Эпизод 6

Чёрный ворон, чёрный ворон,

Что ты вьёшься надо мной?

Ты добычи не дождёшься,

Чёрный ворон, я не твой!

В мглистом, сером небе, на фоне стремительно проносящегося перед остановившимся взглядом сплошного пепельного покрова облаков, над поднимаемыми с выжженной, мёртвой земли клубами мелкой, жгучей пыли, кружила птица.

Что ты когти распускаешь,

Над моею головой?

Иль добычу себе чаешь?

Чёрный ворон, я не твой!

Крылья, в которых, казалось, поселилась сама тьма, обняли ветер, сохраняя при этом неподвижность, и лишь едва заметные чётрочки перьев на самых кончиках плавно выгибались под его неистовыми порывами, служа мостиками, которые соединяли величие монументального покоя и ярость хаоса бури.

Полетай ты, чёрный ворон,

К милой любушке домой.

Ты скажи ей – я женатый,

Я женился на другой.

Ворон кружил всё ниже и, наконец, исчез из виду, отчего стало невыразимо одиноко и тоскливо. Пропало последнее существо, составившее мне, пусть и не весёлую, но всётаки компанию в этой безжизненной пустыне.

Оженила меня пуля

Под ракитовым кустом.

Востра шашка была свашкой,

Конь буланый был сватом.

Угольночёрная голова с острым, гладким клювом выдвинулась снизу, и было непонятно, то ли птица уселась мне на грудь, то ли была так велика, что я сам целиком поместился между её лап.

Взял придано небольшое –

Много лесу и долин,

Много сосен, много ёлок,

Многомного вересин.

Немигающий взгляд антрацитовых глаз встретился с моим, остановился, проникая всё глубже и в голове прозвучал резкий, сварливый голос.

– Что разнылся? Ох, горе ты луковое, никомуто ты не нужен такой, ни на том свете, ни на этом. Возись теперь с тобой.

Ворон сделал головой несколько мелких движений, будто примериваясь. Всё, сейчас глаза выклюет. А и чёрт с ними, всё равно смотреть не на что!

– Чёрта не поминай. А гляделки тебе ещё пригодятся, будет на что взглянуть. Не боись! Я только лишнюю начинку из тебя вытащу.

Картинка перед глазами стала изредка резко дёргаться, будто тело, которое я совершенно не чувствовал, теребили. Как же, не боись… Какаятакая это у меня начинка лишняя? Печень поди? Нет, печень – это по орлиной части. Блин, меня жрут, а в голову разная мифологическая чепуха лезет… Снова в поле зрения показалась птичья голова, отвернула измазанный клюв в сторону и разжала его. На землю, с резким скрежещущим звуком чтото упало. Слышал я уже такое один раз, когда чеченские подарки вырезали.

– Угадал. Переизбыток железа у тебя в организме, с жизнью практически несовместимый. Сам виноват. Лежи вот теперь и думай, как докатился до жизни такой, а меня не отвлекай.

Долго ли, коротко ли, дёрганье продолжалось, перемежаясь позвякиванием. А я всё думал и думал. Сам виноват? Что я сделалто, чтобы меня из пушек расстреливать? С Кавказом меня связывало сейчас только одно. Точнее – один. Берия. Спутаны мы с ним, видно, как верёвочкой. Как за неё не потяни – всем вокруг боком выходит.

– А ты как хотел? Всяк человек, что на своём месте, там и должен оставаться. Иначе сядет ктото другой на место чужое и повернёт всё посвоему. Вот и Лаврентий, хоть и подложил ты ему свинью, но Закавказье держал. А ты что? Испугался, что за товарищем Сталиным некому присмотреть будет? А Кавказ на кого оставил? Не всякая прямая дорога самая короткая.

– Так кто ж знать мог, что так всё повернётся? Берия что, одинединственный, на нём свет клином сошёлся? В Закавказье в каждой республике по своей компартии и по республиканскому ГПУ. С чего вдруг мятеж? – вступил я в мысленный диалог.

