Глава 21

Дядя Ричард и дядя Айзек осторожно обошли по краю пруда, за ними следовал преподобный Пинхоу. С опаской, держась подальше от единорожихи, дяди подняли Бабку и унесли ее внутрь дома. Тетя Дайна бросилась следом. Папа, нахмурившись, наблюдал за ними.

– Я в любом случае не принял бы Марианну, – сказал он. – Она не подходит.

– Конечно, нет, – согласился Крестоманси. – Она может отменить любые ваши чары, когда только захочет. Неловко для вас. Скажи, Марианна, как ты относишься к тому, чтобы обучаться в Замке? Скажем, на недельном пансионе с возвращением домой на выходные? Я только что заключил такой же договор с твоим братом Джо. Хочешь присоединиться к нему?

От необъятного боязливого восторга Марианна едва могла думать, не то что говорить. Она почувствовала, как лицо растягивается в широчайшей улыбке. Посмотрев на Деда, она увидела, что его глаза ободряюще мерцают ей, хотя он и был занят вытиранием щек рваным рукавом.

Прежде чем кто-нибудь успел что-то ответить, вмешался папа:

– Джо, вы сказали? Чего вы хотите от него? Он еще большее разочарование, чем Марианна!

– Напротив, – возразил Крестоманси. – Джо обладает громадным и необычным талантом. Он уже изобрел три новых способа соединения магии с техникой. Пара волшебников из Королевского Общества приезжают завтра, чтобы побеседовать с ним. Они в восторге от него. Так что ты скажешь, Марианна?

– Понятно! – опять взорвался папа раньше, чем Марианна успела ответить. – Понятно. Вы собираетесь забрать их и внушить им мысль, будто они слишком хороши для своей семьи!

– Только если вы сами это так преподнесете, – ответил Крестоманси. – Самый надежный способ заставить их думать, будто они слишком хороши для вас – постоянно говорить это самому себе и им.

Папа выглядел слегка ошеломленным:

– Что-то я не понял, что вы имеете в виду.

– В таком случае у вас проблема, мистер Пинхоу, – Крестоманси отвернулся к Деду: – Вы собираетесь снова занять ваше прежнее место Деда, сэр?

Дед медленно покачал головой:

– Мы с Молли больше не принадлежим этому миру, – мерцание, с которым он смотрел на Марианну, превратилось в сияние. – Я всегда любил бродить по лесам. Теперь, когда я снова могу ходить, думаю, мы с Молли будем бродить повсюду и приносить юному Джейсону больше странных трав, чем он видел за всю жизнь. Кроме того, – добавил он, и сияние вспыхнуло юмором, – если вы хотите, чтобы они продолжали идти прежним путем, Гарри прекрасно вам это обеспечит. Пусть продолжает, – он наклонился и поцеловал Марианну, мягко пощекотав ее бородой. – Пока, лапочка. Иди узнай, кто ты на самом деле, и никому не позволяй останавливать тебя.

Они с Молли повернулись уходить. Крестоманси прошагал обратно к машине, где стоял Том с мисс Розали.

– Том, забери мисс Розали с собой, – услышал Кот его слова. – Составь список из ее сорока двух злоупотреблений магией и отправь копии каждому из братьев Пинхоу и обоим их дядям. Я хочу, чтобы они знали, какие неприятности им грозят, если они не будут сотрудничать с нами.

Том кивнул и взял мисс Розали за костлявую руку. Оба исчезли. Крестоманси повернулся, чтобы велеть Коту забираться в машину.

Но тут в задних рядах толпы возникла неистовая суматоха с топотом и криками. Дяди и тети Марианны бросились врассыпную, и преподобного Пинхоу, который по-прежнему был только на полпути вокруг пруда, с плеском столкнули в воду. Он стоял по колено в зеленой ряске, уставившись на несущуюся мимо ослицу Долли. Каким-то образом она была уже не та Долли, которую всегда знала Марианна. Она была выше и стройнее, а ее уши – не такими большими. Ее обычный желтоватый окрас стал теперь серебристым, точно позолоченное серебро. А на лбу выросла маленькая элегантная спираль рога.

