3

Жуткие звуки и смрад настолько усилились, что Виллет уже не мог сосредоточиться на чемлибо ином. Звуки эхом перекатывались в огромном зале и казались исходящими из какойто бездонной пропасти, расположенной еще глубже, чем этот погруженный в темноту загадочный подземный мир. Прежде чем ступить на одну из лестниц, уходящих вниз от центрального зала, доктор осветил лучом фонарика вымощенный каменными плитами пол. На неравном расстоянии друг от друга попадались плиты со множеством небольших, беспорядочно расположенных отверстий; в одном углу зала была небрежно брошена очень длинная деревянная лестница, источавшая особо резкое зловоние. Осторожно обойдя лестницу, Виллет заметил, что и запах, и зловещие звуки чувствовались сильнее всего у странных плит с проделанными в них отверстиями. Похоже, они здесь играли роль люков, ведущих еще глубже, в самое средоточие ужаса. Встав на колени у одной из плит, доктор попытался приподнять ее, и ценой огромных усилий ему удалось это сделать. Когда он дотронулся до холодного камня, вой внизу стал громче, но, собрав все свое мужество, доктор приоткрыл каменную крышку подземного колодца. Из отверстия вырвалась струя невыносимого зловония, от которого Виллет едва не потерял сознание, но он все же откинул каменную плиту и осветил зияющую черную дыру.

Он ожидал, что увидит ступени, ведущие вглубь, к источнику странных звуков, но, задыхаясь от ядовитых испарений, изза которых началась резь в глазах, различил лишь кирпичный колодец диаметром примерно в полтора ярда. Ни ступенек, ни какихлибо иных приспособлений для спуска там не было. Когда луч света скользнул вниз, вой немедленно сменился ужасающими воплями, скрежещущими звуками; наконец раздался глухой гулкий стук, словно неведомое существо, таящееся в колодце, царапая когтями по скользким стенам, попыталось выбраться из своей темницы и сорвалось на дно. Доктора охватил ужас. Он боялся даже представить себе, как может выглядеть скрывавшееся внизу чудовище. Все же, собравшись с духом, он лег на пол и свесил голову за край люка, держа фонарик на расстоянии вытянутой руки и вглядываясь в темноту. Вначале были видны лишь скользкие, обросшие мхом кирпичные стены, бесконечно уходящие вниз, туда, где клубились тошнотворные испарения и раздавался злобный рев, а потом он различил лихорадочное движение в самой глубине узкого колодца, дно которого было на двадцать – двадцать пять футов ниже уровня каменного пола: чтото темное неуклюже прыгало, пытаясь выбраться наружу. Рука, державшая фонарик, дрогнула, но доктор заставил себя снова посмотреть вниз; он должен был убедиться, что в глубине зловещего подземелья действительно замуровано живое существо. Чарльз оставил его здесь умирать от голода – ведь прошло уже несколько месяцев с тех пор, как его увезли в лечебницу, и из множества подобных тварей, заключенных в каменные гробы с просверленной крышкой, которых так много в этом огромном сводчатом подземелье, наверняка выжило лишь несколько. Каким бы ни было заживо погребенное существо, оно не могло даже улечься в своей тесной узкой норе: все эти страшные недели оно стонало, корчилось и выло, подпрыгивая на слабых ногах, тщетно ожидая избавления, ибо хозяин оставил его голодным и беспомощным.

Маринус Бикнелл Виллет, опытный хирург, за свою жизнь чего только не повидавший в прозекторской, до сих пор сожалеет, что решился бросить в глубину колодца еще один взгляд. Трудно сказать, почему вид этого существа, каким бы уродливым оно ни было, мог так потрясти его. Возможно, определенные формы способны внушать необъяснимый ужас, пробуждая древние, таящиеся в подсознании инстинкты, – словно исчезает на миг спасительное покрывало, и человек остается один на один с непознаваемыми вселенскими силами, с тем неведомым, что доселе скрывали от него спасительные иллюзии здравого смысла. Как раз одну из таких форм узрел Виллет в глубине колодца и на несколько минут был охвачен безумием, словно сам превратился в пациента лечебницы доктора Вейта. Фонарик выпал из его онемевших пальцев, но доктор даже не обратил внимания на хруст, раздавшийся внизу, когда фонарь достиг страшного пленника. Виллет кричал и кричал, не в силах остановиться. Ни один из его друзей не поверил бы, что подобный панический визг может исходить из уст почтенного доктора. Ноги не держали его, и он пытался ползти, катиться по скользкому полу, стремясь оказаться как можно дальше от адского колодца, обитатель которого отвечал заунывным воем на его панические вопли. Он ободрал руки о грубо отесанные камни и несколько раз ударился головой о колонну.

