История третья

За золотой рыбкой!

— Готовь сани летом, а лодку зимой! — говаривали в старину.

Ещё лежал мартовский снег. Но экипаж Котобоя готовился к летнему сезону. Котаускас перебирал старый лодочный мотор. Шустер промазывал смолой щели. А Афанасий хватался то за одно, то за другое. Но всё у него валилось из лап. Старпом тяжело вздыхал и постанывал.

— Что это с ним? — спросил юнга. — Зубы болят?

— Влюбился, — хмыкнул капитан. — Весна! Ёксель-моксель-таксель-брамсель!

Да, Афоня влюбился. И не в кого-нибудь, а в красавицу Марианну. В неё была влюблена чуть ли не половина Котьмы. Приходили и коты из других деревень. А один даже из города прибегал свататься. Ежедневно перед домом Марианны выстраивалась очередь женихов, и начинались концерты: каждый вопил о своих чувствах как мог. Соседи жаловались. Но Марианна только плечами пожимала:

— А что я могу сделать?

Афоня страдал. И страдал молча.

— Смелей, ведь ты же котобой! — сказал похудевшему и осунувшемуся старпому Котаускас. — Сыграй ей на гитаре, спой «В полоску сердце моряка»…

— О любви не поют хором! — мрачно ответил Афоня.

В один прекрасный день Марианна вышла на крыльцо и объявила:

— Кто мне принесёт золотую рыбку, за того и замуж пойду!

Очередь рассосалась. Но через день вороватый кот Шлында принёс в майонезной банке двух золотых рыбок.

— Стащил в городе, в зоомагазине. Там в аквариуме таких — по двадцать рублей штука. Бери не хочу! — хвастал он котам.

Марианна посмотрела на майонезных рыбок и сказала:

— Мне нужна настоящая. Волшебная. Чтобы желания исполняла.

— Волшебная?! По-моему, эта Марианна не в себе, — обиделся Шлында и с расстройства съел рыбок.

— Кэп, я увольняюсь, — сказал Афоня. За спиной у старпома висел заплечный мешок. И вид был крайне решительный.

— Стоп-машина! Задний ход! — скомандовал Котаускас. — Доложить обстановку!

Выяснилось, что старая кошка Марфа слышала когда-то по радио о золотых рыбках, которых разводили для японского императора.

— Пешком ты года два топать будешь, — сказал Котаускас.

— К тому же Япония — остров, — уточнил Шустер, знавший карту земли назубок.

— Верно, младший матрос, — кивнул капитан. — А на Котобое мы туда за полтора месяца доберёмся. Давно хотел попробовать настоящие японские суши. Как только лёд сойдёт, выходим в море!

У берега ещё плавали льдины, когда Котобой взял курс на восток. Шли то на моторе, то под парусом: Котаускас экономил солярку. Афоня всю дорогу тренировался забрасывать спиннинг, который выменял у Шлынды на гитару. Получалось у него неплохо, один раз он даже зацепил здоровенного осьминога и чуть не перевернул лодку.

— Так золотую рыбку не добудешь, — посмеивался Котаускас над закидонами Афони.

Капитан больше верил в культурный обмен и перед отплытием притащил на яхту большую матрёшку.

— Зачем нам эта кукла? — удивился Шустер.

— Это — Матрёна. Подарок японскому императору! — торжественно сообщил Котаускас, закатывая Матрёну на борт.

Котобой входил в Берингов пролив, когда из воды неожиданно вынырнули два морских котика. В лапах у одного был бинокль, у другого — рация.

— Пограничная служба России. Пограничная служба Америки.

— Предъявите ваши документы!

— Какие документы? — удивился Котаускас. — Рыболовное судно Котобой…

— Котобой?!! Это браконьеры! Тимофей, срочно вызывай подкрепление! — закричал пограничник, на плече у которого была татуировка: «Сюзи».

Увидев, что Тимофей взялся за рацию, Афоня завопил:

— Стойте! Мы не браконьеры. Мы обычные коты…

— Обычные коты?!!! — недоверчиво уставились на них пограничники.

Когда, наконец, всё выяснилось, Котаускас вздохнул:

— С детства мечтал увидеть настоящих морских котиков!

— А я — настоящих сухопутных котов, — сказала американка, которую звали Сюзи.

— Мы не сухопутные, — обиделся Шустер. — Мы — моряки! Котики… и мышики!

Узнав, зачем плывут котики и мышики, пограничники переглянулись:

— Вообще-то мы контрабандистов и браконьеров ловим…

— Но любовь — это допустимо и пропустимо! — сказала Сюзи. — Счастливого пути!

