54. Слишком хороши, чтобы не поглощать
Лазло больше ни с кем не хотел общаться, кроме Сарай. Он попросту сомневался, что сможет и дальше сохранять хладнокровие, если кто-нибудь заговорит о «божьих отпрысках» – хоть хорошо, хоть плохо. Он даже подумывал залезть в дом через окно, чтобы не попасться на глаза Сухейле, но воспитание не давало так поступить. Поэтому Лазло пошел к зеленой двери и обнаружил женщину во дворике. Там его ждал и ужин.
– Не волнуйся, – сказала она без обиняков. – Сегодня ничего особенного. Я догадывалась, что ты захочешь поскорее уснуть.
Так оно и было, Лазло бы даже обошелся без ужина, но заставил себя остаться. В конце концов, Сарай единственная внучка Сухейлы. Утром он злился, что они с Эрил-Фейном не встретили новость о ее существовании радостными вскриками, но на фоне реакции тизерканцев понял, что мать с сыном вели себя вполне порядочно, при этом оставаясь честными. Он попытался поставить себя на ее место.
Сухейла вынесла миски с супом и повесила на крючок свежий калач. Этот был присыпан кунжутом и выпечен в форме лепестков, формирующих узор из пересекающихся кругов, – может, ужин и легкий, но она потратила на него не один час. Обычно ее было легко разговорить, но не сегодня. Лазло видел в ней застенчивое, стыдливое любопытство и как она несколько раз собиралась что-то сказать, но затем передумывала.
– На днях, – начал он, – вы сказали мне просто спрашивать. Теперь моя очередь. Все нормально, спрашивайте уже.
Сухейла робко поинтересовалась:
– Она… она сильно нас ненавидит?
– Нет, вовсе нет, – поспешил ответить юноша, ни секунды не сомневаясь в этом. Сарай говорила о парадоксе в основе своего естества и проклятии, заключавшемся в том, что она слишком хорошо знала своих врагов, чтобы их ненавидеть. – Может, раньше так и было, но не теперь. – Он хотел сказать Сухейле, что Сарай все понимает, но такое прощение могла дать только сама девушка.
Он быстро поел, и Сухейла заварила ему чай. Лазло начал было отказываться, торопясь поскорее уйти, но женщина заверила, что это поможет ему быстрее уснуть.
– О! Это было бы замечательно.
Он выпил его одним глотком, поблагодарил хозяйку, быстро дотронувшись до ее руки, и наконец пошел к себе в спальню. Открыв дверь, он… замер на пороге.
Мотыльки.
Мотыльки сидели на деревянном изголовье, на подушках и на стене за кроватью. Когда дверь распахнулась, они взлетели в воздух, как листья, потревоженные ветром.
«Сарай», – подумал он. Мотыльков было бесчисленное количество. От их вида его переполнили эмоции, но не страх – или, боги упасите, отвращение, – а восхищение и небольшой приток опасений.
Может, он привлек за собой все опасения с поста охраны, вызванные варварскими, кровавыми словами друзей, а может, его привнесли мотыльки на своих пушистых сумеречных крыльях. В круговороте этих созданий он понял лишь одно: Сарай его ждала.
Лазло закрыл дверь. Будь у него время, он бы помылся, побрил лицо, почистил зубы, расчесался и переоделся. Юноша покраснел при мысли, что придется снять рубашку, хотя Сарай уже видела его спящим в таком виде. В итоге он решил все же почистить зубы и разуться, а потом лег на кровать. Мотыльки грудились на потолочной балке, как темные цветы на ветке.
Устроившись, он понял, что оставил на кровати достаточно места для Сарай – на стороне, которую она выбрала во сне, – хотя ей нужен только его лоб, чтобы приземлить мотылька. В другой раз он бы посмеялся над собой, но не сегодня. Сегодня Лазло лишь чувствовал ее отсутствие в мире, не желавшем принимать необычную девушку.
Он не подвинулся, а просто закрыл глаза, ощущая мотыльков – Сарай – вокруг себя. Лазло отчаянно хотелось заснуть, чтобы вновь оказаться с ней рядом, и сегодня эйфория не отбивала его сон. Он плавно в него погружался, и вскоре…