– Моя вторая дочь! – воскликнула Молли и развернулась, чтобы положить голову на спину Долли.

– Я думала, что разминулась с тобой! – выдохнула Долли. – Столько лет прошло. Мне пришлось выбить дверь.

Дядя Ричард, который как раз выходил из двери коттеджа, пораженно остановился.

– Долли! Почему я никогда не знал… Как я мог не знать?

– Ты никогда не смотрел, – Долли потерлась о лохматый бок Молли.

– Забирайся, – нетерпеливо велел Крестоманси Коту. – Поехали.

Но Кларч решил, что хочет познакомиться с Долли. Джейсону пришлось схватить его поперек извивающегося туловища и забросить на заднее сиденье машины, где он умудрился покрыть Айрин зеленой ряской из пруда. Одновременно Милли выбралась с водительского сиденья, чтобы помочь преподобному Пинхоу вылезти из пруда и предложить подбросить его обратно наверх холма. Ряски в машине стало еще больше. Крестоманси выглядел выведенным из себя. Он вернулся к Марианне:

– Машина прибудет за тобой в понедельник в восемь тридцать. Надеюсь, к тому моменту она станет чище. Возьми вещи на пять дней.

«Понимаю, как чувствует себя папа, – подумала Марианна. – Он верит, что все будут делать то, что он говорит». И еще она подумала: «Я пропущу школу. А вдруг меня вышвырнут из Замка через неделю? Возьмут ли меня в школу обратно? Но я буду изучать множество новых видов магии. Хочу ли я?» Она нервно и слегка неопределенно кивнула Крестоманси.

– Хорошо, – Крестоманси прошагал обратно к машине.

Кот теперь втиснулся внутрь со всеми остальными, а Кларч поместился у них на коленях. Ничто не могло заставить Кларча спуститься на пол. Он хотел смотреть в окно.

– Слава небесам! – произнес Крестоманси, рухнув рядом с Милли. – Я непременно должен побеседовать с Дедом Фарли, прежде чем остальные Фарли доберутся до дома!

Пинхоу стояли в стороне и неприязненно наблюдали, как Милли разворачивает машину и выезжает из Лощины. Она поехала вдоль аллеи, где в живой изгороди всё еще квакали несколько зачарованных лягушек; потом – наверх по холму, мимо групп мрачных людей, сметавших разбитое стекло, и покореженной машины двоюродного дедушки Лестера. И остановилась возле домика священника, чтобы высадить там зашлепавшего прочь преподобного Пинхоу, а вместе с ним Джейсона с Айрин – все они были покрыты зеленой ряской. Кот с Кларчем свободно расположились на заднем сиденье, и Милли набрала скорость.

Вскоре они начали обгонять Фарли. Сначала Бабку Нору и Доротею, поскольку они ушли последними – пока машина урчала мимо них, они бросали на нее ядовитые взгляды. После этого появилась целая цепочка Фарли, которые плелись по обочине, толкая погнутые велосипеды или неся бесполезные метлы. Когда машина прошуршала мимо, некоторые делали грубые жесты, но большинство удрученно проигнорировало ее. Когда они миновали последнего Фарли всего лишь на полпути к дому, Крестоманси, похоже, расслабился.

– Как это ты появилась так вовремя? – спросил он Милли.

