Глава 4

Они вновь стояли на краю солнечной лужайки. Мальчишка сидел на траве и листал какую-то большую, толстую книгу. Книга, видимо была интересной, он не мог от неё оторваться, время от времени улыбался, и даже что-то шептал себе под нос. Во всём этом был такой покой, что Алексей с Катериной не решались его нарушить. Даня, так они про себя называли сына, внезапно оторвал взгляд от книги и поднял голову, посмотрел в их сторону, сначала просто задумавшись, о чём-то, что увидел в книге, но потом, узнав отца с матерью, подскочил и побежал к ним.

— Мама, папа, как давно вас не было. А я вас ждал. Где вы были?

— В командировках, сынок, — ласково ответила Катерина, опускаясь на корточки перед сыном.

Они уже давно научились вести себя, во время таких посещений. Самое главное не дотронуться до стены, отгораживающей лужайку от них. И тогда можно подольше посидеть друг напротив друга, поболтать, узнать, как живётся малышу, чем он занимался, пока их не было. Но стоит только коснуться преграды и в тот же миг возле Даниила возникали молчаливые няни, уводившие его от родителей. Это была настоящая пытка, но и единственная, пока возможность быть рядом, хотя бы во сне.

— Да сын, — подтвердил Алексей, — много работы навалилось. Вот и не могли вырваться. Но теперь будет полегче, будем чаще приходить. А как ты, что нового?

— Меня Джеральд учил ездить верхом. Он подарил мне маленькую лошадку. Она такая забавная, мы с ней подружились. У неё тоже нет папы и мамы, нет, они, конечно, есть, но где-то совсем далеко и никогда к ней не приходят. Теперь, когда мне совсем грустно я бегу к ней на конюшню, и мы подолгу разговариваем.

— Джеральд, это кто, сынок?

— Джеральд? Как вы не знаете? Да это тот дядька, у которого я живу. Он говорит, что я его внук, но я ему не верю. Не может он быть моим дедушкой. Дедушка добрый и всегда отпускает ребёнка к родителям, а он меня к вам не отпускает. Я говорю ему: «Если ты мой дедушка, отпусти меня, я поеду к папе и маме, немного у них побуду и снова приеду к тебе», а он мне говорит: «Нельзя». Разве это дедушка?

— Нет, конечно, сынок. Дедушек твоих мы знаем. Они, правда, уже давно умерли, но он и были добрыми. А откуда ты знаешь, какой должен быть дедушка?

— Мне об этом Расти рассказывал.

— Расти это кто?

— Папа, ну какой ты непонятливый. Расти это моя лошадка.

— Ты с ней разговариваешь? И как она тебе отвечает?

— Конечно, разговариваю. Я бегу к ней на конюшню, ложусь на большую охапку сена, его конюх специально для меня там кладёт, и рассказываю ей всё. А она потом наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо ответы. У неё такие мягкие и тёплые губы. Она когда со мной разговаривает, то часто щекочет ими мне ухо. Мы так с ней можем долго разговаривать, а потом я засыпаю, и конюх относит меня в дом. Папа, мама, а когда мы пойдём домой?

— Сын, надо немного подождать, — Алексей заиграл желваками, он был готов броситься на стену, но Катерина сдержала его.

— Сынок, мы делаем всё, чтобы забрать тебя отсюда. Но ты должен немного потерпеть. С тобой здесь хорошо обращаются?

— Да конечно. Они все здесь добрые и обо мне заботятся, но я всё равно хочу домой.

— А что это за книжка у тебя?

— Это история миров в картинках. Она такая интересная.

— Ты что уже читать научился?

— Да нет мам, я же говорю в картинках. Они все как живые. Открываешь один лист, и по нему сразу начинают бегать маленькие человечки, разговаривать между собой, что-то делать. Мне очень нравится. Только вот там где дерутся много, мне не нравится, я стараюсь не задерживаться на этих картинках. А иногда я даже им помогаю. Только Джеральд говорил, что бы я этого не делал.

— Это как?

