалили воблу. Абд аль-Хаким, закутанный в простыню, ухватил самую здоровую за хвост и привычно стал бить о край стола.

Федоровский, пригладив жидкие светлые волосы, решительно поднялся. Граненый стакан водки казался крохотным в его огромном кулаке:

— Предлагаю выпить за тесное сотрудничество России и Сирии!

— До дна! — подхватили по-русски сирийцы.

Первые уроки пития они получили в российских военных училищах. Дисциплина там была суровая, но в выходной день выпить не возбранялось. Напротив, преподаватели желали знать, кто и сколько в состоянии потребить и не потерять контроль над собой. У офицера должны хорошо работать голова, язык и печень, говорили преподаватели.

— Добрая закуска, — с полным ртом пробормотал Маслов.

Он очищал свою тарелку с завидной скоростью.

— Предлагаю тост за наших президентов! — вскочил сирийский майор.

Он лихо осушил стакан и рухнул на стул. Глаза его остекленели. Несколько мгновений сидел не шевелясь, потом вернулся к жизни и полез за закуской, неуверенно тыкая вилкой в тарелку с нарезанным сыром.

Остальные пили за профессиональное сотрудничество, за братство разведчиков, за любимое дело. Последние тосты смогли поддержать уже далеко не все. Двоих молодых сирийцев нежно переложили в мягкие кресла, пылившиеся в углу, и они заснули.

Наравне с русскими пили подполковник Абд аль-Хаким и капитан Шаукат. Абд аль-Хаким расспрашивал москвичей, строятся ли в городе новые мечети. Шаукат, вытирая пот со лба, изъявил желание сыграть на гитаре. Маслов обещал достать гитару.

— Карманов! — окликнул он лейтенанта, который кружку за кружкой глотал пиво, а водку не пил. — Ты почему опять не выпил за здоровье сирийских товарищей?

— Я выпил, — обиженно отозвался стриженный ежиком Карманов.

Он знал, что сейчас услышит, и его пухлое лицо заранее обиженно скривилось.

— Что ты выпил? Пиво сосешь, а настоящие чекисты признают только водку! — оборвал его Маслов. — Какой же ты, к черту, чекист? Переведем тебя в хозяйственное управление или вообще выгоним. На хрен мы тебя вообще сюда взяли, а?

— Оставь ты его. Не скандаль при гостях, — нехотя вступился за лейтенанта Федоровский.

Набравшийся Маслов пропустил его слова мимо ушей.

— Найди гитару, — приказал он.

Карманов встал.

— Здесь нет гитары, товарищ подполковник.

— Не возражать! — отрезал Маслов. — Выполняй приказ. Какой же из тебя, твою мать, чекист, если ты не в состоянии отыскать такую мелочь, как гитару? Шпиона ты у себя в собственной заднице не найдешь.

Все радостно захохотали.

Когда растерянный Карманов вышел, Абд аль-Хаким удивленно спросил Федоровского, проявив исключительное знание русского языка:

— Зачем вы у себя таких охламонов держите?

— Его папа — старый чекист, — заплетающимся языком проговорил Федоровский. — Служил вместе с нашим первым заместителем директора.

Маслов потащил ко рту стакан, но рука предательски дрожала, и половина пролилась на тарелку с жареным мясом.

— Чего мы цацкаемся с этим старьем? — разозлился пьяный Маслов. — Правда, у сирийцев еще хуже. Куда ни придешь, сидят какие-то старперы. Они только тем и занимаются, что о своих прошлых подвигах рассказывают. — Маслов цепко ухватил Абд аль-Хакима за руку.

— Пора от этого старья избавляться. А то страну почти профукали. Это никуда не годится, вот что я вам скажу. Вся Сирия теперь только на нас и держится.

Внезапно встрепенулся Федоровский, который сунул в рот сигарету не той стороной и тщетно пытался ее прикурить, держа спичку у фильтра:

— А я слышал, что у вас теперь все решают иранцы?

Подполковник Абд аль-Хаким отцепил руку Маслова от себя и, повернувшись к Игорю Федоровскому, отчеканил:

— В Сирии все решает наш любимый президент, которому мы все верны как один!

Слова Абд аль-Хакима повисли в воздухе. Мгновенно протрезвевший Маслов первым нарушил неловкое молчание:

— Может, нам, ребята, на воздух выйти? Погуляем? Завтра опять засядем оборудование монтировать, так ничего и не увидите. А во вторник вам уже назад, в Дамаск.