Пролог

“…И тогда Каролина из округа Ржавых Зубцов, поняв, что ей уже никогда не быть первой, со стоном упала на плиты, и стала рыдать, проклиная судьбу.

–  Лучше мне умереть, чем смотреть, как ты, Роллан из округа Башни, опять признан лучшим! Как мне примириться с тем, что я в решительный час проиграла тебе! Я, лучшая из учениц Кайи Веды, надежда послушниц! Нет! Я не могу! Не могу после этого жить! Я хочу уйти! Да, хочу уйти!…Навсегда!

Всем нам было понятно отчаянье девушки, разом утратившей то, в чем был смысл ее жизни. Мы очень жалели Кароль. Мы хотели смягчить ее горе, утешить, однако она не желала принять помощь.

–  Я не вернусь! Никогда не вернусь в Башню! Я остаюсь здесь! Навек! – объявила она…”

Когда Ванесса Истаргет, моя ученица, уже получившая допуск в ряды “Академии магов”, впервые дала мне прочесть этот бред, ожидая похвал, я велела ей сжечь “Мемуары”.

– Ты знаешь не хуже меня, что случилось с Кароль. Помнишь, что было там, наверху, у Врат Жизни, в заклятую ночь Восхождения, – прямо сказала я ей. – Ты была там, Ванесса. И если нельзя рассказать правду, лучше вообще промолчать.

Этот отзыв обидел Ванессу.

– Я вправе создать свою версию! Роллан…

– Он это читал?! – изумилась я.

– Нет. Но прочтет обязательно! – резко сказала Ванесса.

Я только вздохнула.

– Не думаю, что Роллу сможет понравиться грубая лесть. Откровенная ложь – тоже. Если ты думаешь, Несса, что “Мемуары” помогут тебе…

Несса вздрогнула и посмотрела так, словно хотела испепелить меня гневно сверкающим взглядом больших черных глаз. На запавших щеках, даже сквозь слой белил, проступили пунцовые пятна.

– Догадки оставьте себе! Роллан станет Великим Волшебником! Мы оба, – слышите! – оба, сумеем подняться по Лестнице Власти… На самый верх! Ясно? А вам, Кайя Веда, сидеть в вашей проклятой “Школе Великих” до смерти! Учить каждый новый набор азам магии и дисциплины, растить их и знать, что, покинув класс, все они станут большими людьми. И забудут вас! А вам придется завидовать нам, молодым, и стареть… Да, стареть, не имея ни славы, ни власти!

Изящным движение Несса взяла со стола “Мемуары” и гордо покинула комнату. Я ясно слышала дробный стремительный стук каблучков в коридоре, потом шелест лифта, несущего Нессу на верхний этаж Башни.

Сейчас, спустя тридцать лет, я могу подтвердить, что она была в чем-то права, эта девочка. И не права. Я по-прежнему в “Школе Великих”. Все так же веду “женский сектор” в группе новых Волшебников. И я люблю свое дело. Мне нравится эта работа. Наверно, я счастлива.

Я бы не стала писать про тот выпуск и про необычный обряд Восхождения, так непохожий на все предыдущие… На те, что были потом… Не рискнула бы описать ту запретную, полузабытую правду, не будь “Мемуаров” Ванессы.

Она напечатала их! Нет, не сразу… Спустя девятнадцать лет, став очень важной фигурой в аппарате Порядка. Напечатала в том самом виде, в котором я видела их. Получила за них высший Знак. Знак Особых Заслуг перед Родиной.

Знак вручал Роллан, который и впрямь стал Великим Волшебником… И я тогда поняла, что не в силах молчать дальше. Если не я, то, тогда, кто? Кто должен сказать правду этим наивным ребятам, которые верят, что наш Ковчег, разделенный на пять округов, наш Мир – город – единственный? Что он – само совершенство? Последний очаг земной жизни? Кто сможет помочь тем из них, кто похож на Кароль?

Глава 1.

Ковчег – наш город-Мир, скрытый в недрах земли, куда люди ушли, чтобы выжить во время эпохи Огня, разделенный на пять округов.

Округ Ржавых Зубцов, самый дальний… Уже изначально, в эпоху Огня, превращенный неведомо чьей волей в жуткую свалку опасных предметов из внешнего Мира, которые мы не смогли уничтожить… Прибежище тех, кто не смог найти место в системе Ковчега и должен погибнуть. Опасная зона, в которой легко обнаружить в любом из “невинных” обломков неведомый яд, подавляющий психику и разрушающий тело… Попасть в необычную зону Магнитных Лучей, возникающих невесть откуда без всякой причины, и исчезающих так же внезапно… Особое место, где водятся “шумные духи”, способные отравить жизнь… Тот “запретный плод”, что жадно манит Волшебников и непокорных мальчишек, которые жаждут опасности и приключений.

За частоколом из тех самых Ржавых Зубцов, давших имя помойке, уже ближе к центру Ковчега, идет округ Тяжести, где расположены наши заводы. Станки, инструменты, орудия делают именно здесь.

Округ Тяжести славен повышенным риском болезней, поскольку машины не в силах нормально очистить разреженный воздух, большим числом травм на работе и очень жестокими нравами. Именно там происходят особо кровавые драки и даже убийства.

Опасный район, где обломок железной трубы – лучший из аргументов в любом споре, а диалог двух свистящих цепей будет местным понятнее речи. Агрессия и тупоумие… Жители округа Тяжести – это рабочая сила, чей разум спит и не поддается учению. Элементарные навыки счета и чтения, после чего – постижение нужной профессии.

Но, как ни странно, именно в округе Тяжести чаще всего появляются дети, способные к магии. Зная об этом, немногих ребят, проявляющих интерес к знаниям, переправляют в округ Обеспечения со специальной пометкой в свидетельстве: “Прислан из округа Тяжести.”

Округ Обеспечения… Место “Лаборатории жизни”, огромного комплекса, где “растят” пищу для большинства населения и создают атмосферу Ковчега, пригодную для дыхания. Здесь людям легче, поскольку им не угрожает ни тупой механический труд, ни опасная свалка. Воздух в округе чище, чем в двух предыдущих, хотя отходов от комплекса тоже хватает.

В районе достаточно много хороших школ. “Лаборатория” требует более тонких навыков, чем завод, и поощряет идеи, способные усовершенствовать старый процесс производства. Ядро “Лаборатории” – это не местные жители, это Волшебники. Их очень мало, однако без них комплекс просто не смог бы справляться с задачей, поставленной перед ним.

Здесь случаются кражи, однако почти не бывает увечий, полученных в драке. Конфликты решаются с помощью слов и специальных “свидетельских мест”, куда можно подать свою жалобу и получить либо устный совет, как решить неприятный конфликт, либо право на официальную схватку в присутствии человека из клана Порядка.

В округе Обеспечения знают: нарушив этот закон, ты утратишь свое место в комплексе и попадешь на завод, в округ Тяжести, где вряд ли сможешь прижиться. Такой перевод – либо смерть, либо свалка.

Не все, кто работает в комплексе, живут в самом округе Обеспечения. Руководящий состав и ведущие специалисты, не говоря о Волшебниках, лишь приезжают туда. Очень многие жители верят, что, если уж не они, то их дети сумеют пройти в округ Радости, центр развлечений и роскоши, служащий избранным.

В округе Радости живут все те, кто способен обслуживать Лестницу Власти. С одной стороны это группа красивых людей, чьи манеры приятны, а ум гибок. Они уже с полуслова способны понять указание, быстро исполнить приказ и развлечь всех, кто хочет немного расслабиться. А с другой – все мастера и творцы, чьи способности намного выше обычного уровня.

Житель второй группы округа Радости может работать в “Лаборатории” и на заводах, ничуть не считая зазорным свое назначение, так как он знает, что вскоре вернется назад. Он обязан исполнить долг перед Родиной, выполнив свою работу, с которой не справится больше никто. Мысль о том, что он может назад не вернуться, смешна.

Округ Радости – это особенный округ, украшенный зеленью из углеродной синтетики и небольшими озерами, между которыми множество аттракционов, беседок и крохотных лавочек, где по высокой цене продают “настоящую” пищу, (особый конвейер “Лаборатории”) и предметы роскоши, что украшают жизнь избранных. Место для полноценного отдыха лучших…

И, наконец, округ Башни, зовущейся Лестницей Власти. Здесь те, кто допущен в особые кланы Порядка, Управления и Волшебства.

Сама Башня – огромный центр, где формируют жизнь города, и где готовят тех, кто будет править. В ней – сорок один этаж.

Нижний – место для наших главных Дозорных, которые не допускают чужих. (И для ловких уборщиц, чей долг – содержать в чистоте Башню.)

Первый блок, “Школа Великих”, отводится детям, которые смогут пополнить три клана. Отбор производят один раз в четыре года, по всем округам. Каждый выпуск включает в себя 35 – 37 человек.

Второй блок Башни – блок Постоянной Заботы обо всех округах, отделенный от “Школы” как новою группой Дозорных, так и взрослым Залом Торжеств.

Дальше – библиотека и наше “Палаццо”. (Блок Знаний и блок Здоровья и Отдыха).

Потом – блок Редкостей и Развлечений.

И вновь Дозор, потому что за ним Совещательный блок.

Дальше – Старшие, Высший Совет, за которым идет Тайный блок, о котором почти ничего не известно. Они занимают всю верхнюю часть, до площадки, ведущей к Вратам Жизни, древней массивной плите, закрывающей выход наверх.

Мифы нам говорят, когда-то мы жили не здесь, под землей, а в свободном пространстве. Вокруг были “реки” – большие полоски свободной воды, “леса” – множество зелени, внешне похожей на наши плющи и плантацию кактусов из углеродной синтетики… И “поля” (или “луга”?)… До сих пор не пойму, в чем же разница этих двух терминов.

В мифах записано, что до эпохи Огня люди были обычными, но “после взрыва на Солнце”, который разрушил все, часть уцелевших вдруг обрела ряд особых способностей. Благодаря этой горстке волшебников, мы смогли выжить в Ковчеге, искусственном Мире. А там, наверху, царит Смерть.

Но придет час, когда верхний Мир оживет, возродится, наполнится влагой и зеленью. Будет Знамение.

Оно позволит покинуть Ковчег и вернуться назад. Мы получим Знамение там, у Врат Жизни. Плита отодвинется, и Провозвестник шагнет к нам, зовя…

Миф, не более? Но каждый выпуск Волшебников должен в положенный час провести некий древний обряд Восхождения. Взойти наверх по наружной, открытой лестнице Башни, пройти на площадку под самой плитой, надавить на рычаг и воззвать к Миру древней Молитвой, в надежде услышать ответ.

Что же было тогда, в эту ночь Восхождения, после которой прошло тридцать лет? Лучше будет начать по порядку, вернувшись еще на четыре года назад. Я тогда проводила к Вратам Жизни мой третий выпуск и собиралась набрать четвертую группу Волшебниц.

Глава 2.