— Я вот сейчас смотрел, как они пирамиду строили. Такие маленькие, а камни такие большие. А я ведь знаю, как пирамидки собирать, я их много раз собирал, вот я и составил им все камни. Они смотрели, как камни сами друг на дружку ложатся, и понять ничего не могли, а потом все на колени попадали и начали каких-то Богов прославлять. А я смеялся, ведь я не Бог, мне просто интересно. Но один раз я плохого дядьку раздавил. Он очень много людей убивал, и мне это надоело, я взял его и раздавил, как таракана. А Джеральд потом очень долго меня ругал. Он говорил, что нельзя так делать. Но ведь дядька тот злой был. А Джеральда после этого дома три дня не было, он ходил того дядьку от листочка отдирать. А через три дня я посмотрел, тот дядька уже снова людей убивает. Я тогда не стал эту страничку досматривать, перевернул её. Я не люблю такие картинки.

— Да сынок, Джеральд был прав. Злых людей надо наказывать при жизни, а когда они уже давно умерли, возвращаться к ним не надо.

— Пап, мам, а что моя сестричка делает?

— Она подрастает, сынок. Уже начала ходить и немножко говорит.

— А она обо мне знает?

— Конечно, знает сын. Мы с мамой её каждый раз рассказываем, что у тебя были. Рассказываем, как ты подрос и чем занимаешься. Вот завтра снова скажем, что у тебя были, расскажем про твоего нового друга.

— Про кого пап?

— Ну, как про кого, про Расти.

— А, про него обязательно расскажите. И скажите, что я, её обязательно на нём покатаю.

— Конечно сынок.

— Мам, а вы ещё долго тут у меня будете?

— А что сынок?

— Сейчас уже полдник должен быть и за мной придёт няня. Вы подождёте, пока я вернусь?

— Не знаем сынок, как получится.

Нянька возникла возле самого края лужайки, как всегда неожиданно. Она строго посмотрела на Даниила, взяла его за руку и повела в сторону большого дома. Казалось, она не видит Алексея с Катериной. Или делает вид, что не видит.

Легкий стук в двери, сначала ворвался в сон, потом вырвал из его объятий Алексея. Он открыл глаза, не сразу поняв, что лежит в кровати в своей спальне, рядом лежала Катерина, тоже с широко открытыми глазами. За окном была кромешная тьма, и не понять ночь ещё или уже наступило утро. Стук в двери стал настойчивее.

— Кто там, что случилось?

— Господин Алексий, утро уже, ты просил разбудить вас пораньше.

— Да, спасибо Матрёна. Мы уже встаём.

— Вам завтрак подавать в столовую?

— Нет, не надо, мы на кухне позавтракаем, и скажи Прокопу, пускай коней запрягает.

Эта привычка, завтракать на кухне прочно укоренилась в доме. В столовой завтракали только по выходным дням и праздникам, когда можно было позволить себе немного дольше понежиться в кровати, потом спокойно посидеть за столом, обсуждая планы на день. А в обычные, будние дни все спешили на кухню, быстро выпить чашку кофе или чая, с пирожком и бежать по своим делам. Так было и сегодня. Они поднялись, быстро умывшись и надев новенькую полевую форму Кадетского корпуса, спустились на кухню, быстро позавтракать и спешить в корпус. Попасть туда планировали ещё до общего подъёма. Торжества, по поводу открытия корпуса и вручения ему знамени закончились. С сегодняшнего дня начиналась повседневная работа по подготовке будущих разведчиков и диверсантов. Кадеты, переселившись из палаток в тёплые спальные помещения, расслабились, и надо было срочно приводить их в чувство. Поднять по тревоге за пять минут до подъёма и прогнать вёрст десять в полной выкладке, зарыть в подтаявший снег по самые макушки, а по пути придумать ещё что ни будь весёленькое.

Задумано, сделано. Алексей гарцевал на плацу верхом на разгорячённом утренней скачкой Рассенанте, а вокруг суетились, бегали кадеты и офицеры-воспитатели. Наконец строй сформировался, выровнялся. Совсем заспанная молодёжь никак не могла понять, что происходит.