Понемногу доктор пришел в себя. Вокруг расстилался зловонный мрак. Виллет закрыл ладонями уши, чтобы не слышать глухих злобных стонов, которыми сменились давешние вопли. Тело доктора покрылось липким потом. Вокруг царили непроглядная тьма и неизбывный страх. Внизу, под ним, копошились десятки несчастных созданий, все еще живых; с одного из колодцев он сам, собственными руками снял крышку… Виллет сознавал, что существо, которое он увидел, никогда не сможет взобраться вверх по скользким стенам, и все же дрожал, не в силах избавиться от навязчивой мысли, что оно найдет какуюнибудь опору и выкарабкается из своей темницы.

Впоследствии доктор не мог описать это существо; он говорил лишь, что оно напомнило ему одну из фигур, вырезанных на чудовищном подземном алтаре. Природа никогда не создавала чеголибо подобного: создание выглядело как бы незавершенным, словно некий безумец слепил его из частей, не подходящих друг к другу. Очевидно, они были воссозданы из того, что Вард называл «несовершенными солями», и приносились в жертву во время свершения различных ритуалов. Потомуто их изображения и были вырезаны на алтаре. Среди изображений попадались твари пострашнее той, что так испугала доктора Виллета, – а ведь он заглянул только в один из колодцев! Блуждая под темными сводами старого подземелья, Виллет вдруг припомнил фразу из письма Саймона Орна (он же Джедедия Орн), адресованного Карвену: «Разумеется, ничего, кроме ожившей Монструозности, не вышло, когда Хатчинсон воссоздал Целое из того, что сумел собрать лишь в малой части».

Потом он подумал о найденном в поле близ Потаксета обугленном трупе получеловекаполузверя. По словам старого Слокума, это произошло сразу же после нападения на ферму Карвена.

Жуткие образы теснились в голове Виллета, раскачивавшегося на корточках в полной темноте на полу зловонного подземелья. Он старался взять себя в руки, громко повторяя все, что приходило ему на ум: знакомые с детства молитвы, модернистские пассажи из «Бесплодной земли» Элиота,^[64] и наконец, сам не зная почему, стал произносить запавшую в память двойную формулу, которую нашел в подземной лаборатории Чарльза: «Й'АИ 'НГ'НГАХ, ЙОГСОТОТ…» и далее, вплоть до последнего слова «ЗХРО». Звук собственного голоса немного успокоил его, и через некоторое время он поднялся на ноги. Как он жалел сейчас о потерянном фонарике! Он искал хотя бы проблеск света в густом, как чернила, мраке. Сырой, леденящий воздух словно прилипал к телу. Доктор оглядывайся по сторонам, напрягая глаза. Может быть, на одной из стен покажется отражение света ламп, которые он зажег в лаборатории Чарльза? Через некоторое время ему показалось, что он увидел слабый блик гдето очень далеко, и он пополз туда на четвереньках, ощупывая перед собой пол, чтобы не упасть в открытый колодец и не удариться о какуюнибудь из бесчисленных колонн.

Его дрожащие пальцы нащупали ступень, ведущую к алтарю, и он с отвращением отдернул руку. Немного позже он наткнулся на просверленную плиту, затем – на край отверстия и стал двигаться еще осторожнее, почти не отрывая ладони от пола. Наконец колодец остался позади. Существо, заключенное в нем, уже не выло и не шевелилось. Очевидно, проглоченный электрический фонарик не пошел ему впрок. Виллету попадались все новые просверленные плиты, закрывавшие отверстия колодцев, и каждый раз, как руки доктора касались такой плиты, он вздрагивал, и вой внизу становился громче, хотя он старался двигаться бесшумно. Вдруг доктор заметил, что светлое пятно, к которому он уже подполз довольно близко, тускнеет, и понял, что лампы одна за другой гаснут. Он может остаться в полной темноте и заблудиться в этом кошмарном царстве подземных лабиринтов! Доктор вскочил на ноги и бросился бежать – ведь открытый колодец остался позади и он больше не боялся упасть в него. Если свет погаснет и он заблудится, ему остается надеяться только на Варда. Добежав до ближайшего коридора, доктор увидел, что свет выходит из открытой двери справа. Собрав все силы, доктор бросился туда и очутился в лаборатории Чарльза. Задыхаясь от изнеможения, он увидел, как медленно гаснет огонь последней лампы, спасшей ему жизнь.