Шесть мест в “женском секторе юных послушниц” и шесть в мужском (преподаватель Марк Рассел). Немного? Могло быть куда меньше. Истинный “дар” – это редкость! Не все, кто пройдет обучение, станут великими магами. Часть нашей группы Волшебников просто научится тоньше других понимать невербальный язык жестов, лучше угадывать мысли, быстрее реагировать и “сохранять лицо” в диких, безвыходных, на первый взгляд, ситуациях.

В округе Тяжести бродит достаточно слухов о том, что отбор – это фарс, а вернее, тактический ход, позволяющий детям из бедных кварталов надеяться на что-то лучшее. Это ложь, отбор всегда объективен.

Тесты к нам поступают из Тайного блока. Они подобраны так, что стандартный набор знаний вряд ли поможет. Подростки должны проявить быстроту, нестандартность мышления, мощную логику и интуицию.

Всех тех, кто сумеет набрать Высший Балл, (таких, в среднем, бывает не больше 70 человек) приглашают на Личную Встречу. Мы, шесть педагогов трех кланов, из них формируем свои группы, а остальные ребята идут в школы округа Радости.

Все тридцать шесть человек, что отобраны в “Школу Великих”, отныне живут в Башне, ставшей их домом на несколько лет обучения. Только один раз в году, во время Долгих каникул, они возвращаются в семьи. А кое-кто из детей вообще забывает о прошлом, считая, что Лестница Власти куда лучше грязной квартирки, в которой приходится вечно дрожать от угроз и побоев. (Обычная жизнь для любого, кто вырос в семействе из округа Тяжести.)

– Мне интересно, что будет на этот раз? – с нервной усмешкой спросил Марк, поднявшись по белым ступеням бассейна “Палаццо”, где мы отдыхали.

Его золотистые волосы и небольшая бородка, еще не просохнув, казались немного темнее, чем были. Я вновь засмотрелась на Марка. Он все еще нравился мне. Голубые глаза Марка меня немного смущали. Они до сих пор оставались загадкой… Очень большие, немного навыкате, и странно-детские… Словно Марк Рассел в свои тридцать два года все еще был тем мальчишкой, который учился, и сам не заметил, как начал учить.

Мы с ним знали друг друга уже девять лет. Наш Закон запрещает наставникам “Школы Великих” вступать в брак, поскольку такой шаг способен внушить мысль, что мы тоже можем, как многие пары Ковчега, подать заявку на “Право Рождения”.

Ковчег не может позволить рожать всем и каждому, или он просто погибнет. Совет Старших четко следит, чтобы наша извечная схема: “Конкретная смерть – компенсация в этом же округе” не нарушалась никем. Исключения очень редки и диктуются не личной волей возможных родителей, а Тайным Блоком, который способен велеть создать пару, потребную Родине для получения нужной им жизни. (Об этом все слышали, но ни один человек из тех, с кем я встречалась, не смог вспомнить ни одной “созданной” пары.)

Зато Закон благосклонен к “взаимным контактам” в свободное время. Считается, что это может поднять настроение и снять усталость наставников, дав стимул к новым занятиям.

Совместный отдых в округе Радости, потом неделя в “Палаццо”… И новый набор!

– Как ты думаешь, нам попадется хотя бы два-три “одаренных” ребенка? – опять спросил Рассел, садясь на зеленый ковер. – Я устал…

– От чего? – подставляя бок под фиолетовый свет длинной лампы, дающей красивый загар, удивленно спросила я.

– На меня давят… “Лаборатория” просит нормальных Волшебников, а их почти нет. Меня вызывает Совет Старших Башни… Наверно, наложат Взыскание.

– Может быть, все обойдется? – лениво спросила я, думая, стоит ли мне еще раз искупаться в бассейне.

– Тебе хорошо, Кайя! – вдруг вспылил Марк. – Снова выпустишь группу красавиц, и все: “Ах, прелестно! Они – настоящие феи!” Кому важно, что эти “феи” бездарны? Их просто возьмут в жены…

– Значит так, Марк, – обернувшись к нему, очень ровно сказала я. – Хочешь поссориться? Ладно. Но если ты хоть один раз скажешь что-то о девочках группы, то ты пожалеешь.

Марк понял, что я не шучу. Он вздохнул, недовольно взглянул, отвернулся и смолк. Вероятно, обиделся.

– Переживет, – раздраженно подумала я. – Нужно думать, а после уже говорить!

Выпад Марка задел. Я любила своих учениц. Может быть, среди них почти не было тех, кто способен попасть в “Академию магов”, однако назвать их бездарными мог лишь завистник. Любая из девушек группы была яркой личностью. Кроме физической красоты они все обладали умом, быстротою реакции и удивительным даром сливаться, когда это нужно, душой с собеседником, чтобы понять его мысли и чувства так, словно они были частью него самого. Редкий и очень ценный дар!

– Дело мужчины – творить физический мир, и долг женщины – дать ему Силу!

Этот лозунг известен был каждому, но понимали его лишь немногие. Я полагала, что Марк понимает. Ошибка? Смириться с ней было непросто.

– Обычная зависть! – решила я позже, но это не слишком утешило.

Я понимала, что наша размолвка продлится недолго. Преподавателей «Школы» лишь шестеро, трое женщин и трое мужчин. Закон не запрещает романы с коллегами, но получается так, что любовь возникает в «своей» группе. Как бы мы ни обижали друг друга, нам некуда деться. Решив покинуть меня, Марк не сможет найти себе новую женщину.

Ссоры других пар ничуть не повысят его шансов, так как Вилетт Рианнон вряд ли станет смотреть в его сторону. Она не терпит подобных мужчин. Клан Порядка – фанатики, они не любят инакомыслия и «мягкотелости» магов. Для Анны Валенты он тоже не самый желанный объект. Управленцев смущают Волшебники. А ученицы – запретный плод. Марк не так глуп, чтобы ставить себя под удар. Приговор будет только один: округ Ржавых Зубцов.

Есть, конечно, возможность, встречаться с подругой из округа Радости, но эта связь будет требовать времени, денег и сил. Деньги для нас не проблема, но Марк – воспитатель и должен быть целыми днями с детьми. Значит, выбора нет! Он вернется ко мне. Придет первым. И будет тактичнее! Или…

Внезапно, представив, как Марк осторожно крадется средь ночи по улице округа Тяжести в поисках местных красоток, я фыркнула. Эта мысль так позабавила, что я почти позабыла обиду. Бедняга! Бедняга Марк!

Глава 3.

К Личной Встрече на этот раз было допущено пятьдесят восемь ребят. Девочек, как всегда, было больше, чем нужно “Школе”, а мальчиков едва хватало, чтобы заполнить места. Но к концу обучения юноши чаще всего обходили подруг. Парадокс?

На этот раз в “женской список” внесли тридцать девять фамилий. Две были отмечены ярко-оранжевым, одна – зеленым.

– Твои, – усмехнулась Анна Валента, наставница “женского сектора” группы Управления, передавая три папки, в которых лежали их документы и характеристики.

В нашей сигнальной системе оранжевый цвет означал, что у девочек явно проявленный “дар”, а зеленый – наличие неких особых способностей. Они со временем могут стать “одаренностью”. Могут не стать.

Я не стала читать, что написано в папках. Потом, после Встречи, я их просмотрю очень тщательно, но в самый первый момент встречи мне было нужно составить свое впечатление об этих девочках.

Сабина Эстрель, округ Башни (оранжевый цвет), Эйлин Блюм, округ Тяжести (оранж.), Ванесса Истаргет, оттуда же (бледно-зеленый). Еще не видев послушниц, я знала, что лидером будет Сабина. “Дар” + воспитание округа Башни… Такое дается не каждому.

Девочки ждали меня в небольшом классе. Одна, блондинка, была очень крупной. Увидь я ее за пределами Башни, и я бы решила, что ей лет пятнадцать, не меньше. Высокий рост, величавая стать и округлые женские формы никак не вязались в моем представлении с истинным возрастом девочки. Черты лица были крупными, но гармоничными., а умный взгляд голубых глаз уверенным и ироничным. Меня удивил нежно-розовый цвет ее гладкой, как будто светящейся кожи. (Подобный оттенок весьма характерен для древних рисунков, еще до эпохи Огня, но огромная редкость в Ковчеге.)

– Сабина Эстрель? – почти сразу прикинула я. – Да, скорее всего. Эйлин тоже легко угадать. Этот внешний контраст…

Они впрямь были разными, эти две девочки. Внешне. И внутренне. Она, брюнетка, которую я про себя назвала тогда Эйлин, тоже была выше среднего роста, но очень худой. И ее худоба не сулила той женственной хрупкости, что привлекает мужчин. Тонкий, гибкий хлыст или плетеный ремень, что готов до крови полоснуть, если ты прикоснешься к нему… Не рукой, так пылающим взглядом пронзительно-черных глаз. Таких черных, что даже нельзя рассмотреть, где зрачок переходит в обычную радужку. Мелкие черные кудри, лишенные мягкого блеска, похожие на пучок витых пружин… Очень сильная бледность… Я вдруг почему-то подумала, что кое-кто называл эту девочку Ведьмой.

А третья… Она показалась мне средненькой, очень обычной. Стандартное стройное тело, которое соответствует нормам… Прямые темно-русые мягкие волосы… Серо-голубые глаза… Чуть раскосые, очень прозрачные. Светлая кожа… Красивое нежное личико, но странно детское, без того, что именуют “изюминкой”. Воля? Скорее, прилежность, ответственность и… И ее “одаренность”.

Блондинка, не будь у нее “дара”, все равно бы оказалась среди восемнадцати избранных. Анна Валента любила такой внешний тип, полагая, что он вызывает доверие и идеально подходит для группы Управления. А у брюнетки был шанс приглянуться Вилетт Рианнон, оказавшись среди тех, кто выбран для клана Порядка. (Вилетт бы оценила пылающий в черных глазах фанатизм и готовность сражаться за место на Башне). Третьей же был прямой путь в одну из школ округа Радости, если бы не “одаренность”. Ванесса?

– И это зовут непроявленным “даром”? – с насмешкой подумала я. – Да она может в десять раз больше… Стоп! Эйлин Блюм – это она, сероглазка. А наша брюнетка – Ванесса Истаргет. Прекрасный расклад!

Я считала, что я понимаю людей, и могла бы поклясться: Ванесса сумеет развить то, что ей подарила судьба. При таком-то напоре, который сквозит в каждом взгляде и каждом движении девочки!

Мы говорили достаточно долго. О чем? Обо всем. И, когда мы расстались, я была готова запеть. Ни в одном из прошлых наборов не было таких талантливых девочек…

– Ну, Марк, попробуй еще раз сказать, что в моей группе нет настоящих волшебниц! – довольно подумала я, направляясь в детский Зал для Торжеств, где меня ждали Анна Валента, Вилетт Рианнон (“женский сектор” группы Порядка) и тридцать шесть кандидаток в послушницы.

