Глава 21

Стоя на песчаной площадке перед домом, я тяжело дышал, сердце колотилось и выпрыгивало из груди. Левая рука дрожала под неподъемным весом. Еще бы! Щит так густо был утыкан обломками копий, дротиков и стрел, что потяжелел вдвое. К тому же один из наконечников пробил тонкую доску, наруч и поддоспешник, при каждом движении он раздирал мне руку. Вокруг лежали трупы, в основном дикари, но было и несколько дозорных, остальных часовых зарезали спящими. Большинство убитых не были моей работой, их застрелили со второго этажа. Из кустов прилетел дротик, я поймал его на щит и привычно махнул Кусакой, перерубая древко. Все, что кидали в мою сторону последнее время, было из городского арсенала. Деревянные части наполовину окованы, наконечники зазубрены. Кроме стрел – те были самыми обычными. Надо было его сжечь!

Схватка закончилась, и я сам не понимал, что делаю здесь и почему не ухожу в дом. Что-то мне мешало, возможно – неправильность происходящего. Налетели ночью, при том что в темноте местные не воюют, – это ладно. Допустимый нюанс, всякое бывает, но почему они не уходят? Несмотря на кучу мертвецов, они победили, без всякого сомнения. Размен один к трем нас не устраивал – противников было слишком много, в отличие от моей роты. Поэтому стоял и ждал. Из-за штабеля бревен высунулась рука и помахала зеленой веточкой. Я закричал:

– Не стрелять! Пусть подходит! Переговоры!

Появилась голова дикаря, он осмотрелся, сделав для себя какие-то выводы, спокойно направился ко мне, оружия у него не было. Колоритнейшая личность: выше меня на две головы как минимум, мощная мускулатура, повышенная волосатость по всему телу, словно топором вырубленное лицо и умные глаза. Наверное, среди своих низкорослых соплеменников он возвышался, как башня. Наверняка вождь. Мы смерили друг друга взглядами, лицо туземца расплылось в улыбке, ему явно было весело.

– Привет тебе, человек, упавший с неба! – на невнятном унике поздоровался вождь. – Ты хорошо сражаешься, погибшие братья тебе благодарны.

Если он хотел меня поразить, то у него не получилось. Я, кроме усталости, ничего не чувствовал.

– Тогда пусть подходят остальные. Сделаю их счастливыми.

– Смелые слова и быстрые поступки, ты отличаешься от тех, что упали раньше тебя.

– И что с ними стало?

– Съели! – Он погладил живот. – Не очень вкусное мясо, наверное, плохо питались в последнее время. Ты сумел сбежать, и мы почти потеряли твой след. Но ведь такие люди, как ты, не могут жить спокойно, правда? Сам пришел! – Его улыбка стала еще шире.

– Не понимаю, ты что-то путаешь.

– Я ничего и никогда не путаю. Могу выследить мышь в лесу. Перехитрившую меня добычу я всегда узнаю по запаху. Это ты! – Он шумно втянул носом воздух.

– Катись отсюда! Встретимся в бою, как-то я не расположен выслушивать твой бред и гастрономические пристрастия.

– Так я и пришел предложить тебе схватку один на один. Проиграешь – твои люди уйдут. Выиграешь – мы оставим вас в покое. Тебе интересны условия?

– Нет. Мы в любом случае останемся здесь.

– Понимаю. Ваши ведуны приказали, и вы не можете ослушаться? А если я отменю приказ?

– Кто тебе это позволит? Уж точно не я!

Вождь уселся на песок, набрал его в ладонь и пропустил сквозь пальцы.

– Странные вещи происходят в Великом лесу. Раньше мы почти никогда не нападали такими силами. Набеги не в счет. Нам нечего делать в месте, голом, как коленка моей жены. Здесь мало деревьев и плохо дышать. Грокун Всевидящий ведет нас. Ты, случайно, не знаешь, что он ищет?

– Даже не догадываюсь.

– Ты врешь. Твои люди слабы, но ты не такой, верно? Не слушаешься моего амулета. Как ты думаешь, почему люди реки до сих пор не вышли из дома, а только стреляли?

– Наверное, потому что ты беспомощный ребенок и не можешь их заставить.

Вождь не обиделся, только ухмыльнулся.

– Я сильный, а мой амулет слабый. Пока приказывал одному, другие стреляли. Все изменится, когда Грокун придет сюда. Ему стоит только пожелать – они убьют тебя и сами залезут к нам в котел. Всевидящие не покидали лес раньше, Грокун первый. Так что он ищет?

– Даже если бы я знал, ничего не сказал бы врагу.

– Не обижай меня! Я твой друг! Мы бьемся – значит, мы друзья!