— Слушай, начал Алексей, после доклада дежурного по корпусу. — Приказываю, корпусу, выдвинуться в район деревни Смольня, двенадцать вёрст к северу от города. Деревню взять в кольцо, замаскироваться и выставить секреты. Задача, не допустить проникновения в деревню посторонних. Жителей деревни выпускать за её пределы свободно, точно так же и запускать. Главная цель ни один человек в деревне не должен даже заподозрить ваше присутствие, но наряду с этим в деревню не должен проникнуть ни один человек не проживающий там. Всех посторонних задерживать, невзирая на лица и доставлять в штаб корпуса. Вопросы есть. — В ответ только поскрипывание снега под ногами переминающихся в строю кадетов. — Командуйте господа офицеры. На рассвете деревня должна быть блокирована.

— Первый взвод бегом-МАРШ!

— Второй взвод…

— Третий взвод…

Всё пришло в движение, и через пять минут плац опустел. К Алексею подошла Ольга, она только прибыла по тревоге и ждала окончания постановки задачи.

— Что это господин корпусной генерал снова задумал?

— А Олюшка, здравствуй. Да немного взбодрить молодёжь, после торжеств. А то я смотрю, расслабились в тепле да добре.

— С тобою расслабишься. Они только два дня как попали в это самое тепло, а ты их снова на мороз, в снег по уши закапывать. Не жалко, дети ведь ещё.

— Они уже не дети, кадеты. А это большая разница. Они нам ещё потом спасибо скажут.

— Ой, ли?

— Скажут, скажут. Когда выживут там, где выжить невозможно, обязательно вспомнят вот это утро, этот снег и скажут. А сейчас седлай коня, и поедем, посмотрим, куда они добрались. Вот, что. Возьмём-ка мы ещё Василия с собой, если он конечно уже проснулся. Он у нас парень битый, не какой-то там крестьянин. Вот и поставим ему задачу, незаметно в деревню пройти. Пройдёт, будут они там неделю сидеть, не пройдёт, к вечеру на зимние квартиры вернутся.

— Это ты что Ваську хочешь потянуть с собой? — Удивилась стоящая рядом Катерина. — Да он за последние два года так разжирел да разленился, что для того, чтоб незамеченным в деревню попасть ему надо в снежный ком превратиться и катиться с самого высокого холма, только кажется мне, нет там холмов. Леса есть, а вот холмов нет.

— Да, — немного подумав, согласился Алексей, — здесь ты права. Этот товарищ нам не помощник в таком деле. Тогда придётся гвардейцев Владмира просить.

— Только не их. Они разве что из кабака могут незаметно слинять, что бы не платить за выпитое и съеденное, — воспротивилась Ольга, — я тебе могу предложить девочек из охраны Княжной. Есть там несколько достаточно способных, если конечно не считать нас с Катериной.

— Согласен. Девочек так девочек. Только чтобы кадетов наших не сильно калечили.

— Ну, это как получится, — уже на ходу, удаляясь, ответила Ольга.

— Погоди, — остановил её Алексей, — давай хоть приблизительный план составим.

— Ах да. Что-то я сегодня какая-то растерянная.

— Конечно, растерянная, мужа целый месяц не видела. Спать, наверное, совсем не ложились, — подтрунила подругу Катерина.

— Да не ложились. А вы типа спали всю ночь?

— Спали, ты же знаешь какой у нас сон.

— Да, подруга знаю. Как там сынишка?

— Девочки, девочки. Давайте сразу дело, а по дороге обо всём поговорите, — остановил их Алексей, — Ольга ты собери своих девчонок и веди их сюда. Ждём вас через час в моём рабочем кабинете. А мы с тобой дорогая, раз образовалась пауза, пошли, посмотрим, как наши воспитанники разместились.

В спальном корпусе царил беспорядок. Поднятые по тревоге кадеты оставили не заправленными свои кровати, в некоторых комнатах были разбросаны по полу вещи, видимо в спешке хозяева не совсем понимали, что надо одеть, взять и куда двигаться. Но, в общем, был относительный порядок. Везде чисто и уютно. На девичьей половине корпуса уже появились в комнатах всякие мелочи. Маленькие зеркальца, небольшие куколки, вышитые салфётки и тому подобные безделушки, в общем, всё-то почём безошибочно можно было отличить девичью комнату от юношеской.