Мы с ней столкнулись у входа в Зал. Девочка так торопилась, что чуть не сбила меня с ног.

– Простите! – очень быстро сказала она, посмотрев мне в глаза.

Глаза девочки были как ясные светло-зеленые лампочки. Выпуклые, огромные… С немного странным разрезом. Такие достаточно часто встречались у древних принцесс на картинках. И вся она, девочка, была такой легкой и, в то же время, решительной, что мне тогда померещилось: в воздухе резко запахло озоном.

– Ты – Снежка? – с улыбкой спросила я девочку, вспомнив старинные строки из сказки: “Бела как снег… Темноволоса, как черное дерево…”

– Нет! – громко фыркнула девочка, резко тряхнув челкой, и проскользнула в дверь Зала. – Простите, спешу!

Она просто влетела в зал. Мигом, никого ни о чем не спросив, взяла номер, который лежал на столе, и исчезла за сценой. Вилетт с Анной недоуменно взглянули ей вслед, удивляясь такой странной выходке.

– Это – моя, – подойдя к столу, тихо сказала я.

– Да? – переспросила Вилетт, поправляя короткие пышные волосы с синим отливом. (Естественный пепельный цвет был “подсвечен” специальною краской.) – Ты в этом уверена?

– Да. У нее скрытый “дар”, не проявленный тестом.

– Откуда ты знаешь? – вмешалась Валента.

– Особая аура, – кратко ответила я, зная, что они вряд ли посмеют оспорить такой аргумент.

– Любопытная детка, – кивнула Вилетт Рианнон, громко звякнув массивным браслетом-наручником. – Спорить не буду, бери в свою группу.

– Девочка сложная, – очень небрежно заметила Анна. – Я не люблю таких. Но, если вам она нравится, то зачисляйте ее к Веде. Только потом не рыдайте.

– О чем? – удивленно спросила я.

– Год назад мне пришлось побывать на конфликтной комиссии округа Обеспечения. Это дитя довело педагогов до нервного срыва своими проказами. Если Шарлотту Вангрей до сих пор не отчислили, то потому, что ее показатели были одними из лучших. Откройте ее папку, и вы прочтете: “Конфликтна, своевольна и неуправляема. Есть шанс попасть в округ Тяжести.”

– Я обожаю таких! – усмехнулась Вилетт Рианнон. – Ставки Лотты растут. Может, Веда, уступишь мне девочку?

– Нет.

Так мы с нею решили судьбу Лотты. Я не кривила душой, говоря, что у девочки может прорезаться скрытый “дар”. Что-то в ней было такое, что выходило за рамки обычных способностей. Тонкая грань, когда ты не простая девчонка, но и не волшебница. Можешь интуитивно видеть, чувствовать, знать, но еще не способна менять и творить. Не хватает сил!

В тот день кроме Шарлотты Вангрей я выбрала еще двоих: Маргариту Альмар и Элизабет Стив. Обе были из округа Радости. И обе были безумно красивы, хотя и по-разному. Смугло-золотистая кожа и темная бархатность глаз Маргариты легко привлекали взгляд. Уже сейчас намечалась, сокрытая детской подвижностью, мягкая плавность движений и томная грация будущей женщины, знающей цену себе и своей красоте. Но, при этом, открытость и теплота. Маргарита, привыкнув к тому, что ее любят, не подавляла других. В ней отсутствовал страх и желание всем доказать, что она лучше них.

Элизабет Стив… Миниатюрная хрупкость старинной фарфоровой куколки. Гладкие волосы в цвет белой платины и фиолетово-желтый цвет глаз. (Поначалу нам всем показалось, что девочка носит какие-то линзы.) Большой, не по-детски чувственный рот, ломкость быстрых движений… Она была яркой, заметной…

Когда Марк меня упрекал, что моим выпускницам прощается все, он, пожалуй, имел в виду именно этот тип девочек, мало пригодных для магии, но неизменно вызывающих бурный восторг у мужчин, обладающих властью.

Глава 4.

Это случилось примерно на третьей неделе занятий, когда все давно расселились по собственным комнатам и получили знак-пропуск, который крепился к одежде, давая ребятам право на вход в Башню.

После занятий, когда “женский сектор” под руководством Вилетт Рианнон ушел плавать в бассейне, а Анна Валента решила слегка освежить свои знания в библиотеке, я пошла в кабинет, написать самый первый отчет о начале совместной работы.

Уже поднявшись по лестнице, я увидала у двери своего кабинета совсем незнакомую девочку. Она, прижавшись к стене и обняв руками колени, уселась прямо на пол. Башмаки были пыльными, словно она долго шла… Брюки слегка потертыми… А синий свитер с рельефным рисунком немного растянутым. На груди, на тонком длинном шнурке, у нее висела блестящая штучка, ничуть не похожая на пропуск-знак. Две косы ниспадали на пол как два черных блестящих каната.

Лицо незнакомки, на первый взгляд, мне показалось обычным. Округлым, с довольно большим нервным ртом и изящным прямым носом. Никто не назвал бы ее идеальной красавицей, но, вместе с тем, раз увидев, уже вряд ли смог позабыть или спутать с другой.

Я не видела глаз странной девочки, так как они были плотно закрыты, как будто она спала. Рядом лежала большая дорожная сумка из ткани.

– Какая великолепная голограмма! – невольно подумала я, потому что поверить, что кто-то чужой прошел в Башню мимо Дозора, нельзя.

Веки девочки дрогнули. Она открыла глаза. Светло-карие, словно прозрачный янтарь с золотистою искрой, “слеза” древних деревьев…

– День добрый, – сказала она, улыбнувшись. (Улыбка была потрясающей!) – Простите, что я сижу, Кайя Веда. Я очень устала, пока добиралась сюда.

– Ничего, побеседуем так, – улыбнулась я ей в ответ, понимая, что стала объектом какого-то опыта Старших. – Ты кто?

– Я Кароль. Каролина Литана из округа Ржавых Зубцов, – улыбаясь, ответила девочка.

– Очень забавная шутка, – легко согласилась я. – Только, Кароль, не считай меня дурочкой, ладно? Любой, кто живет в Башне, очень легко назовет округ, где человек рос и жил. Причем без всякой магии.

– Как? – с любопытством спросила меня “голограмма”.

– Есть ряд признаков, связанных с внешней средой. Состояние кожи, волос, ногтей… А еще – поведение.

– Точно? – опять улыбнулась Кароль, и я вновь ощутила, как падает сердце.

Ни разу в моей жизни я не встречала подобной улыбки. Она зарождалась внутри удивительных глаз… Загоралась веселой блестящею искоркой и осторожно спускалась к губам, заставляя лицо излучать удивительный внутренний свет… Свет, не связанный с цветом и состоянием кожи лица. Не сияние, а излучение… Радости? Счастья?

Мне стало настолько тепло, что я чуть не забыла, что девочка – лишь голограмма. Экзамен, устроенный мне тайным Блоком.

– У тебя хорошая кожа, красивые длинные волосы, крепкие ногти, – сказала я ей. – Ты совсем не боишься меня. Округ Ржавых Зубцов отпадает. И округ Тяжести тоже. Но ни одежда, ни речь… В тебе нет утонченности округа Радости. Значит – округ Обеспечения, поближе к центру.

– Все верно, – легко согласилась Кароль.

– Но тогда почему округ Ржавых Зубцов? – осторожно спросила я, чувствуя, что это “ключ” к проводимому тесту.

– Один папин друг, приходя к нам, всегда говорил: “Каролина! Ты кончишь свой век либо в Башне, либо в округе Ржавых Зубцов!” – рассмеялась она. – Это мне показалось забавным, и я стала всем говорить: “Я из округа Ржавых Зубцов!”

– Почему? – повторила я, не уловив ее логики.

– Это смешно! Интереснее, чем говорить: “Округ Обеспечения…” А если скажешь ребятам: “Из округа Башни”, решат, что хочу их обидеть, считаю себя лучше… Вру… Задираю нос… А как выдашь: “Из Ржавых Зубцов!”, так они открывают рот. А потом громко смеются. И мы – друзья!

Именно в этот момент я впервые подумала, что ошибаюсь насчет Каролины. Представить, что кто-то из Башни способен придумать такую речь, мне было трудно. Связать свое имя с Зубцами! Пусть и для конкретного опыта…

– Как ты попала сюда? – осторожно спросила я девочку.

– Просто пришла. Можно было, конечно, доехать, но мне захотелось пройтись, посмотреть все самой. Это так интересно. Одну ночь пришлось ночевать в парке округа Радости. Думала, мне понравится. Тихо, темно… А вокруг плющи, листья, деревья… Совсем, как в лесу.

– Ну и… Что?

– Они там неживые, – вздохнула Кароль, и улыбка потухла.

Мне вдруг показалось, что свет в коридорчике начал слабеть, стал бледнее. И мне захотелось утешить Кароль. На минуту забыв, что она – голограмма, я мягко ее обняла и…

Ее синий свитер был мягким, из “заменителя шерсти”, а плечи горячими. Их жар легко проходил через толстую ткань…

– Она – не голограмма! – огнем опалила безумная мысль.

Но поверить в то, что со мной рядом живой человек, я еще не могла.

– Так ты шла и пришла сюда? – вновь задала я вопрос, чтобы как-то прийти в себя.

– Да. Я хочу заниматься у вас в группе.

Если бы кто-то сказал, что такое возможно, то я бы решила, что это нелепая шутка. Однако уже сам приход Каролины был мощным ударом по прежним моим представлениям.

– Набор уже завершен. Если ты не прошла тест, то…

– То я его не писала, – опять улыбнувшись, как самый огромный секрет, сообщила мне девочка. – Я очень сильно болела и пропустила не только тот день, когда все остальные писали задание, но и возможные сроки подачи протеста.

Я даже не знала, что мне отвечать. Ни один человек не мог сам предлагать себя в “Школу Великих”. Но Каролина, сидела, уверенно глядя мне прямо в лицо, и стараясь смущенной улыбкой скрыть радость, которая смело плескалась в прозрачных янтарных глазах. Ей, обычной двенадцатилетней девчонке из округа Обеспечения, было положено дрожать от страха за эту безумную выходку или готовиться к бою, в котором ценою за место могла стать ее жизнь. Однако Кароль, позабыв о печали, навеянной нашей беседой о парке из округа Радости, снова сияла от счастья и… И мой язык отнимался, лишая возможности гневно ее отчитать и прогнать.

– Кто тебя пропустил в “Школу”? – тихо спросила я, чувствуя, что забываю про все, не могу устоять перед этим невиданным раньше потоком тепла и сияющей радости.

– А что, им было нельзя? – удивленно спросила она. – Я не знала…

– Дозор не впустил бы жучка без особого пропуска! Это надежные люди…

– Такие хорошие дядечки! – вновь улыбнулась Кароль. – Поначалу они были как-то не очень приветливы. Но, когда я подошла, изменились… Они объяснили мне, как вас зовут, Кайя Веда, и где вас найти. Один даже меня проводил до дверей кабинета. Боялся, что я, с непривычки, могу заплутать в коридорах.