– Прости меня, мой сострадательный друг. Я не знал! Вы едите нас поэтому?

– Конечно! Отдавать друзей червям нельзя! Это недопустимый позор и неуважение! Предки и Великий лес не одобряют подобного. Люди должны продолжать жить друг в друге! Особенно такие хорошие друзья, как мы!

– Чего ты хочешь? Надоело тебя слушать, говори или уходи!

– Основные силы сегодня не придут, меня послал Грокун, чтобы вы не расслаблялись. Попугать вас с надеждой, что вы сами уйдете. Он старый и ленивый, ни к чему не способен. Ест кинту корзинами, но никто не может жить вечно! Пора дать дорогу молодым и сильным.

– Тебе? Так убей его и стань Всевидящим.

– Не могу, кровь предков во мне слишком слаба. А вот ты можешь! Тот старик, что ушел от тебя вчера, много рассказал. У тебя самая чистая кровь из всех, кого я знаю. Добудь мне амулет!

– Ты его убил? – Я поднял топор.

– Знал, что ты спросишь, и отпустил его. Старых воинов нужно уважать. Иначе кто расскажет детям предание на ночь и даст мудрый совет?

– Почему я должен тебе верить?

– А почему нет? Вы пишете знаки на листах, а у нас есть только наше слово. И то и то можно нарушить, но такие люди долго не живут.

– Или живут еще лучше, долго и счастливо, – перебил я.

– Возможно, но мы с тобой обманывать друг друга не станем. Невыгодно, понимаешь? Достань амулет силы и убей Грокуна – я уведу людей леса за реку, и только тогда ты отдашь его мне. Грокун хочет стать властелином, а я хочу – чтобы все было как раньше. Твой старик назвал меня смешным словом: консерватор. Мы взяли много добычи, и наши желудки наполнились, этого достаточно. Не стоит злить сердце Великого леса, оно сказало об этом – тем, кто может слышать. Я услышал, и народ пойдет за мной. Грокун думает, что его можно обмануть, – наивный! Как только он зайдет под сень древа, ему конец! Но в этом случае Всевидящим станет кто-то другой, а не я! Это неправильно, я самый достойный! К тому же у нас появится много новых друзей, люди реки придут мстить, мы славно повеселимся. Народ леса будет доволен и принесет древу много голов. Так было раньше, так будет и сейчас, если ты согласишься.

– Нет! Убирайся! – Я попятился к дверям.

– Подумай! Днем будет битва, а вечером я приду снова. Постарайся не умереть раньше времени. К сожалению, запретить своим людям убивать тебя я не смогу. Меня просто не поймут.

Вождь встал и ушел, я заскочил в приоткрывшуюся створку. С облегчением бросил щит и сполз по стенке, кто-то протянул мне флягу, и я вдоволь напился. Замечательную историю мне рассказал вождь, я был готов ему поверить. Уйти с ним не мог по одной причине: физически ощущал, как стрелы солдат смотрят мне в спину. Да я даже до кустов не успел бы добежать! Если бы исхитрился, они бы бросили усадьбу и двинули следом. Власть дикаря над соплеменниками не безгранична, он сам это сказал. В итоге вышло бы побоище на открытом месте, чего всеми силами хотелось бы избежать. Подошли десятники, Лиандр спросил:

– Чего он хотел?

– Предложил поединок между нами – кто проиграет, уходит.

– Каков был ответ?

– Я отказался: уйти мы не можем.

– Это правильно, шеф! У нас приказ!

Я решил проверить реакцию людей.

– А как вы относитесь к заключению временного союза? Этот туземец хочет занять место главного ведуна. По каким-то причинам он не может убить его сам. Я иду с ним, выполняю договор – они уходят за реку. Получим то, чего хотели, с меньшим риском.

– Ты хочешь пойти один?

– Да. Таковы его требования.

Все качнулись вперед, лица выражали огромное желание порвать меня на куски, я примирительно поднял руки.

– Нет так нет! Успокойтесь, мы всего лишь обсуждали проблему. Я никуда не собираюсь уходить в одиночку. Скоро он нападет, но основные силы подтянутся только завтра, по крайней мере, он так сказал. По местам!

Народ нехотя послушался. Да уж! Ситуация! И ничего не поделаешь – не эти, так другие убьют, – как-нибудь выкручусь. Снова полез наверх: ни одной размалеванной физиономии в пределах видимости, аборигены хорошо умеют прятаться. Гранаты нужно экономить, неизвестно чем день закончится. На опушке начал собираться отряд дикарей. Правда, на организованную силу они не были похожи, просто толпа вооруженных мужчин. Я считал и прикидывал на пальцах – выходило около четырехсот человек. Это нормально, должны отбиться, если неприятностей и сюрпризов не будет. Но как же без них? Вождь только прикидывался недалеким людоедом, тот еще продуманный хитрец, умный взгляд выдавал его с головой. Дикари заорали и кинулись через дорогу к склону. Я закричал:

– Внимание! Стреляем, как только они перевалят через кромку! Не суетиться, увидел – выстрелил. Цельтесь тщательнее, берегите болты и стрелы! Приготовились… Бей!