– О, я всего лишь пошла в деревню отправить письмо. И первое, что я увидела – стоящая посреди выгона крайне необычная скульптура дерева. Вокруг топала Нора Фарли и произносила пламенные речи. Проходя мимо, я слышала, как она говорит что-то вроде: «И мы разберемся с этими Пинхоу!» Я поняла, что готовятся неприятности. Потом, когда я отправляла письмо и думала, что делать, возле кузницы я узнала одну из наших лошадей. Так что я поспешила туда и нашла Джосса Каллоу. Я сказала: «Оставляйте лошадь и идемте немедленно со мной. Мы можем подоспеть вовремя, чтобы предотвратить колдовскую войну в Улверскоте». Понимаешь, я знала, что со мной должен быть кто-нибудь из Пинхоу, иначе их чары не позволили бы мне попасть туда. И Джосс был только рад пойти со мной. Он боялся, что кого-нибудь могут убить – он всё время это повторял. Но мы не рассчитывали, что Фарли окажутся такими быстрыми. К тому моменту, когда мы вернулись в Замок и я выгнала машину, они были уже в пути. Дорогу перегородили велосипеды, а воздух кишел метлами. Нам пришлось всю дорогу ползти за ними. Тогда я заехала в Лесной Дом и забрала Йелдэмов, чтобы они не пострадали – я знала, что внутри машины смогу сохранить их в безопасности, – но когда мы выехали в деревню, они там уже сражались как безумные, и никто из нас не мог придумать, как их остановить. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы ты не появился на этом летательном аппарате.

– Я не был счастлив оказаться там, – сказал Крестоманси. – Я всего лишь уговорил Роджера взять меня осмотреть сбивающие с пути чары.

– Я рада, что мальчики уцелели, – сказала Милли. – Мне непременно надо напомнить Роджеру, что у него только одна жизнь.

Машина проурчала еще пару миль. Они были почти в Хелм Сент-Мэри, когда увидели впереди борющегося с конем человека. Человека подбрасывало, мотало и таскало по всей дороге.

– Похоже, у Джосса закончились мятные конфеты, – заметил Кот.

– Я разберусь с этим, – сказал Крестоманси.

Милли подкралась позади Джосса и с шуршанием остановилась – достаточно далеко, чтобы не разозлить Сиракуза еще больше. Крестоманси опустил окно и протянул бумажный пакет с мятными конфетами. Кот подумал, что они тоже из запасов Джулии.

– Спасибо, сэр! – поблагодарил Джосс.

– Сиракуз, веди себя прилично! – строго велел Кот.

– Кстати, мистер… э… Карровэй… – произнес Крестоманси.

– Каллоу, – сумел выговорить Джосс.

Он обеими руками повис на поводьях, зажав бумажный пакет зубами.

– Каллоу, – согласился Крестоманси. – Надеюсь, вы не думали о том, чтобы подать в отставку, мистер Карлоу. Вы, безусловно, лучший конюх, что у нас когда-либо был.

По всему широкому загорелому лицу Джосса разлился румянец.

– Спасибо, сэр. Я… ну… – он выплюнул пакет в руку и соблазнительно помахал им у Сиракуза под носом. – Я был бы рад сохранить эту работу. Понимаете, моя мать живет в Хелм Сент-Мэри.

– Я так понимаю, она урожденная Пинхоу, – сказал Крестоманси.

Джосс покраснел еще больше и кивнул. Крестоманси не было нужды говорить, что он знал: Джосса поместили в Замок в качестве шпиона. Когда Милли поехала дальше, он любезно махнул Джоссу.

Совсем скоро после этого машина понеслась вдоль общественного выгона Хелм Сент-Мэри прямо под Замком. Там, посреди выгона стоял каменный дуб, похожий на некий скрученный гранитный трехрукий памятник. Бабке Норе сложно было бы его не заметить, виновато подумал Кот. Он и понятия не имел, что отправил его сюда.

– Вот это да, – пробормотал Крестоманси, когда машина со скрипом остановилась рядом с выгоном. – Что за уродливый предмет, – он выбрался наружу. – Пошли, Кот.

Кот выкарабкался из машины и убедил Кларча оставаться внутри. Последовав за Крестоманси к каменному дереву, он подумал, что вовсе не горит желанием это делать.

– Вблизи еще уродливее, – заметил Крестоманси, глядя на штуковину. – Что ж, Кот, если ты сможешь превратить обратно хотя бы его голову, я буду рад переговорить с ним. Ружье, полагаю, можешь оставить каменным.