– Тебя пропустили, рискуя своим местом в Башне? Ты что, издеваешься?!

В странных янтарных глазах заметалась какая-то тень, они стали темнеть. Но их взгляд отражал не обиду, а лишь изумление. Кароль не солгала! Она не понимала, зачем я кричу на нее, почему ей нельзя было просто войти в Башню, и в чем вина “добрых дядечек”… Просто какая-то магия!

Магия?! Меня вдруг бросило в жар. Лишь владеющий “даром” способен был вытворить то, что устроила здесь Каролина. И “даром” особенным, малоизученным и непохожим в своем проявлении на те стандартные формы, с которыми все мы привыкли работать. Как же я, очень умело ловившая каждый намек “одаренности” девочек, не смогла с первого взгляда распознать в Каролине Волшебницу?

– Ладно, забудем все, что я тебе говорила, – сказала я ей. – Ты сдала свой тест, и ты останешься здесь. Полагаю, проблем не возникнет. Твои документы с собой?

– Да, конечно.

Кароль поднялась с пола и взяла сумку. Вынув тонкую папку, она протянула ее мне… Я вновь посмотрела на девочку и ощутила волну теплоты и щемящей пронзительной радости. Радости, что она здесь! Что мы встретились! И ей не нужно доказывать право на что-то, достаточно просто быть там, где ей хочется… Благословенный и редкостный “дар”!

Глава 5.

– Каролина – особая девочка. Она прославит свой выпуск, – однажды сказала я Марку, когда мы с ним встретились.

Как я и полагала, он быстро забыл о размолвке в бассейне и сделал все, чтобы мы вновь были вместе. Однако я не могла не признать, что в последнее время Марк стал совершенно другим. Изменился настолько, что мне было трудно узнать в нем того человека, которым я увлеклась десять лет назад… Напрочь исчезли открытость и легкость, почти бесшабашность, которые так подкупали меня и бесили Вилетт Рианнон.

С Марком что-то случилось, он стал раздражительным и агрессивным. Любые вопросы, которые я задавала, могли спровоцировать ссору. Он просто закрылся и не позволял никому заглянуть к себе в душу. Марк Рассел как будто хотел доказать что-то… Только кому? Себе? Мне? Старшим Башни? Я не понимала, что с ним происходит, но мне было больно. И встречи, которые раньше дарили нам радость, теперь стали вдруг угнетать.

Я была даже рада, что мы теперь видимся реже. Ребята из “Школы Великих” в первый год обучались раздельно, и только за месяц до Главных Каникул происходило слияние женских и мужских подгрупп.

– Каролина? Та самая, что пришла в “Школу” сама? – спросил Марк.

– Да. А что, слухи быстро расходятся?

– Наглость – еще не “дар”, – резко ответил мне Марк.

Я отчетливо слышала в тоне ревнивые нотки, и это меня неприятно задело. Мне вновь показалось, что он ищет повод для ссоры.

– Тебе не нравится, что среди девочек вдруг появилась Волшебница с истинным “даром”? – спросила я прямо, желая пресечь недомолвки.

– С чего ты взяла? – недовольно ответил он, даже не пробуя скрыть раздражение.

– Раньше ты вел себя совершенно иначе. В двух первых наборах твой “сектор” был ярче, сильнее, чем мой. А последний твой выпуск не слишком удачен. Похоже, тебя задевает, когда у меня…

– Чепуха! – покраснев от досады, прервал меня Рассел. – В моей группе маги, а ты, как всегда, набрала одних кукол!

Я вспыхнула. Марк уже знал, как меня задевают такие упреки и каждый раз, словно нарочно, использовал их в наших спорах.

– Последняя “кукла” пройдет в “Академию магов”, хотя туда редко берут женский пол, – закипая от гнева, но с приторно сладкой улыбкой, ответила я. – Я уже говорила тебе: Каролина – особая девочка. Второй такой просто нет.

– Как сказать! – усмехнулся Марк. – Этот год явно особый. К нам в группу пришел маг такого масштаба, который тебе и не снился! Он первый во всем. Иногда я боюсь, что уже недалек час, когда этот парень меня обойдет.

– Хорошо, когда ты объективно способен себя оценить! – иронично вздохнула я, втайне надеясь, что это последняя шпилька, которую я отпускаю сегодня. – Если твой мальчик настолько хорош, то получится чудная пара Волшебников.

– Дети не могут быть равными! – вновь закипая, ответил Марк. – Девочки всегда слабее! К тому же ты вряд ли способна воспитывать тех, кто хоть в чем-то сильнее тебя.

– Там посмотрим! – с досадой сказала я Марку, почувствовав, что я устала с ним спорить. – Твой парень вряд ли способен тягаться с Кароль.

Марк ушел, хлопнув дверью, а я еще долго сидела, не в силах пойти спать. Он нравился мне, я привыкла, что Марк всегда рядом… Однако мириться с его беспричинной агрессией мне было трудно. Я видела, что Марк стремится обидеть, задеть… Для чего? Что случилось с ним за эти несколько месяцев? Что же у нас происходит?

Насколько я знала, партнеры Валенты и Рианнон никогда не пытались возвыситься за их счет… А может, пытались? Не все разговоры, которые мы ведем в спальне, известны другим…

Глава 6.

Год занятий прошел хорошо, мои девочки очень сдружились. Такое бывало нечасто, поскольку среди нашей новой элиты, особенно в первое время, легко могла вспыхнуть война небывалых амбиций. Однако пока в “женском секторе” было спокойно.

Сначала я опасалась, как воспримет Сабина приход конкурентки, однако они с Каролиной прекрасно поладили. Я лишний раз убедилась, что зависть и ревность способны дать всходы лишь в душах униженных, слабых, озлобленных. Тот, кто уверен в себе, не захочет унизить другого за то, что тот тоже талантлив. Чужой “дар” внушает ему уважение и интерес.

Каролина легко сходилась с людьми. Не только мои Волшебницы, но и девочки из двух других групп любили ее.

Как-то раз, когда мы собрались у Валенты, Вилетт Рианнон мне сказала, что в этом году ее даже смущает отсутствие громких “разборок” среди подопечных.

– Считаешь, что дело в Кароль? – откровенно спросила Валента, заметив, как я улыбнулась. – Возможно и так. Рядом с нею не хочется спорить и ссориться.

– Точно, – легко согласилась Вилетт. – Кароль – странная девочка! В хорошем смысле… В хорошем! А вот за Ванессой присматривай, Кайя. Еще тот подарок…

– Ты хочешь сказать, за Шарлоттой? – опять перебила Валента. – Которая нам не дает житья?

– Взрывоопасная пара, – легко согласилась я, не уточняя деталей. – А знаете, есть слух, что Старшие…

Мне удалось сменить тему, беседа легко перекинулась с девочек на наши «высшие сферы».

Шарлотта… Ванесса… Они обе нравились мне.

Одна, зеленоглазое чудо из сказки, мой маленький эльф – своей дикой, почти неуемной энергией, вечной потребность двигаться, что-то затевать и проказничать. Не со зла… Не для того, чтобы причинять боль… Просто силы, бродящие в юной крови, постоянно искали какой-нибудь выход. Обидев, Шарлотта могла почти сразу утешить, и очень легко забывала, когда кто-то ссорился с ней.

Если бы Лотта только хотела, она бы могла очень многое. Я не ошиблась, когда ощутила, что в девочке что-то сокрыто. В ней на самом деле жил “дар”. Но Шарлотта его не считала особенно значимой частью своей буйной личности. Лотта прекрасно справлялась с общей программой, а всю остальную энергию тратила на спортивный зал и хулиганские выходки.

Даже Вилетт, поначалу любившая Лотту, уже к середине учебного года решила, что мы с ней ошиблись в оценке забавного “шумного духа”.

– Да, яркая девочка, но слишком нервная, – как-то сказала она. – Заводила, однако ранима и впечатлительна… Не признает дисциплины. Опасный конфликт между внешней манерой общаться и внутренним миром. Смотри, Веда, как бы нам впрямь не пришлось сожалеть о поспешном решении. Лотта еще покажет себя!

Ее слова не смутили. Для девушки клана Порядка важна одержимость идеей, готовность служить своим принципам даже ценой отречения от своей собственной жизни. А для Волшебницы на самом первом этапе важнее свобода порывов и впечатлительность. Что до строптивости Лотты, то я могла бы поклясться, что с возрастом это пройдет!

Ванесса Истаргет была совершенно другой. Одержимой своим слабым “даром”, почти фанатичной. И это смущало. Она знала, к чему стремится, чего ждет от жизни. Ванесса всегда тяжело забывала и плохо умела прощать. Но ее непреклонность внушала к себе уважение, с ней нужно было считаться, как с взрослой.

Они, эти девочки, были настолько разными, что обижали друг друга уже самим фактом своей непохожести. Если бы не Каролина с Сабиной, каким-то особым чутьем ощущавшие, когда готов грянуть “взрыв” и гасившие их ссоры, все могло быть куда хуже.

Для меня этот учебный год стал периодом долгой разлуки. После второго скандала Марк просто исчез. Перестал приходить. А, встречаясь со мной в коридорах, как будто не видел.

Сначала я попыталась поговорить с ним, потом прекратила попытки. Мне дали понять, что во мне не нуждаются. Меня вообще не хотят видеть!

Было и горько, и больно, но больше я не стремилась вернуть его, веря, что так будет лучше. Меня утешало одно: Анна, как и Вилетт, были здесь не при чем, а плотный график занятий не позволял Марку покидать Башню.

Глава 7.

Когда Марк Рассел за месяц до Главных Каникул привел к нам ребят, я с трудом охранила спокойствие. Мне показалось, что он вновь такой же, как раньше… Когда я взглянула в его голубые глаза, он немного смутился, потом, покраснев, отвел взгляд. Я вдруг поняла, что он тоже в смятении от нашей встречи. Он ждал ее так же, как я. И боялся ее.

Мы старались вести себя ровно и сдержанно, так как наставник обязан служить образцом для детей, обучаемых в группах. Какие бы страсти ни бушевали у нас в груди, мы должны помнить, что личные чувства не могут мешать делу! Но нам было непросто заставить себя думать только о наших ребятах. Мы оба, едва выдавалась минута, украдкой, как будто два школьника, жадно следили, что делает каждый из нас. И мгновенно отводили глаза, словно бы опасаясь сделать наш первый шаг к примирению.

В конце концов эта игра начала раздражать.

Я еще не забыла, что стало причиной разрыва. Когда первый всплеск чувств утих, я внимательно стала следить за ребятами Марка. Показ успокоил. У трех из пяти ребят был неплохой “дар”. Достаточно сильно проявленный…

У одного, синеглазого мальчика с пепельным ежиком жестких волос и упрямо сомкнутым ртом, слишком мощный для этого возраста, даже неординарный, но… Но в первом выпуске Марка уже был подросток, подававший большие надежды. И не оправдавший их.