Туземцы потеряли убитыми около десятка, раненых было много больше. Напора у них не хватило – здесь не лес, у этих идиотов даже веревок и лестниц не было. Как они на стену собирались взбираться?

Ответ на этот вопрос получил немедленно. Кто-то из солдат закричал:

– Они зашли с тыла!

Обернулся и увидел, как о край стены ударилась лестница, затем практически мгновенно появилось лицо дикаря. Всадил в него стрелу и скомандовал:

– Гранатометчики, второй и четвертый, бросай!

Под стеной ухнуло, раздались крики ужаса и боли.

– Не спать! Стреляйте!

Раздался еще один взрыв – у кого-то не выдержали нервы. На стену больше никто не лез. Еще через пять минут я орал так громко, что, скорее всего, меня в городе было слышно.

– Олухи Отца небесного! Вы куда глядели? Кто кинул бомбу без приказа?! Настоящий боец смотрит туда, куда было указано, а не отвлекается на шайку разукрашенных туземцев. Я бы вас понял, если бы на опушке появилась обнаженная женщина, но это – ни в какие ворота не лезет!

На первом этаже кто-то заржал. Я взбеленился:

– Это кто там такой веселый?! А ну живо сюда поднялся! Яви нам свое личико, и я отправлю тебя в лес прогуляться! Вы что, не поняли? Нас проверяли. И что же они увидели? Я отвечу – беспечных дураков! Еще одного нарушения не потерплю! Первый этаж – раз вы такие затейники, вышли и добили раненых. И чтобы все до единого болты и камни собрали. Хоть зубами их из трупов выгрызайте! Не умеете думать головой – найду вам грязную работенку по душе! Вперед! У вас полчаса!

Когда солдаты вышли из здания, вспомнил про свою рану. Снял наруч и с удивлением обнаружил, что глубокие царапины на руке почти затянулись. Бородатый не соврал: со временем кинту оказывала все более сильное воздействие. То-то боли не чувствую. Повышенная регенерация – приятная штука, но от серьезной раны она быстро не поможет. Тем более новую голову не отрастит.

Что задумал вождь? Скорее всего, серьезного штурма не будет, побегаем, покричим, кто-то умрет от стрел – и на этом все. А вот потом, когда количество противника увеличится, нас просто и незатейливо похоронят под грудой тел. Дом не крепость, никакой осады не будет.

До вечера никто не появился, вождь тоже не пришел. Чем ниже садилось солнце, тем я больше мрачнел. Предводитель дикарей передумал со мной говорить, и это ничего хорошего нам не сулило. В этот раз никого снаружи оставлять не стал, разожгли несколько костров и приготовили к поджогу еще больше. Предполагалось кинуть в них со стен горящие факелы. Спать не ложился, внимательно всматривался в темноту. Примерно часа в три ночи мне показалось, что я кого-то увидел. Немного посомневался: было движение или нет? Такое бывает, когда очень пристально и долго следишь за местностью, глаза устают, и мерещится всякое. Ничего подобного! Там что-то звякнуло!

– Кидайте огонь! – заорал я. – Быстрее!

Небо прочертили огненные следы от факелов. Вспыхнули костры: масла и смолы мы на них не жалели. Я увидел бомбарду, лежащую поперек телеги, колеса были обмотаны большим количеством тряпок. Даже со второго этажа было видно, что оси буквально блестят от смазки. Больше не было неорганизованной толпы, с четырех сторон мы были окружены воинами в тяжелом имперском вооружении. Правильный порядок и ростовые передвижные щиты на колесах. Стояла такая тишина, что казалось, пролети бабочка – и я услышу шелест ее крылышек. К бомбарде подошел вождь, мне показалось, что на секунду наши глаза встретились. Он единственный не надел брони. Вспыхнул запальный фитиль.

– Всем лечь! – заорал я.

Сам – наоборот, забрался повыше на ступеньки: ствол был направлен прямо на дверь. Мне захотелось удрать как можно дальше от места, куда попадет ядро. Эти штуки стреляли каменными шарами из мягкого камня, он давал кучу осколков, вес доходил до тридцати килограммов. Бежать было поздно, да и некуда. Скрипнул зубами от бессилия. Мы опять попали!

«Ба-бах!» – пушка громыхнула так, что зазвенело в ушах.