– А с того мил человек, что власти, если её понимают как безнаказанность, хочется всё больше и больше. Вот, скажем, взяла некая шайка всю власть в Грузии, перспективы у них какие? Закавказье – захолустный угол, из него в центр не вырваться, там своих полно. Это украинцы, или, скажем, ленинградцы ещё шанс имеют, а закавказцам, в лучшем случае, должность какогонибудь директора завода или начальника железной дороги светит. Это хлопотно, работать надо и ответственность нести. То ли дело в ЦИКе, пусть грузинском, сидеть, указывая всем правильную линию. Спросишь, почему так? А всех кого центр из Закавказья мог принять – уже там. Пропорциональность национальных представительств в аппарате власти нужно соблюдать и сверх пропорции могут только выдающихся людей дополнительно привлечь. Думаешь, много в Грузии выдающихся? Или, как вариант, убрать какогонибудь кавказца из центра и занять его место. Руки коротки в мирной жизни. Вот и выходит, что нет у шайки перспектив приращения власти за счёт карьерного роста. Следующий шаг тогда – избавиться от того, что может эту самую власть ограничивать. От контроля центра. И незачем грузинам бороться за власть в ЗСФСР, много интриг, риска, а в результате – та же самая власть над Грузией, ибо в Армении и Азербайджане свои князьки и чужим туда ходу нет. А третьим шагом, если второй удастся, попомни моё слово, будет их междоусобная грызня, пока не останется только один на самом верху пирамиды.

– Брешешь, пернатый. Не может быть такого, чтобы чекисты мятеж проморгали.

– А чекисты, думаешь, по другим законам живут? Горячее сердце, холодная голова? Как же! Закон стаи никто не отменял! Выдвинуться можно только всем вместе, с хорошим вожаком во главе, поддерживая его и оберегая. Ты хоть знаешь, кто сейчас ГПУ Грузии возглавляет? Нет? Не важно. Что, думаешь, его стая с людьми Берия сделала, которых тот не успел в центр и на заводы дизельного главка перевести? Сожрала за три года! И стала хозяйкой. А в центр им опять дороги нет. Не тот калибр.

– Если не чекисты – то армия. Армейцам нет никакого резона сепаратистов поддерживать. У них вершина карьеры в Генштабе и наркомате обороны.

– Эх, друг мой ситный, ты будто вчера родился и память тебе напрочь отказала. Или ты "Время танковых атак" Бабаджаняна никогда не читал? Припоминаешь, как он в армянской национальной дивизии свою службу начинал? А когда он русский язык выучил, в каком звании был? Тото. На деле армия в Грузии национальная, а настоящий военный не может не быть патриотом. В данном случае патриотом Грузии, или националистом, это с какой стороны поглядеть. Любой грузинский комдив командует четвертью национальной армии. А в РККА он кто? Один из десятков?

– Ёмоё, что же теперь будет?

– Поживёшь, увидишь, полетели.

Ворон подхватил меня за пояс и понёс сквозь небесную и земную серость вдаль.

– Эй, птица! – попытался крикнуть я, но в ушах раздался лишь слабый стон. Впрочем, моему крылатому собеседнику достаточно было только мысли, – А кто всё это затеял, можешь сказать?

– Я знаю только то, что знаешь ты, но не обращаешь должного внимания.

– А летимто куда?

– А в мёртвой воде купаться.

– Ага, понятно. Мало того, что мне шкуру подпалили, так я ещё и с катушек съехал. Весёленькое дельце… В молоке и двух водах, Конёкгорбунок чернобыльский… А почему только в мёртвой?

– Не обзывайся. Считай, что я твой внутренний голос. Или раздвоение личности, если тебе угодно. А живой воды здесь просто нет.

– Эй, внутренний голос! Коли ты вдруг объявился, может подскажешь, что мне теперьто делать?

– Отчего же, подскажу. Убей вождя!

– Что?!

– Эх, родной, да у тебя ещё и все анекдоты контузией из головы выбило?

Я хотел было усмехнуться шутке, но понял намёк, и от этого стало ещё тоскливее.

– Что, всё так серьёзно?

– Более чем.