Если же допустить, что «дар» мальчика сможет достичь высшей точки, то он – конкурент для Сабины, а не для Кароль. Марк излишне увлекся, сказав, что малыш обойдет его!

После отчета дети пошли в кабинет. Целых девять столов, восемнадцать мест. Кто же с кем сядет? Ведь выбор соседа по парте, которого ты в первый раз увидал меньше часа назад, пусть и в открытом показе, расскажет достаточно много.

На общих лекциях, вместе с детьми Анны и Вилетт, девочки всегда сидели по трое (старое правило «Школы», дающее членам трех избранных кланов возможность учиться терпимости). А на занятиях группы Волшебниц у каждой был собственный столик.

Кароль, Маргарита, Ванесса и Лизбет спокойно прошли на свои места. Эйлин села с Сабиной. Намек, что она не нуждается в обществе мальчиков? Нет, просто страх перед новым событием, жажда привычной защиты.

Эйлин привыкла к спокойной поддержке подруги, которой она восхищалась. Однажды решив, что Сабина – ее идеал, Эйлин делала все, чтобы быть рядом с нею. Сабина особенно не возражала. Ей льстил восторг Эйлин. К тому же они хорошо понимали друг друга, ведь обе были “одарены” больше всех остальных, исключая Кароль.

В этой дружбе, которая длилась почти год, с моей точки зрения, был один минус. Сабине всегда приходилось решать за двоих.

Лотта села одна. Села с самой ехидной улыбкой на ангельском личике. Между двух стульев. Всем видом желая сказать:

– Я считаю огромным достоинством молниеносность и непосредственность ряда конкретных физических действий! Могу обозвать… Осмеять… Дать тебе подзатыльник… Подергать за волосы, чтобы потом объявить: “Я считала, что это парик!” Хочешь? Хм-м-м… Очень жаль!

Молодой человек, не способный понять столь открытый сигнал, должен был бы с позором покинуть и группу, и “Школу”.

Мальчишек, способных принять вызов “Снежки”, у Марка тогда не нашлось.

Вышло очень забавно, когда трое мальчиков одновременно направились к парте Марго. Двое – с “даром”. Один – невысокий брюнет, Рид Свессон, стройный мальчик с подвижным умным лицом и решительным взглядом, в котором ирония и бесшабашность смешались с какою-то нежною грустью. Эффект переходного возраста? Вечный конфликт уходящего детства, когда все вокруг было добрым и очень понятным, с мятущейся юностью, жаждущей дерзко снести все барьеры? Особенность личности?

– Если последнее, то этот мальчик опасен! В него будут страстно влюбляться… Он просто не сможет ответить всем и разобьет очень много сердец, – почему-то подумала я.

Другой был непохож на него. Выше на полторы головы, стройный, но угловатый, с прозрачною белою кожей и пышною шапкой пронзительно-рыжих кудрей. Карстон Альтус? Да, Марк называл его так, когда мальчик показывал навык владения “даром”. Я помнила, как заблестел взгляд зелено-коричневых глаз, когда Марк объявил:

– Карстон, будущий маг.

Имя третьего? Кажется, Граттон. Обычный зеленоглазый мальчишка с копной светло-русых волос. Ловкий. Очень подвижный. Решительный. Пока Волшебники шли, он ужом проскользнул между парт и уселся на нужное место.

Карстон с Ридом, как видно, не ждали такой резкой прыти. Поняв, что их обошли, они, с минуту помедлив, пошли к пустой парте и сели вдвоем, как Сабина и Эйлин, старательно делая вид, что так было задумано в самом начале.

В чем крылась причина успеха Марго? Ответ был на поверхности. Она казалась приветливой, но не навязчивой. (Лизбет, при всей красоте, слишком явно давала понять, что желает привлечь их внимание.) Им было трудно представить, что эта прелестная черноволосая девочка с нежной, слегка золотистою кожей, способна подставить подножку, ударить линейкой, а главное, высмеять или унизить. К тому же Марго ощущала себя настоящей принцессой.

К Кароль сел высокий веснушчатый мальчик по имени Вилли Гильметт. Веснушки под куполом, где не бывает весеннего Солнца, которое их порождает? Свет ламп мог попортить лицо не хуже солнца. Он был забавен, но больше смешон, чем привлекателен. И не имел настоящего “дара”. Похоже, что, несмотря на показ, он не понял, кого выбрал. Просто его привлек свет необычной улыбки Кароль и… И то, что она внешне ближе к обычным девчонкам, с которыми он был знаком, чем другие. Кароль не пугала. К тому же, в отличие от многих сверстниц, по кругу своих интересов она оставалась ребенком, который не жаждал побед над мужскими сердцами.

К Ванессе подсел самый “сильный” волшебник, тот самый синеглазый мальчишка с упрямою складкой у губ, Андорвальд Эльбери. Он был единственным в классе, который терпеть не мог сокращенных имен.

– Ну, как ребята? – небрежно спросил меня Марк, когда после занятий ребята рассыпались по своим комнатам, и мы остались одни.

Он пытался вести себя так, словно мы с ним расстались вчера и вели деловой разговор о текущих делах. Но невольный блеск глаз и румянец на впалых щеках выдавали волнение. И я, наверное, тоже была далека от того эталона спокойствия, что легко может ввести в заблуждение относительно истинных чувств.

– Хороши, – согласилась я, – но где обещанный Маг? Знаешь, Марк, очень трудно поверить, что ты так высоко оценил Андорвальда.

Я не собиралась его обижать. Если честно, то мне в тот момент вообще не было дела до «дара» его подопечных. Я просто пыталась поддержать начатый им разговор, потому что при мысли, что Марк уйдет, и я останусь одна, мне было не по себе.

Я смотрела ему в лицо и ощущала, как все вокруг расплывается и остается лишь радость и легкое чувство головокружения. «Как он красив! Как я счастлива, что он сейчас рядом…» – вот все, о чем я могла тогда думать.

Но Марк, похоже, не разделял этих глупых восторгов. Услышав вопрос, он вдруг сник. Не вспылил, как еще год назад, не разгневался, не закричал на меня, а как будто «потух». Словно где-то внутри у него повернулся небольшой рычажок, и вся радость которая только что бурно плескалась в его голубых глазах, вдруг растворилась, пропала невесть куда. Нет, не застыла, не превратилась в лед, а утекла, как вода, и осталась одна пустота.

– Роллан пока не пришел, – ровно и совершенно бесцветно ответил Марк. – Параллельно со “Школой” он принят в начальную группу “Управления психикой”, курс составления “Тайных программ”. У них в группе сегодня зачет, мне пришлось отпустить его.

– Вот как? А наши уроки не в счет? – машинально спросила я, еще не в силах понять, что стряслось.

– Для него – да, – отвернувшись и глядя куда-то в конец коридора, сказал Марк.

Вернувшись к себе, я не знала, куда мне деваться, что делать. Хотелось упасть и завыть. Почему? Почему Марк ведет себя так? Неужели он сходит с ума? Что случилось с ним за этот год?

Глава 8.

Лишь взглянув, я узнала его, гордость Рассела. Не понять, что он – Он, было просто нельзя. Поражало не то, что мальчишка был выше соклассников на полторы головы, и не то, что он, как и Сабина, выглядел намного старше ровесников. Вокруг него был “волшебный круг”, мощное поле, не позволявшее подойти ближе полутора метров.

Войдя в класс, подросток четко приветствовал всех, осмотрелся и прошел к свободному месту. Он сел за последнюю парту. Один. И все это отметили. А я тогда ощутила, как холодеет внутри. Поразило не то, что ребенок был так независим от мира, сразили черты.

Роллан Кроули был не похож на стандартного мага, каким он представлен в преданиях. В облике не было даже намека на утонченность, изысканность, хрупкость. Крепкий и круглолицый, с чертами, которые больше годились бы парню, который работает грузчиком или охранником. И…

В свое время, зная, что буду наставницей “женского сектора” в “Школе”, я прошла курс “Совместимости пар”. Раздел физиогномики, где говорилось о том, как найти человека, который тебе предназначен. Кароль… Роллан… Эти ребята могла стать живой иллюстрацией к лекции курса. Они были очень похожи…

И, в то же время, мучительно разные. Дело было не в том, что черты Кароль были тоньше… Не в том, что мальчик был сероглазым… Не в цвете волос… (Роллан был светло-русым блондином.) Не в смуглом, почти неестественном цвете его кожи… Даже не в росте…

Кароль излучала тепло, свет и странную легкость, которая так привлекала к ней. Люди не сразу могли уловить, что в ней “дар”, так как она раскрывалась навстречу любому, как две половинки любимейшей детской игрушки, в которой “гостила” толпа “светозайчиков”, жадно стремящихся выпрыгнуть и поплясать по лицу, по рукам и по спинкам кроватки ребенка. А Роллан… Он был совершенно закрыт! Излучая вовне ощущение “дара”, он словно бы отсекал от себя остальных. Рядом с ним становилось неловко и… Боязно!

Был урок по назначению цвета. Когда я его пригласила к доске, предложив завязать глаза, Роллан без внешних усилий выполнил пробный зачет, потратив на распознавание двадцати скрытых цветов ровно сорок секунд. (Кароль делала это задание за двадцать семь.) Точно так же он справился с рядом практических тестов по натяжению водной поверхности, по уплотнению воздуха, телекинезу и возгоранию мелких предметов. К концу Роллан все же устал, но счел ниже достоинства это показывать.

Когда он сел, восхищенный класс дружно захлопал. Кароль тоже, вместе со всеми. На перемене она подошла к новичку и сказала ему что-то с радостной ясной улыбкой, а Роллан кивнул ей в ответ. Снисходительно. Чуть-чуть небрежно. Как старший и более сильный.

Я внутренне сжалась от этого слишком надменного жеста. Однако Кароль не заметила в нем ничего, что могло бы обидеть. Уже через тридцать секунд она просто забыла о новой “звезде” класса, громко смеясь над ужимками Вилли. (Он явно стремился понравиться своей соседке при помощи диких гримас и смешных реплик.)

– Как хорошо! Хорошо, что они еще дети… Кароль не в силах понять, с кем свела ее жизнь, – пронеслось в голове. – Но зачем? Почему Кароль с Ролланом встретились в двенадцать лет? Слишком рано для брака… И рано для взрослых чувств… Очень опасно для “дара”… Надеюсь, они не узнают друг друга. Не смогут увидеть опасное сходство…

– Он только второй. Он слабее Кароль, – на большой перемене сказала я Марку, считая, что это хороший предлог завести разговор. Пока я говорю о работе, Марк не может меня игнорировать. – Мальчик делает все потрясающе, но куда медленней девочки. И к концу Роллан устал, а Кароль… Для нее это только игра, шутка. Она не столько работает, сколько наслаждается самим процессом.