Туча обломков непонятно чего взлетела в воздух. Перекосило каменные ступени, на которых я стоял. Камешки пробарабанили по моему щиту. Бывает и такое, всего один выстрел – и нам больше ничто не поможет! Можно смело считать оборону законченной! Двери больше нет, половина людей на первом этаже убита или ранена, по крайней мере оглушена и небоеспособна. Тяжелые щиты двинулись вперед. Я знал, что будут дальше делать туземцы. Разрежут мешки и высыплют из них землю, а потом ворвутся со всех сторон. Закричал, не обращая внимания на стоны раненых:

– Внимание! Отстреливайте неосторожных. Подойдут к стенам – кидайте все гранаты без счета. Потом камни, ничего не жалейте. Все, кто не занят стрельбой, за мной на первый этаж!

Сбежал вниз по лестнице, обернулся у пролома, который остался на месте двери.

– Живее, ребята! – подгонял я отстающих. – Щиты подняли! После того как отработают гранатометчики, выбегаем наружу, давим тех, кто остался на ногах. Не преследуем, собираемся вокруг меня и держим строй! Спокойнее, и все у нас получится!

Заухали взрывы бомб. Как только они прекратились, крикнул:

– Вперед!

Выскочил на улицу и сразу же сбил кого-то щитом. Увернулся от удара копья и побежал направо. Одна из гранат не сработала, и группа воинов за передвижным щитом осталась невредимой. Не раздумывая, ударил им в спины. Прежде чем они поняли, откуда исходит опасность, положил троих. Потом мне пришлось туго: передо мной вырос частокол мечей, топоров и копий. Расстрелял заряды пистолета, для этого пришлось бросить щит. Крутанув Кусаку, я оскалился и врезался в толпу.

Топор зазвенел, лезвие не встречало сопротивления, с одинаковой легкостью отсекая конечности и перерубая оружие. Слева мелькнул наконечник копья и ужалил меня в руку. Перехват, шаг вперед, блеск лезвия. Удар ногой в щит, уход. Отбив! Черт! Стрела разорвала мне щеку. Вперед! Куда ты? Навершие воткнулось в спину дикаря. Стоять! Слева! Выпад! Готов! Шаг назад, разворот. Удар! Кто-то зарядил мне в спину, и я в обнимку с туземцем покатился по земле. Встать! Где Кусака? Поднял чей-то щит с земли и начал отбиваться им – щит тоже оружие. Отвел меч в сторону и нижней кромкой зарядил воину в зубы. Шлем нужно носить!

Огромная рогатина пробила щит насквозь, пришлось его бросить. Чьи-то руки прошли под мышками и обхватили меня за пояс, нагнулся вперед, схватил ногу врага и рванул ее вверх. Его затылок встретился с землей, фиксация ступни и поворот всем телом. Кости дикаря хрустнули, крик боли стал музыкой для моих ушей. Присел, моя рука мелькнула под юбку доспеха другого туземца – кое-кто больше никогда не станет отцом! Отдавай меч! Разворот! Блок! Звон лезвий! Получи! Зажатый в моей левой руке кинжал ударил врага в бок. Звякнул и отскочил от доспеха. Уход, бросок кинжала. Что, на глазу брони нет?

Неожиданно вокруг меня образовалось пустое пространство. Где мои ребята? Почему никого? Посмотрел вокруг. Туземцы стояли кольцом, направив на меня оружие, – они чего-то ждали. Только сейчас я заметил, что шум схватки везде прекратился.

– Ты хороший боец, – сказал вождь, выходя в круг, его акцент волшебным образом испарился. – Но недостаточно умел для того, чтобы победить меня. Твои люди мертвы, и даже твой топор не поможет тебе.

Он бросил на землю Кусаку, и я мгновенно поднял его.

– Это мы еще посмотрим! Как насчет совместной прогулки к предкам? – Казалась, рукоять топора вдохнула в меня новую жизнь.

– Ты молод и глуп, но нужен мне, и наш договор остается в силе. Сначала выбью из тебя излишнюю наглость, а потом уговор будет исполнен. Возможно, подарю тебе несколько пленных, посмотрю на твое поведение. Начали!

Я критически оглядел вождя – его уверенность в победе обескураживала. Одежды нет, только боевая раскраска, в руках он сжимал огромную двуручную палицу древнего вида. Отполированная резная рукоять и набалдашник в виде просверленного черного камня овальной формы. Она выглядела неподъемным и очень тяжелым оружием. Да Кусака ее перерубит, как соломинку! Прыгнул вперед, выписывая топором хитрую фигуру. Лезвие столкнулось с камнем и жалобно зазвенело, не оставив на нем даже царапины. Вождь сделал неуловимое движение – и свет померк. Аут!