Когда Кот положил ладони на холодный шершавый гранит, каким-то образом он четко осознавал, что Кларч встревоженно наблюдает через окно машины. И из-за того, что Кларч наблюдал, Кот знал: из-за каждого пучка травы на выгоне столь же встревоженно наблюдают собравшиеся в круг полувидимые существа. На самом деле, благодаря Кларчу он видел, что они повсюду: качаются на вывеске постоялого двора, сидят на крышах, выглядывают из живых изгородей и устроились на дымоходах, как на насесте. Кот видел, что выпустил всех – по всей округе. Они теперь всегда будут повсюду.

– Превратись обратно в мистера Фарли, – велел он каменному дубу.

Ничего не произошло.

Кот попытался снова одной левой рукой, и по-прежнему ничего не произошло. Он попытался, положив обе ладони на шершавое узловатое место, которое должно было быть лицом мистера Фарли, а потом с усилием разведя руки, чтобы счистить камень. По-прежнему ничего не произошло. Крестоманси отодвинул Кота и попробовал сам. Кот знал, что, скорее всего, ничего не выйдет. Крестоманси почти никогда не удавалось превратить обратно то, что изменил Кот: похоже, их магия была абсолютно разной. И он оказался прав. С раздраженным видом Крестоманси сдался.

– Давай попробуем вместе, – сказал он.

Они попробовали вместе, и по-прежнему ничего не произошло. Мистер Фарли оставался серым, поблескивающим упрямым каменным дубом.

– С ума сойти, – произнес Крестоманси, – два кудесника с девятью жизнями вместе не могут ни на йоту изменить эту штуку. Что ты сделал, Кот?

– Я же говорил вам, – ответил Кот. – Я сделал его таким, какой он есть на самом деле.

– Хм. Мне в самом деле следует больше узнать о ведовстве. Похоже, оно твоя величайшая сила, Кот. Но это ужасно огорчительно. Я хотел высказать ему всё, что о нем думаю. Не говоря уже о том, чтобы спросить, как все эти годы ему удавалось быть егерем, который нам не был нужен, – Крестоманси с досадой повернулся обратно к машине.

Порхающие полувидимые существа привлекли внимание Кота к соскучившемуся коню Джосса, по-прежнему привязанному возле кузницы.

– Я лучше приведу обратно коня Джосса, – сказал Кот. – Вы езжайте.

Крестоманси пожал плечами и сел в машину.

Кот побежал к коню, у которого снова были все четыре подковы.

– Я заберу его? – крикнул он кузнецу, заглянув внутрь сарая, похожего на угольную пещеру.

Кузнец оторвался от ковки и крикнул в ответ:

– Самое время. Я отправлю счет в Замок.

Кот взобрался на коня с каменной глыбы рядом с кузницей. Он был гораздо выше Сиракуза. Зато у него совсем не было характера. Кот не улавливал от него никаких чувств – даже желания пойти домой. После Сиракуза это ощущалось ужасно странно. Но зато его скучный разум позволил Коту погрузиться в собственные мысли. В начавших спускаться сумерках Кот ехал вдоль выгона, размышляя, не оставил ли он мистера Фарли каменным деревом, потому что хотел, чтобы он таким остался. Мистер Фарли пугал его. Еще больше он пугал полувидимых существ. Когда Кот проехал через ворота Замка, существа прыгали и носились среди деревьев, растущих вдоль подъездной аллеи, и восторженно смеялись от того, что мистер Фарли больше не угрожает им. Кот заинтересовался, не помогли ли они ему оставить мистера Фарли таким, какой он сейчас.

Кот не обедал и теперь умирал с голоду. Кларч тоже наверняка проголодался. Кот заставил тяжеловесного коня идти быстрее и – поскольку теперь тот смутно думал о доме и еде – повел его коротким путем, которым не должен был ехать: по гравию перед более новой частью Замка. Там на поляне, перед четырьмя глубокими коричневыми тормозными полосами, в траве распластался летательный аппарат. Похоже, у Роджера и Джо была жесткая посадка.

Дженет с Джулией осторожно изучали аппарат.

– Кот, я не могу нигде найти Кларча! – воскликнула Дженет.

– Что ты замышлял без нас? Это нечестно! – заявила Джулия.

