Поскольку посещения нашего кружка не принесли желаемого результата, мать попыталась вступить с сыном в контакт посредством магнитофона, с помощью так называемого «голосового феномена». Помногу раз на день она, находясь в комнате сына, громко обращалась к нему, спрашивала, как у него дела, что он делает, продолжает ли думать о ней. Включая на запись магнитофон, она надеялась при прослушивании пленки услышать его ответы. Далее она приносила мне послушать сделанные записи; шумы на пленке не складывались для меня нив какие смысловые единицы, тогда как ей они казались совершенно понятными и имеющими значение. Я пытался воззвать к ее совести, просил дать клятву, что она перестанет звать сына. Я пояснил, что неожиданная смерть и необходимость приспособиться к жизни в новом мире уже сами по себе являются достаточно серьезным испытанием. Матери не следует дополнительно осложнять сыну процесс привыкания к новым обстоятельствам. Для сравнения я привел пример: хорошо ли будет ребенку, который только начал ходить в школу, если его мать непрерывно будет наведываться к нему во время уроков и спрашивать, как у него дела, не нужно ли ему чего-нибудь. Такие действия могут не только осложнить положение ребенка, но и помешать ходу уроков. То же самое делает фрау Н. по отношению к своему покойному сыну. Она выслушала мои увещевания молча, с непроницаемым выражением лица. Как выяснилось, и они не возымели эффекта: фрау Н. не прекратила своих магнитофонных экзерсисов, продолжала верить в некое «воссоединение» и вела записи своих сеансов «общения».