– Вот именно. Она не может работать всерьез! – с горьковатой усмешкой заметил Марк. – Твоя Каролина не держится за результат. А для Роллана важно быть первым. Он сделает все, чтобы только ее одолеть. Каролина не сможет противиться воле Волшебника.

– Ладно, посмотрим, – легко согласилась я, веря, что этот небольшой компромисс может что-то исправить.

Если Марку так важно, чтобы я признала достоинства Роллана, то я согласна. В конце концов, это не повод… Но разговор не имел продолжения, Рассел ушел.

Месяц до самых главных каникул я пристально наблюдала за Ролланом и Каролиной. Надежды мои подтверждались, они не замечали друг друга. Роллан не занимал Кароль. Она не выделяла его из толпы остальных одноклассников, предпочитая дурачиться и хохотать с Вилли.

Роллан вообще не нуждался в каком-либо обществе. Если ему было нужно узнать что-то, он обращался к Марку или к кому-то из старых знакомых. Он чувствовал очень большой интерес одноклассниц, стремящихся с ним подружиться, однако не подпускал никого.

Когда год завершился, Кароль, как всегда, была первой по всем показателям. Роллан – вторым. Разрыв между ними был меньше, чем между Ролланом и остальными ребятами, но усомниться в том, кто в паре лидер, казалось нелепым.

Глава 9.

– Послушай, ты долго еще будешь это терпеть? Ведь всему есть предел. Может быть, тебе и безразлично, чем он занимается, но дети… Они растут и уже очень скоро поймут, что к чему. Пострадает престиж педагога, – сказала мне Анна Валента.

Слова удивили меня так же, как сам визит Анны. В «Школе» не принято, чтобы наставницы заходили друг к другу в комнаты. Для разговоров хватает других помещений. У каждой есть свой кабинет. В фойе тоже хватает удобных скамеечек. Есть кафетерий, буфет. Можно выйти вдвоем в округ Радости, где очень много уютных местечек. А личная комната – это запретная зона, куда посторонним нельзя.

Мы, наставницы, можем зайти к нашим девочкам, если сочтем нужным. Им разрешается к нам постучаться и вызвать в любой момент, если случится беда. Но вот так, без звонка и без зова входить, задавая с порога не слишком понятный вопрос? Ладно бы Рианнон, но Валента! Наверное, дело и впрямь было очень серьезным. Еще хорошо, что детей в Башне было немного. Из Волшебниц лишь две не вернулись домой: Эйлин с Нессой. И это было нормально. Зачем возвращаться назад, в округ Тяжести? А остальные, устав от общественной жизни, охотно умчались домой, в свои семьи.

– О чем идет речь? – закрывая за Анною дверь, осторожно спросила я.

– Речь? О тебе. А вернее, твоих отношениях с Марком. Или его отношениях с № 5. Я, конечно, не в праве указывать, что тебе делать, но это уже переходит границы хорошего вкуса. Мужчины – народ полигамный, у них иногда возникают дурные фантазии, я понимаю, но год отношений с уборщицей… Это не пошло, это уже откровенно смешно!

Я смотрела на Анну, не в силах поверить тому, что услышала. Это казалось нелепостью, бредом. Как видно, поняв, что со мной, Анна с легкой насмешкой пожала плечами.

– Да ладно, обычное дело! Они все к ним бегают. Изредка. Для полноты впечатлений и пополнения опыта. Но чтобы так, как Марк… Чтобы всерьез…

Анна не понимала, что я, проработав у них десять лет, в первый раз услыхала о чем-то подобном. То, что для нее и Вилетт было нормой, вернее, давней привычкой, естественной частью их жизни, для меня оказалось открытием. Впрочем, чему удивляться?

Волшебники – группа особая. Среди способностей магов – умение чувствовать тех, кто с ним рядом, и даже читать мысли. Те, у кого «дар», не могут позволить себе обретать ранний опыт, а «слабые» не так глупы, чтобы пойти искать приключений на первый этаж Башни, как представители двух других групп. О «похождении» тут же узнают и так осмеют за «падение», что ни одна из Волшебниц не станет общаться с отверженным. Иное дело – любовь с кем-то равным, с потока, или роман с симпатичной девчонкой из округа Радости… Но эти тетки в перчатках, со шлангами и пылесосами? Нет уж, увольте!

Конечно, уборщицы Башни особые, не чета тем, кто работает в лаборатории. Они стройны, довольно ухожены и аккуратны. Но они – отнюдь не элита! На эту работу идут те, кто слишком ленив, а вернее, достаточно глуп. Родившись в округе Радости и не желая себя утруждать обучением, не блеща красотой, не вникая в чужие дела и проблемы, часть девушек очень охотно идет на такую работу. Главное, чтобы место было солидное, в округе Башни. Ну, на худой конец, в центре округа Радости. Это дает им возможность жить там, где им нравится. (В округе Башни и Радости платят куда лучше, чем в остальных).

Чтобы Марк Рассел, изысканный, тонкий, ранимый, увлекся подобной особой? Всерьез? Невозможно! Но… Но это бы объяснило его поведение. Краткий «заход», о котором со мной рассуждала Валента, для Марка был неприемлем. Мы были с ним вместе почти девять лет. Я могла бы поклясться, что если бы что-то подобное было в те годы, то я бы узнала, чутьем поняла, что здесь что-то не так! Если Анна Валента права, то Марк начал жить с № 5 (мы не знали имен персонала, мы знали лишь номера, что крепились на карточках к ярким халатикам) уже после того, как «исчез» из моей жизни. Но почему? Чем его привлекла № 5? Красотой? Вряд ли. Я не могла даже вспомнить лица той, о ком говорила Валента. А я хорошо разбиралась в таких вещах. Может, умом? Не смешите! Скорее всего… Неужели тем, что рядом с ней он себя ощущал полубогом, с которым не спорят, которому лишь поклоняются? Трудно в такое поверить…

Конечно, в начале прошлых каникул Марк вел себя странно. Мне даже казалось, что он ощущает себя ущемленным моими успехами. Но это был краткий миг! Он не мог зачеркнуть предыдущие девять лет нашей любви и совместной работы. В те годы Марк не боялся, что кто-то его превзойдет.

Оба мы, прежде чем получить место в «Школе», прошли очень жесткий отбор, потому что желающих было достаточно. И если именно мы получили работу и право жить в Башне, то лишь потому, что мы были сильнее, достойней других претендентов. Как можно, пройдя через все испытания, мучиться мыслью о собственной неполноценности и компенсировать это нелепое чувство в объятиях № 5, у которого в Башне нет имени?

И что теперь делать мне? Ждать, пока все закончится? Прямо спросить Марка, долго ли он собирается смешить народ этой связью? Использовать магию, чтобы вернуть его? Нет, до такого позора я никогда не унижусь! А впрочем… Конечно же, приворот – настоящий позор для Волшебницы. Но кто сказал, что мне нужно его привораживать? Я хочу только узнать, чем же так подкупила его эта женщина. Если я прямо спрошу, Марк начнет собирать, что угодно, но правды не скажет, ведь правда не слишком красива! Ему будет стыдно, и он перейдет в нападение, чтобы запутать и сбить меня с толку.

Нет, с Марком нельзя говорить. Говорить нужно с ней! И не просто расспрашивать, а применить одну из наших практик Волшебников, не позволяющих лгать. Сразу сбить с толку и лишить воли, заставив открыть все… И зафиксировать ее рассказ, сделать видеозапись! А потом дать ей ход, чтобы эту девицу убрали из Башни. Личная жизнь педагога никого не касается, пока она не наносит вреда детям. Эта история с № 5 подрывает авторитет Марка! Ученики вряд ли станут считаться с тем, кто им смешон.

А вдруг это любовь? Не такая, как наша, когда, кроме чисто физической тяги, людей сводит общее дело, похожий подход к жизни, общие вкусы и… И когда рассудок вполне контролирует страсть, не давая ей превратиться в безумие, а maladie, болезнь? Что-то я с трудом верю в подобные сказки! Любовь – все равно чувство равных, здесь что-то другое. Будь Марк счастлив, он бы держался иначе!

Глава 10.

Я вызвала № 5 прямо к себе в кабинет, дважды в тот день нарушив негласное правило: не принимать всерьез тех, кто тебе служит и не использовать «дар» в личных целях.

Сняв трубку телепората, я сообщила, что после разбора бумаг у меня накопилось достаточно мусора, и попросила убрать его. Заодно протереть полки, вымыть пол и хорошенько почистить ковер. Эта просьба была совершенно обычной. Однако к концу разговора я прямо велела охраннику прислать ко мне № 5 и забыть о том, что я сама указала, кто именно должен заняться уборкой.

Она появилась достаточно быстро и сразу взялась за работу, давая возможность себя рассмотреть. Черты мелкие, чуть заостренные… Кожа достаточно гладкая, бледная, возле глаз несколько тонких морщинок… Глаза постоянно опущены… Тонкая ниточка губ…

– Немолода, некрасива и вряд ли умна. Вероятно, Валента ошиблась, – подумала я, продолжая рассматривать женщину.

Она как раз начала протирать застекленный шкаф, где равномерно качался из стороны в сторону бронзовый маятник-диск.

– Посмотри на него, – приказала я №5, – и послушай, как мерно стучит механизм.

Если бы я велела так сделать кому-то из группы, он бы мгновенно наметил себе за стеклом неподвижную точку, в которую нужно смотреть, чтобы не подчиниться опасному ритму, который туманит рассудок, однако уборщиц не учат защите. Она подчинилась.

– Смотри на него… Смотри пристально, не отрываясь…

Она посмотрела. Наверно, такие глаза, как у №5, могли кому-то казаться красивыми: светло-зеленые, очень широкие, почти округлые… И абсолютно пустые. Уже через долю секунды они уподобились блеклым стекляшкам, которые тупо смотрят на маятник.

– Теперь ты можешь признаться во всем. Расскажи, почему твое имя связали с преподавателем Расселом.

В сонных глазах промелькнуло какое-то чувство, они плотоядно блеснули. На тонких губах проскользнула улыбка довольства и гордости.

– Он мой мужчина. Я знаю, что он только мой!

Она выдала все, потому что совсем не умела себя контролировать. Как пришла в Башню, как стала работать и даже встречаться с охранником. Как вышла замуж. И как поняла, что ей мало того, что она получает от жизни. Ее возмущало то, что она целыми днями должна убирать за «соплячками». Ее бесили «три стервы», которым невесть за какие заслуги дают «настоящие» деньги, почет и «та-а-аких мужиков»! Она готова была задушить пару-тройку смазливых девчонок, с которыми ей приходилось работать, за то, что молодые «прыщи», у которых еще «молоко на губах не обсохло» (ребята из групп Порядка и Управления) охотно «треплются» с ними, а ее не видят «в упор».

Размышляя о том, как жестока к ней жизнь, №5 убедила себя, что все женщины Башни – злодейки, которые заняты тем, что стремятся отнять у нее, у несчастной, измотанной женщины, все, что по праву ее. Потому что она лучше них. Человечней. Мудрее. Она понимает их подлую сущность, прикрытую маской. За это они ненавидят ее.