– Тебе бы не понравилось, – ответил Кот. – Кларч с Милли.

– Без разницы, – закричала Джулия. – Всё равно это нечестно!

В следующий понедельник Марианна приехала, испытывая немалые опасения. Выяснилось, что сначала у нее обычные уроки вместе с Джо, Роджером, Котом, Дженет и Джулией, которые вел высокий энергичный мужчина по имени Майкл Сондерс. Майкл Сондерс ее впечатлил. Никому и никогда еще не удавалось заставить Джо учиться. Но Джо был обещан большой новый рабочий сарай, где они с Роджером смогут экспериментировать со своими новыми идеями, при условии, что мистер Сондерс будет им доволен. Так что Джо сидел за столом и работал и вскоре показал себя невероятно способным в арифметике.

Марианне начало здесь нравиться. Она немедленно подружилась с обеими девочками, Кот в любом случае уже был ей симпатичен, хотя Роджера она стеснялась. Роджер говорил только о технике и деньгах.

После обеда у Марианны и Кота чаще всего был урок с Крестоманси. Поначалу Марианна так нервничала, что едва могла говорить. Магия кудесников была такой странной, и Кот знал настолько больше нее. Но на второй день она обнаружила, что у Кота трудности с Теорией магии, тогда как Марианна находила ее такой легкой, что казалось, будто она уже знала большую часть. В любом случае вторая половина урока всегда была скорее разговором, когда Кот и Крестоманси задавали ей заинтересованные вопросы о ремесле, ведовстве и травной науке. После первого пугающего послеполудня Марианна почувствовала себя совершенно свободно и говорила, и говорила.

Она взяла с собой историю про Принцессу Айрин и ее кошек, но не больно-то в ней продвигалась, поскольку ее всегда вовлекали в игры с девочками или Кларчем и половиной обитателей Замка, и это было так весело, что у нее больше ни на что не оставалось времени.

К концу недели ей было так хорошо, что когда им с Джо пришлось отправиться домой в Улверскот, на нее напала тоска. Они обнаружили, что пропустили похороны Бабки. Но, по крайней мере, успели на встречу вернувшейся из больницы Николы – бледной и исхудавшей, но больше не больной. Возвращаясь с праздника в честь ее приезда, Джо с Марианной беспрестанно говорили о Замке Крестоманси. На самом деле, они все выходные только о нем и говорили. Папа из-за этого был мрачным, однако мама слушала – недоверчиво, но сосредоточенно. Когда в следующий понедельник прибыла машина и снова забрала Джо и Марианну, их мать задумчиво отправилась в Лесной Дом поговорить с Айрин.

Айрин так официально и не назначили следующей Бабкой, но люди всегда ходили к ней поговорить, как к Бабке. Айрин клала карандаш на очередной изящный дизайн и серьезно слушала с Чудиком на коленях. Чудик теперь был способен проникнуть в любой шкаф или к любой еде, какой ему нравилось, и только Джейн Джеймс могла контролировать его. Просто счастье, что Айрин так любит этого кота, сказала мама Марианне.

Советы Айрин всегда считались превосходными. Хотя Айрин сказала Марианне, что она всего лишь говорит людям то, что они на самом деле пытаются сказать ей. Одним из первых, кто пришел посоветоваться с ней, стал дядя Чарльз. Он надел свой кошмарно помятый свадебный костюм и пришел в Лесной Дом официальным посетителем, и долго говорил с Айрин. Вскоре после этого его зачислили аспирантом в Колледж Искусств Боубриджа. Мама сказала Марианне, что примерно через год дядя Чарльз собирался отправиться в Лондон устраивать судьбу.

– Еще один теперь выше своей семьи, – сказал папа.

Результатом маминого визита к Айрин стало то, что в третий понедельник она села в приехавшую за Марианной и Джо машину и тоже отправилась в Замок Крестоманси.