— Так, так, так, приговаривал Алексей. Проходя помещения. Вот эту комнату на ключ, и до возвращения хозяев не открывать, вот эту тоже, и вот эту. — Говорил он сопровождающему его дежурному офицеру. — В остальных можно наводить порядок. Ух, ты, а это что?

Они открыли двери в последнюю комнату и так и застыли на пороге. В комнате на своей кровати мирно посапывая, спал кадет.

— Дежурный, какой взвод?

— Третий господин генерал.

— Вестового вдогонку, третий взвод вернуть, немедленно!

— А этот?

— Этот? Этот пусть спит, устал мальчишка. Пускай отдыхает. Зачем тревожить? А вот ты уважаемый, — закрывая в комнату двери, вкрадчиво так, обратился он к дежурному, — сейчас объяснишь мне, как вы с офицерами людей считали, и как ты мне докладывал, что все в строю. Жду тебя господин хорунжий у себя в кабинете, с подробными объяснениями. — И развернувшись, он ушёл. Осматривать женские покои.

Дежурный ждал Алексея в приёмной, там же находился и адъютант. Провинившийся офицер стоял навытяжку, боясь пошевелиться. Вкрадчивый тон командира не сулил ничего хорошего, это все усвоили в первые дни своего пребывания в корпусе. Адъютант изредка бросал на него косые взгляды, не понимая, чего он тут дожидается, ведь весь корпус, давно убыл, и дежурному осталось только лишь наводить порядок, да ждать возвращения кадетов. Но когда вошёл командир, он сразу всё понял. На каменном лице генерала было столько негодования, что адъютанта невольно пронизала дрожь.

— Я не буду тебя спрашивать, как это произошло. Я вообще не буду тебя ни о чём спрашивать. Ты потерял кадета, и даже не заметил этого, таким людям среди нас не место. Ты сей час же снимаешь эту форму, сдаёшь оружие и отправляешься в самую дальнюю деревню, свиньям хвосты крутить. Только в этом случае ты будешь просто забыт. И если ты хоть когда-либо посмеешь взять в руки оружие и причислить себя к офицерской касте, ты, будешь, предан позору, вместе с твоей семьёй, детьми и внуками.

— Но господин генерал…

— МОЛЧАТЬ! Сегодня ты недосчитался одного из тридцати двух, это халатность, но завтра ты бросишь его на поле брани, на надругательство противником, а это уже будет предательство. Вот от этого позора я тебя сегодня могу уберечь. Всё пошёл вон.

Опустив голову и расстёгивая на ходу повседневный френч, офицер покинул кабинет. Через несколько мгновений в кабинет вошёл адъютант.

— Господин корпусной генерал, разреши слово молвить?

— Да слушаю, чего тебе?

— Господин генерал, позволь за хорунжего заступиться.

— Что?

— Как есть, так и говорю. И можешь меня тогда вслед за ним выгнать. Я знаю его ещё по кадетскому корпусу. Мы вместе учились, только я старше был на два года. Он очень способный и очень преданный офицер. Я не удивлюсь, если после разговора с тобой он наложит на себя руки. Я уверен не его вина в том, что случилось, Ему офицеры-воспитатели доложили, а он просто не перепроверил. Да я не спорю, есть вина, но не на столько, что бы выгнать его, и навсегда запретить, носить оружие.

— Да, наверное, ты прав, погорячился я.

— Ал, что случилось, — в кабинет ворвалась Катерина, остановилась на пороге, натолкнувшись на адъютанта, — извини, господин генерал, не знала, что у тебя люди.

— А чем ты так взволнована?

— Я встретила дежурного, он сам не свой. Не реагирует ни на что.

— Быстро его ко мне, — скомандовал он адъютанту, тот бросился из кабинета.

— Понимаешь, какое дело, — и он в подробностях рассказал жене, что произошло.

— Да я согласна, ты слишком погорячился, не на том сорвался.

— Ничего взвод уже должен быть на подходе, вот вернутся и разберёмся.

Офицеры в кабинет вошли одновременно. Адъютант с наказанным и ещё не помилованным дежурным и весёлый, разгорячённый морозным воздухом и бегом командир третьего взвода.

— Господин корпусный генерал, третий взвод по твоему приказу вернулся в расположение.