№5 была искренней. Она действительно верила в то, что твердила. Тупой, ограниченный ум, совершенно отравленный завистью, был неспособен понять, что другие относятся к жизни иначе, не так, как она. И однажды, когда №5, поругавшись с одной из уборщиц, рыдала в углу, мимо шел Марк. Отчаянье женщины было таким неподдельным, что Рассел счел нужным узнать, что случилось. Она начала говорить все, что думает, чем поразила его.

Будь у №5 хитроумный план, он бы не дал ничего, Марк мгновенно умел отличать ложь от правды. Но беззаветная вера в коварный клубок отвратительно подлых интриг, что плетутся вокруг, поразила его. Извращенный ум №5 так умело использовал общеизвестные факты, смещая акценты, что Марк растерялся. Слишком созвучен был в чем-то ее безумный рассказ его собственным тайным мыслишкам, которых он всегда стыдился и не хотел признавать.

Ядовитые зерна упали на почву, способную дать урожай из обиды и зависти. Наверное, было немало мгновений, когда Рассел вдруг понимал, что стал жертвой чужой непонятной интриги. Но чувства №5, повторяю опять, были искренни и неподдельны. Общаясь с ней, Марк ощущал небывалый, почти фанатичный напор слепой веры в реальность того, что она говорила. Потом к этой вере добавилось чувство восторга и благоговения, счастья и благодарности жизни за то, что рядом с ней человек, понимающий все куда лучше нее, скромной и беззащитной служанки.

Марк держался почти год, пытаясь порвать паутину, сплетенную из липких, приторно-сладких восторгов, приправленных злобой и горечью. Он мог понять и разрушить любую ловушку, которую ставит изысканный разум, но оказался бессилен перед откровенным и грубым напором чужой энергетики. Он сдался, стал упиваться обидой и гневом. Друзья превратились в любовников, и №5 была счастлива.

Счастлива? Так говорила она. Мне же было немыслимо трудно назвать счастьем жуткую смесь унижения, гордости и жажды мести. Она трепетала пред Марком, она поклонялась ему и… Считала его своим главным орудием. Марк должен был отомстить всем «красивым и умным», которые смели считать себя выше нее. Как? Это был самый сложный вопрос, потому что она не знала сама. У нее не хватало фантазии. Но №5 знала: месть будет страшной! Жестокой. И подлой. Она упивалась ее предвкушением, грезила вслух, как мы будем униженно ползать, моля о пощаде…

Кассета крутилась, она продолжала вещать, а я тупо смотрела на стену. Уже к середине рассказа мне стало понятно, о чем речь. Меня утомлял этот нудный поток неприкрытой агрессии. Видимо, №5 была не так уж глупа, ей хватало ума не вываливать Марку то, что она рассказала мне. С ним №5 говорила намеками, не раскрывая себя до конца, чтобы он не сбежал. Теперь мне предстояло решить, как быть дальше.

Отправить кассету в Совет Башни, чтобы №5 просто исчезла с работы? Она заслужила такой конец… Но как же Марк? Ему вряд ли простят эту связь. Нет, не так… Не простят его домыслы. Если уборщица целых два года могла управлять им, как куклой, играя на скрытых амбициях Рассела, как ему можно доверить детей? Марк обязан исчезнуть из Башни намного быстрее, чем №5, и его место займет другой. Умный. Красивый. Решительный. Мы познакомимся, у нас начнется флирт, потом серьезный роман. Памятуя об участи Марка, он вряд ли рискнет нарушать наши правила. Я должна быть рада этой замене. В моей жизни будет мужчина, о котором мечтает любая нормальная женщина. Он будет очень тактичным, внимательным и… Совершенно чужим. Нужен ли мне такой человек?

Погрузившись в свои мысли, я не заметила, что №5 замолчала. Она теперь просто сидела и слушала стук механизма, вращавшего маятник.

– Приди в себя. Ты сейчас помнишь все, что ты делала и говорила. Ты знаешь, что я записала на пленку твое «выступление». У тебя ровно неделя, чтобы уволиться под благовидным предлогом. Если ты не уйдешь, я отправлю кассету в Совет.

№5 поняла, что ее ожидает, намного быстрее, чем я замолчала. О том, что потом было, я не хочу вспоминать. Эта женщина думала, что она сможет отнять пленку, и просчиталась. Пришлось защищаться. По-своему. И вызывать к себе службу охраны. Потом был мой рапорт, в котором я написала, что не понимаю причину агрессии №5. О кассете я не сообщила, хотя знала, что, при желании, мое молчание можно квалифицировать как нарушение правил и даже как преступление. Каждый наставник прекрасно знает Устав. Пункты 5, 7, 12: «Злоупотребление властью… Сокрытие сведений… Манипуляция…»

Позже, уже убедившись, что №5 больше нет в Башне, я уничтожила запись, ничего не сказав Марку Расселу. Не знаю, двигала мною любовь или элементарный инстинкт собственной безопасности. После того, что случилось, я не могла верить Марку как прежде. Мне был не нужен свидетель, который потом мог меня попрекнуть совершенным, а может, и выдать, стремясь защитить самого себя.

Зачем я вспоминаю об этом спустя столько лет? Чтобы как-то себя оправдать. Не за эту историю, а за все то, что случилось в дальнейшем. Тот, кто безупречен, легко осуждает других. Ему трудно понять, почему человек нарушает простейшие правила. После всего совершенного я полагала, что я не смею судить, и пыталась понять, нарушая Устав…

Мы с Марком встретились после каникул и все пошло так, как и раньше, до №5, разве что стало меньше тепла. Нас тянуло друг к другу, но мы не могли, а вернее, уже не хотели открыться, боясь, что другой оттолкнет, причинит слишком сильную боль.

Глава 11.

В группе все оставалось по-прежнему. Роллан сидел один, а Каролина и Вилли повсюду ходили вдвоем. Эта пара меня умиляла. За время каникул почти во всех девочках произошел перелом. Они стали себя ощущать повзрослевшими, вдруг ощутили какую-то власть над ребятами. Мальчики тоже теперь изменили свое отношение к ним. Я уже пару раз замечала во время уроков записки и пестрые фантики сладких горошин, переправлявшихся с парты на парту.

А Вилли с Кароль продолжали пока оставаться детьми. Они словно не видели, не понимали того, что творится вокруг. Непонятные “игры” соклассников не вызывали у них интереса.

Однажды кто-то из мальчиков на перемене нарисовал на тетрадке Кароль симпатичную пару сердечек. Она восхитилась “нежданным подарком” и пририсовала сердечкам забавные рожицы, обескуражив “поклонника” и рассмешив Вилли.

– Ты дорожишь его дружбой? – однажды спросила я девочку.

– Да, Вилли – чудо! – ответила мне беззаботно Кароль.

Я совсем успокоилась.

В классе началась подготовка к практической магии. Первый этап: “Доверие. Внимание и понимание действий партнера” не требовал мощного “дара”. Достаточно было сосредоточиться и научиться классифицировать ряд внешних действий, а после давать на них верный невербальный ответ. Группа старалась, как только могла. Отстающих, практически, не было.

Второй этап обучения: “Скрытый подтекст. Распознание тайных мотивов”, уже был сложнее. А третий: “Двойной диалог”, до конца прояснял личный уровень Силы.

Кароль и Роллан теперь работали вместе, и это было естественным. Любой другой ученик рядом с ними “гас”, просто терялся. Их “диалоги” казались прекрасною песней, способной зачаровать всех. (Мы с Марком не раз забывали, что мы на уроке.) Закончив, они возвращались за парты, давая понять, что учеба не связана с их личной жизнью.

Тот год был триумфом Кароль. Она просто лучилась, как бледно-молочный опал с золотистою искрой внутри, привлекая к себе взгляды. Ей было совсем не нужно носить особые юбочки или раскрашивать личико, чтобы кого-то привлечь. Переходный момент: обаяние будущей девушки и беззаботность ребенка, который имеет все, что ему нужно…

Когда свет вдруг стал угасать? К концу года? Наверное, да, просто я не заметила этого сразу. И остальные не поняли, что происходит. Должно пройти время, прежде чем мы почувствуем: что-то случилось.

Перемену я обнаружила на третий год, сразу после каникул. Кароль пришла в класс другой, как-то странно поникшей и замкнутой. Внешне она старалась вести себя так, как всегда, но внимательный взгляд обнаруживал легкую фальшь.

С точки зрения класса, причина была налицо. Прежний друг, Вилли, демонстративно не замечал Каролину. Он сменил парту и перемены теперь проводил с Лизбет Стив, очень рано понявшей, как можно использовать навыки школы для женской “охоты”. В четырнадцать лет она резко оформилась и ощутила большой интерес к тайнам “взрослой” любви.

Я могла бы поклясться, что Лизбет не нужен веснушчатый мальчик. Ее привлекал не сам Вилли, а шанс показать свою власть, доказать, что она превосходит Кароль если не как волшебница, то как эффектная девушка.

Мне было жаль Каролину, однако всерьез отнестись к этой “драме” я попросту не могла. Кароль с Вилли не подходили друг другу. Вообще. То, что эти ребята дружили почти год, могло объясняться лишь тем, что они оставались детьми, для которых еще непонятно, в чем смысл различия пола. Нельзя любить ту, что тебя превосходит во всем. Невозможно испытывать тягу к мальчишке, который намного слабее. И если Кароль продолжала испытывать к Вилли какое-то чувство, то лишь потому, что она не успела еще повзрослеть.

К концу года они все равно бы расстались. Четырнадцать или пятнадцать лет – тот период, когда изначальная тяга к другой половине уже начинает воплощаться в конкретную форму контактов. Невинных, но очень волнующих. Класс распадается на две неравные группы. Те, кто не имея особого “дара”, способен позволить себе эти “шуточки” и группа будущих магов, которым запрещено увлекаться, поскольку для них ранний опыт опасен. Любя или просто “ловя момент” раньше срока, они рискуют утратить свою Силу, став лишь придатком того, кого выбрали. Значит, прощайте, мечты о карьере!

Мы с Марком считали, что наша семерка волшебников будет достаточно строго держаться запрета. Кароль, Роллан и Андорвальд… Потом, конечно, Сабина, Эйлин, Карстон и… И Ванесса? Ее одержимость казалась немного смешной, потому что ее “дар” был слаб. Но Марго с Лизбет, так же, как Граттон и Вилли, были мало пригодны для магии. «Дар» Рида то резко гас, то опять пробуждался, и мы не знали, чем это закончится. Лотта же твердо считала, что глупо растрачивать жизнь на подобные вещи.

– Хороший денек! – заявила она с ослепительно-ясной улыбкой Валенте, случайно заставшей ее в коридоре с одним из ребят.

– Знаешь, Веда, я видела, как она с ним целовалась, – сурово сказала мне Анна, надеясь встревожить.