Милли приняла ее с восторгом. Мама провела самое приятное утро, разговаривая с Милли за кофе с печеньем (вкусное, но не настолько как у Джейн Джеймс, сказала мама, но чье вообще печенье может с ним сравниться?), разговаривая о каждой вещи под солнцем, включая величайшие тайны трав. Некоторое время спустя она согласилась позволить секретарю Крестоманси Тому войти и записывать, поскольку, как сказала Милли, она говорила о вещах, о которых никогда не слышал даже Джейсон. Мама Марианны получила такое удовольствие от этого визита – включая возможность пообедать со своими детьми, – что еще много раз возвращалась в Замок. Это раздражало папу, но, как сказала мама, тут уж ничего не попишешь – это папа.

После этого машина, отправляющаяся по понедельникам в Замок, часто бывала набита женщинами Пинхоу – и их метлами для обратного пути, – которые посещали разных людей в Замке. Мистер Стаббс и мисс Бессемер тоже усиленно изучали ремесло. В Замок перебрались изумительные новые чатни^[4] и острые соленья, вместе с некоторыми волшебными вышивками для простыней, одежды и подушек. Замок в ответ снабжал их чарами, но большинство женщин Пинхоу согласилось, что чары Замка в подметки не годятся чарам ремесла. Это давало им приятное чувство полезности и превосходства.

Мужчины в основном приезжали на велосипедах. Они еще больше чувствовали свое превосходство – особенно дядя Ричард и дядя Айзек, когда сами не заметили, как стали давать уроки по древообработке и искусству выращивания кучке жаждущих получить знания садовников и лакеев.

– Ба! – сказал папа. – Позволяете им пользоваться вашими мозгами!

К этому моменту по всей округе – за Боубридж с одной стороны и Хоптон с другой – прокатился слух, что Эдгар и Лестер Пинхоу избавились от Деда Пинхоу. Оба потеряли клиентов. В конце концов, они уже не в силах были переносить сплетни и переехали в Брайтон, где жили вдвоем в холостяцкой квартире. Двоюродная бабушка Клэрис ушла с двоюродной бабушкой Сью, и они поселились в доме прямо за Улверскотом с таким количеством толстых ленивых собак, что никто не мог их сосчитать. С тех пор папа называл дом Блошиной Ямой.

Бабка Нора и ее дочь Доротея естественно затаили злобу. Это они распространяли слухи про Эдгара и Лестера. Когда двоюродные дедушки Марианны уехали, Бабка Нора и Доротея приобрели привычку стоять на выгоне Хелм Сент-Мэри и так хмуриться на каждого Пинхоу, посещающего Замок, что, как сказала мама, если бы они по-прежнему обладали дурным глазом, в пору было бы занервничать. Но это прекратилось, когда Бабка Нора выиграла в лотерею билет на двоих в Тмутаракань, и Нора с Доротеей уехали.

– Мы не можем допустить, чтобы они отравляли нам жизнь у нас под боком, – сказала Милли, подмигнув маме. – Надо было, чтобы они уехали, пока не вернулась их магия.

– Типичное вмешательство, – сказал папа.

Кларч продолжал расти. К Рождеству он развился достаточно, чтобы присоединиться к остальным в теперь переполненной классной комнате и учиться читать и писать. Даже Дженет начала понимать, что Кларч – друг, а не домашнее животное. На поляне по-прежнему играли в Кларчбол, но правила менялись вместе с размерами Кларча. К новому году Кларч сам по себе был уже целой командой.

Персонал Замка привык видеть, как – обычно ближе к сумеркам – громадная грифонша будто призрак спускается на поляну. Порой возникала путаница, поскольку очередной летательный аппарат Джо тоже мог возвращаться домой в сумерках, после чего он обычно с грохотом падал. Различительным признаком, объяснял мистер Фрейзер, являлось то, что если это грифонша, вас в коридоре сбивал с ног несущийся к матери Кларч. Если Кларч не появился, надо спешить наружу с исцеляющими чарами и ремонтным ремеслом, которому вас научили Пинхоу.

А иногда – иногда, когда Кот выезжал на Сиракузе в более далекие леса, они видели высокого старика, который шагал вдали, положив ладонь на спину тускло светящегося белого единорога.