Яхта была в японских водах, когда спиннинг Афони вдруг выгнулся колесом. Котаускас и Шустер бросились на помощь…

Рядом с лодкой, как огромный пузырь, поднялся панцирь морской черепахи.

— Простите, — пробормотал Афоня, отцепляя блесну от панциря. — Я хотел поймать золотую рыбку…

— Золотую рыбку? — Черепаха внимательно посмотрела на Афанасия. — В последний раз я видела её лет пятьдесят назад, когда ещё была маленькой…

— Настоящую золотую рыбку? Исполняющую все желания?

— Не знаю. Моё желание она исполнила…

Черепаха рассказала, что родилась в императорском пруду, но всегда мечтала о свободе. Однажды она поведала об этом золотой рыбке. А на следующий день началось наводнение, река затопила пруд, и юную черепашку унесло в море…

— Правда, столько лет прошло. Но, говорят, дворец стоит. Может, и рыбка ещё там?

Через день, следуя указаниям черепахи, Котобой поднялся вверх по реке и бросил якорь напротив дворца Императора.

Дворец был обнесён высокой стеной. Но Афоню это не остановило. Он закинул спиннинг и, крутя катушку, ловко вскарабкался наверх.

Тем же путём последовали и остальные. Со стены был виден пруд, в котором плавали белоснежные, словно лебеди, лотосы.

— Эх, была не была! — сказал Афоня и сиганул вниз.

— Стой! Ты куда? — сердито прошипел Котаускас. Но старпом уже мчался к пруду.

Стражники с самурайскими мечами словно из-под земли выросли. Они схватили старпома за шиворот и поволокли куда-то. Афоня пытался объясниться с ними, но бесполезно.

— Ничего по-русски не понимают! Ёксель-моксель-таксель-брамсель! — тихо выругался Котаускас.

Капитан и младший матрос вернулись на яхту.

— Мы должны его спасти, — решительно сказал Шустер.

— Знаю, — буркнул капитан. — Только не знаю как? Охрана, сам видел, какая — мышь не проскочит!

— А если преподнести им в дар нашу Матрёну?

— Боюсь, ничего не выйдет. Афоня незаконно проник на чужую территорию. А с нарушителями тут поступают строго!

— У меня есть план, — сказал Шустер. — Ты когда-нибудь слышал про троянского кота?..

Идея мышонка Котаускасу понравилось. Из Матрёны вытащили всех матрёшек. А затем — пустую — её сгрузили на берег и покатили к сторожевым воротам…

— Главное, чтобы воздуху хватило, — сказал мышонок, забираясь внутрь. И, глубоко вздохнув, опустил крышку.

Котаускас запустил в кованые ворота камнем и исчез в кустах. Через мгновение появились стражники. Они почесали самурайскими мечами затылки и забрали матрёшку с собой.

Афанасий сидел в камере и размышлял о своей печальной участи, когда в караульное помещение принесли Матрёну.

«Эх, — подумал старпом. — Значит, и яхту нашли, и остальных поймали, и всё из-за меня!»

Но больше никто не появился.

Стражники ходили вокруг матрёшки и громко цокали языками.

«Нравится, — догадался Афоня. — Эх, видели бы вы мою Марьяну!»

Настала ночь. Охранники улеглись спать. Афанасий и сам стал задрёмывать, когда раздался негромкий чпок…

Верх Матрёны приподнялся — и Шустер ловко соскользнул на стол.

Дальнейшее происходило словно во сне. Шустер стянул у одного из охранников связку ключей. Связка весила, наверное, килограмм. Но мышонок дотащил её до решётки… Афоня открыл замок, и они бесшумно выскользнули из караульного помещения.

Ворота были закрыты. Но в условленном месте, на стене, их поджидал Котаускас со спиннингом. Друзья поднялись наверх.

Стояла прекрасная лунная ночь. Дворец и его окрестности выглядели сказочно. В пруду, среди лотосов, плавала луна, как большая золотая рыба.

— Красиво, — вздохнул Шустер.

— Уходим, — сказал Котаускас. — Скоро начнёт светать…

У Афони на душе заскребли кошки. Точнее, одна, Марьяна.

Вернуться назад ни с чем? А вдруг его счастье было рядом?! Нет, лучше погибнуть, чем всю жизнь сожалеть об этом!

— Кэп, всего одна попытка. Если меня схватят, уплывайте, — схватив спиннинг, старпом прыгнул вниз и как безумный бросился к пруду…

Блесна упала точно на середину пруда и сразу же за что-то зацепилась. Скорее всего, за стебель лотоса. Запасной блесны у Афони с собой не было.

— Эх, была не была, — и он что есть силы дернул удилище…

На мгновение показалось, что в небе висят две луны. Только одна, большая, — высоко, а другая, поменьше, — над самой землёй…

— Золотая рыбка, — пискнул Шустер.