— Подъесаул, сколько у тебя кадетов во взводе?

— Семеро господин генерал.

— А сколько в строю?

— Семеро, господин генерал?

— Пошли, поглядим. Дежурный, ждать меня здесь.

На плацу в двухшереножном строю стояло шесть человек.

— И сколько?

— Семеро господин генерал.

— Ты что меня совсем за идиота держишь?

— Никак нет господин генерал.

— Тогда считай при мне. По одному.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

— Стоп. Теперь при каждом счёте показывай рукой на того, кого считаешь.

— Один, — и рука взводного указала на то место, где должен был стоять он.

— Хватит. Ты кого сейчас посчитал?

— Себя господин генерал.

— Кого? А ты что в строю стоишь?

— Никак нет господин генерал.

— Так сколько у тебя в строю?

— Шестеро, — бледнея и заикаясь, произнёс взводный.

— Идиот, — только и смог вымолвить Алексей. — Дежурного ко мне. Хорунжий, принимаешь третий взвод.

— Слушаюсь, господин генерал, — воспрявшим голосом отрапортовал тот.

— Господа кадеты. У вас во взводе потери. Ваш тяжело раненный товарищ лежит на поле брани, а вы спокойно бегаете туда, сюда. Раненого на носилки и вперёд выполнять поставленную задачу. Командуй хорунжий, а ты, — обратился он к подъесаулу, ко мне в кабинет.

Взвод засуетился, хорунжий давал распоряжения. Двое побежали в лазарет за носилками, остальные бросились в расположение, поднимать и ставить на ноги проспавшего. Прошло совсем немного времени и шестеро человек во главе с командиром и с носилками на плечах покинули расположение. За всем этим Алексей наблюдал уже из окна.

— Господин генерал, командир третьего взвода, — зашёл в кабинет с докладом адъютант.

— Вацлав, — обратился к нему Алексей, — откуда он у нас взялся?

— Кто?

— Да вот этот, что в приёмной стоит.

— Сейчас уточню. — Он открыл папку с личным делом офицера, приготовленную заранее. — Из гвардейского корпуса, по личной рекомендации командира и ходатайстве, на рекомендации Его Светлости, Князя Святослава.

— От кого, от кого, а вот от Его Светлости я такого не ожидал.

— Так что просить?

— Ни в коем случае. Выпиши ему предписание обратно в распоряжение командира гвардейского корпуса и пускай катится на все четыре стороны, я его просто видеть не могу.

— Слушаюсь господин генерал.

— Как только прибудет Старшая наставница, немедленно ко мне, а пока сделай мне, пожалуйста, чашку кофе.

Кофе ещё не был допит, а в двери уже постучались. Ольга ввела шестерых девушек, одетых в форму охраны Её Светлости.

— Вот господин генерал, девушки хорошо подготовлены и очень способные.

— Что же посмотрим, на что они способны. Если получится, пройти наших птенцов тогда поверю. Хотя скажу откровенно. Сложного в этом нет ничего. Хорошо, прошу вас девушки, присаживайтесь. Задача следующая. Деревня Смольня, что в двенадцати верстах на север, заблокирована нашими птенцами. Они конечно ещё совсем не обученные, но месяц подготовки прошли и, кроме того, они кто год, кто меньше, а кто и больше отучились в других корпусах. Этого тоже не стоит забывать. Так, что не такие они и беспомощные. Так вот. Ваша задача проникнуть в деревню. Идти тремя парами, попробовать пройти под видом путешественников, паломников, местных жителей, скрытно ну и силовой вариант я тоже не отбрасываю. Условие одно, ни кого не покалечить и не убить. Если до захода солнца ни одна из вас в деревню не пройдёт, задание для своих людей считаю выполненным. Вот и всё. Вопросы будут?

— Нет, господин корпусной генерал, всё понятно.

— Тогда милые дамы, удачи.

— Спасибо.

— А мы с вами, — обратился он к Катерине и Ольге, — выдвигаемся в район учений по столичному тракту. Вацлав, — позвал Алексей адъютанта. — Остаёшься на хозяйстве. В корпусе никого нет, только ты и главный обозный.