— Ёксель-моксель, — пробормотал Котаускас.

Через несколько минут Котобой уже плыл вниз по течению.

Опасаясь погони, Котаускас решил завернуть в уютную, поросшую молодым бамбуком, заводь. Пока они с Шустером убирали парус и привязывали яхту, Афанасий не сводил глаз с золотой рыбки. Рыбка плавала в одной из матрёшек и пускала солнечные зайчики.

— Красивая, правда? — радовался старпом.

— Я о другом думаю, — сказал Котаускас. — Матрёшка — нужная вещь. Из одной бочки сразу четыре получается, или пять…

— Интересно, если я загадаю желание, она его и вправду исполнит? — задумался Шустер, глядя на рыбку.

— А какое у тебя желание?

— У меня их много, а какое самое заветное, я пока не знаю…

— А я знаю, — сказал Котаускас. — Мы больше суток ничего не ели. Побывать в Японии и не попробовать суши?

До небольшого городка на берегу реки было не так далеко. Но Афанасий покидать яхту наотрез отказался:

— Я останусь рыбку стеречь.

Капитан и младший матрос двигались в сторону городка.

— А как мы будем объясняться? — волновался Шустер. — Ты знаешь японский?

— А чего там объясняться? Скажу им: «Суши! Ёксель-моксель-таксель-брамсель!» И деньги на бочку!

В кармане у Котаускаса лежала пара золотых чешуек, похожих на старинные монеты. Когда он нашёл их на палубе, Шустер предположил, что золотая рыбка сбросила их от нервного стресса. Но у Котаускаса было другое объяснение:

— Она просто исполняет моё желание.

В закусочной никого не было. Только под одним из столиков лежал кот, которого хозяин звал Самураем. Догадавшись, зачем пришёл Котаускас, кот показал на Шустера: мол, ты мне — мышь, а я тебе — рыбу. Но Котаускас показал Самураю кулак и тот всё сразу понял.

С хозяином дело решилось ещё проще: увидев золото, он выставил морякам суши всех возможных видов и сортов.

Их оказалось столько, что наши котобои вернулись обратно только на третий день.

Котаускас, которому было плохо, всю дорогу икал:

— Никогда мне не было так хорошо! Ёксель-моксель…

Добравшись до места, где оставили яхту, моряки испытали нервное потрясение… Котобой исчез.

— Там бамбук был пониже, — оглядывался Шустер. — Наверное, мы заблудились…

— Или его снова арестовали. Афо-оня! Где ты?

— Не орите, рыбку напугаете! — послышалось сверху.

Капитан и младший матрос подняли головы: Котобой висел прямо над ними.

— Вот это да! — присвистнул Шустер.

— Некоторые виды бамбука вымахивают до двух метров в день, — невозмутимо сообщил Котаускас. Хотя было видно, что он поражён не меньше остальных.

Пришлось как следует поработать топором, прежде чем Котобой снова оказался на воде.

— Какие удочки пропадают, — вздохнул Шустер, оглядывая срубленные стволы. — Может, прихватим пару десятков домой?

— Верная мысль. Такие даже акулу выдержат! Ёксель-моксель!

Когда Котобой подошёл к родному берегу, многие не сразу узнали его. Мачту заменял стянутый тросами пук бамбука, а смотровую корзину — нижняя половина матрёшки. Посмотреть на диковинное судно высыпала вся деревня. Но самым главным чудом, конечно, была золотая рыбка.

— Красота-а-а!

— Да-а, у нас такие не водятся!

— На карася похожа! — буркнул Шлында.

Через неделю Афанасий и Марианна сыграли свадьбу. Котаускас собственноручно наготовил на всю деревню «суши». А Шустер выстругал специальные палочки. Но они так и не пригодились: коты загребали деликатес лапами. Японское блюдо пришлось по вкусу всем. Поэт Васькин тут же сочинил экспромт:

Свадьбы в Котьме гуляли не меньше недели. Но уже на второй день молодожёны сбежали на берег, прихватив с собой золотую рыбку.

— Ты не будешь против, если я её отпущу? — спросила Марианна.

— Но ты даже не загадала желания, — сказал Афанасий.

— Почему? Я мечтала о такой любви, чтобы ради меня отправились на край света. И моё желание исполнилось.

— Моё — тоже, — сказал Афоня.

Золотая рыбка скользнула в волну и исчезла.

Когда молодые вернулись к гостям, из кустов показался Шлында. Он заглянул в пустую матрёшку и увидел три золотые чешуйки.

— Дурак этот Афоня! Рыбка-то была волшебная!