Я только пожала плечами. На фоне блестящих способностей Кароль, Сабины и Эйлин та малая искра, что тлела в Шарлотте, уже не имела значения. Лотта могла бы раздуть ее и компенсировать слабость природы искусностью навыков, но не хотела. Ее право!

Решение Вилли встречаться с Элизабет всем показалось довольно естественным. Было бы лучше, оставь Кароль Вилли сама, но разрыв все равно уже был неминуем. И легкая боль Каролины должна была скоро забыться.

Занятия шли чередом, дни слагались в недели и месяцы, а Каролина ничуть не менялась. Она оставалась по-прежнему первой во всем, но звенящая легкость, которая так привлекала, исчезла. Она прекрасно работала с Ролланом, но в ее действиях стал проявляться какой-то надрыв, нервность, даже агрессия. Стоило им выйти на центр зала, как воздух сгущался. Казалось, в любую минуту мог грянуть нечаянный взрыв. И однажды мы все вдруг заметили, что Каролина устала от их “поединка”. Она не могла проиграть, но победа ей тоже уже не давала ни радости, ни удовольствия.

Я поняла, что придется вмешаться. Обычно мы не занимаемся личной жизнью ребят, между нами должна быть дистанция. Суровый выговор магу, который, увлекшись, рискует своей Силой – это нормально, однако наставник не должен вникать в полудетские страсти. И все же мне было нельзя промолчать, сделать вид, что все так, как положено. Кароль нужна была помощь, и я полагала, что очень легко разрешу ситуацию.

Глава 12.

После занятий я попросила ее задержаться, промыть ящик новых пробирок и колб для практических опытов по производству “живых полимеров”, особой субстанции для производства грибов, основной пищи Центра. Считалось, что вязкая масса, в которую сеяли споры, дает урожай, если только ее приготовят волшебники. Каждый, закончивший “Школу”, обязан был знать, как создать “почву”.

Просьба не удивила Кароль. (Каждый несколько раз в месяц делал подобные вещи.) Дождавшись, когда остальные ушли, Каролина, набрав в таз воды, принялась за работу.

– Извини, Каролина, что я задаю тебе этот вопрос, но мне кажется: что-то не так. Тебе трудно учиться? – спросила я, выждав какое-то время.

– Я очень стараюсь, – ответила девочка, чуть покраснев.

– Ты устала?

– Наверно, но мне это нравится. Я люблю наши занятия. Если ты чем-нибудь занят, то легче справляться…

Кароль замолчала, склонившись к пробирке, наполненной белой искрящейся пеной.

– С любовью? – спросила я, выбрав то слово, которым ребята обычно зовут этот легкий коктейль любопытства, фантазий на “личную” тему и ущемленной гордости, если “объект” неожиданно выбрал другую.

То, как снова вспыхнули щеки Кароль, подтвердило догадку.

– Вы… Знаете? – быстро спросила она.

– Боюсь, не только я. Вилли с Лизбет…

– При чем здесь они? – изумленно спросила Кароль, уронив на пол клок мыльной пены и посмотрев мне в глаза.

Удивление было таким откровенным, что я растерялась. Я верила, что хорошо различаю притворство и искренность, а сейчас вдруг усомнилась. Кароль умела играть, притворяться, шутить. Я помнила, что год назад она очень любила беззлобные шутки и “гон”. (Слово из молодежного слэнга, которое значит – серьезно и искренне, словно великую тайну, рассказывать то, чего не было.)

– Вилли – хороший мальчик, – сказала я девочке. – Но…

– Да, конечно, хороший, – легко согласилась Кароль.

– Вы с ним были друзьями…

– Мы были?… Так вы полагаете, что это Вилли? – спросила меня Каролина и вдруг рассмеялась. Задорно и звонко. Так, словно услышала очень забавную шутку. Но смех был иным, не таким, как обычно. Он резко взметнулся ввысь, словно звон горсти серебряных шариков, брошенных чьей-то рукой на поверхность гремящей фольги, и умолк.

Кароль, откинув с глаз длинную черную прядь, опустила в таз колбу, которую мыла. Потом зачерпнула горсть пены, сложила ладони… Раздвинув их, тихо подула на пленку… Блестящий пузырь, оторвавшись от рук, на минуту завис, отражая лицо Каролины, и медленно сел в таз.

– Вы поняли? Поняли? – с хитрой, немного печальной улыбкой спросила она. – Это – Вилли! Вернее, мое чувство к Вилли. Блестящее… Легкое… И несерьезное… Раз! И его уже нет. – (Кароль быстро коснулась мизинцем сияющей сферы, и она бесшумно исчезла.) – Вот если бы так всегда…

– Если не Вилли, то… Кто? – осторожно спросила я, чувствуя, как замирает в груди сердце.

– Вы уже знаете, – просто ответила девочка.

– И… И давно?

– Скоро будет два года… И это не я подошла к нему. Он сам! Он сам сделал тогда первый шаг…

Я не спросила ее ни о чем, только лишь посмотрела в глаза Каролине. Похоже, она слишком долго молчала, ни с кем не делясь своей тайной, поэтому, вдруг обретя шанс сказать обо всем, что давно наболело, не стала скрывать ничего.

– Он мне сразу понравился. С первого взгляда… Но это тогда еще было не то. Так мне нравились многие. Да и с Вилли казалось куда интереснее. Он так смешил меня, когда пытался играть в “рокового поклонника”! Я отвечала ему в том же духе. Над нами забавлялся весь класс. Они просто надрывали животики, когда смотрели, что мы творим! Было здорово и… Несерьезно! Потом наступили каникулы, и мы расстались, вернувшись к родителям… А когда все собрались на занятия, мы с Вилли вновь сели вместе. На первом уроке он мне написал, что нашел одну “штуку”, которую он всем покажет. И на перемене Вилли достал большой гвоздь, у которого был вместо шляпки красивый граненый кристалл…

Рассказ Кароль почти сразу воскресил в памяти эту историю. Марк тогда был очень зол на ребят, “взявших моду тащить в класс железки со свалки, которые могут таить в себе скрытый заряд негативной угрозы из прошлого.” (Патологический термин из сборника “Техника безопасности магов”.)

– Вас тогда в классе не было, и Вилли стал играть этим гвоздем, поворачивать “шляпку” так, чтобы она ловила лучи неоновых ламп. Всем понравилась эта игра. И тут в класс вошел Роллан… Он сразу прошел к Вилли и очень резко потребовал, чтобы тот выбросил свою игрушку. Меня возмутило, как он разговаривал, и я сказала ему, что мы сами решим, что нам делать. И тогда он… Он взглянул на меня. В упор, прямо в глаза… И я вдруг ощутила, что просто не в силах дышать. У меня было чувство, что Роллан всадил этот гвоздь мне под грудь, проколов, словно пестрый летающий бант из одной древней книжки… Забыла, как он называется.

– Бабочка?

– Да. А потом все прошло.

– Почему ты тогда ничего не сказала, Кароль? – осторожно спросила я. – По твоему описанию ты стала жертвой магической скрытой атаки. Не знаю, предпринял ее Роллан или виной всему странный гвоздь Вилли, но только…

– Какая мне разница, – дернув плечом, торопливо сказала Кароль. – Через день я принесла на занятия книгу о прошлом Земли. Очень толстую книгу, со множеством ярких картинок, на древнем, давно позабытом у нас языке… Я ее не могла прочитать, но мне нравились эти рисунки. На них были заросли странных деревьев, большие цветы, много птиц… Не таких разноцветных, как те, что рождаются с помощью чар на короткий миг, а настоящих, живых. Мне казалось, что можно часами рассматривать эти рисунки…

И я показала “находку” ребятам. Они просмотрели картинки, слегка посмеялись над “странными формами жизни”, а мне стало как-то неловко. Я спрятала книгу в мою сумку, чтобы пресечь поток шуток над “глупым пристрастием к прошлому”…

Когда уроки закончились, почти все ребята пошли к себе в комнаты. Я тоже хотела уйти, но Вилетт Рианнон попросила меня зайти к ней, провести небольшой тест. Рианнон стало казаться, что во время наших занятий в ее кабинете бывает какой-то чужой человек.

Я проверила скважину, потом дорожку у входа и, не обнаружив следов, возвратилась в наш класс за оставленной сумкой.

И сразу увидела их, эту тройку “любителей прошлого”. Андорвальд, Роллан и Вилли… Они сидели за дальним столом и, забыв обо всем, осторожно листали мою книгу. Мальчики так увлеклись, что вообще не заметили, как я вернулась. А мне захотелось слегка подразнить их за то, как они гордо морщили нос, опасаясь насмешек других одноклассников за непонятную страсть к “формам жизни”… Я встала на цыпочки и, тихо-тихо подкравшись к ним, громко спросила:

– Кто лазил в мою сумку?

Андорвальд вздрогнул, потом посмотрел на меня, и слегка улыбнулся, как будто вопрос был забавной, но глупою шуткой. Вилли пискнул, как тонкий резиновый мячик, проколотый шилом, потом вскинул обе руки и состроил гримасу “раскаянья”, явно стремясь рассмешить меня

Встал один Роллан… Закрыв книгу, он протянул ее мне, и я вновь ощутила под грудью какой-то ожог… Роллан же очень сильно смутился, как будто бы он сделал что-то… Не слишком приличное. А потом начал краснеть. Я, наверное, тоже… Мы думали, что оба мальчика будут смеяться над нами, однако они почему-то смолчали. Не глядя на нас, поднялись и… Наверно, ушли, потому что мы вдруг обнаружили, что нас лишь двое.

Роллан помедлил, потом, словно бы нехотя, взял свою сумку и вышел. Я тоже пошла к себе. А через несколько дней, в выходной, когда мы с Маргаритой пошли погулять в округ Радости, Ролл предложил проводить нас и…

Со слов Кароль получалось, что эти прогулки втроем продолжались примерно два месяца. Марго считала, что нравится Роллану. И, когда он вдруг спросил Каролину, можно ли ему взять ее за руку, даже обиделась.

– Сразу сказали бы мне, что я лишняя… Я бы ушла!

Но ее полудетская ревность никак не сказалась на дружбе с Кароль. Маргарита не только не стала настраивать класс против своей “соперницы”, (вполне нормальный поступок с точки зрения тех, кто готов утверждаться любой ценой) но и вообще не сказала ни слова о том, что узнала.

– Мы с Роллом гуляли почти каждый день. А когда не могли покидать Башню, мы говорили по телепорату. И я была счастлива… Ролл не хотел, чтобы нас обсуждали, и специально держался от меня подальше во время занятий… Мы были настолько близки, что, казалось, не нужно вообще никаких слов. И вдруг все закончилось! Не понимаю, как… Я позвонила, Ролл что-то ответил и… И я поняла, что все кончилось. Он не желает меня больше видеть, не хочет со мной разговаривать… Я стала больше ему не нужна. Вот и все!

– Ты уверена?

– Да. Я пыталась понять, что случилось, но я не смогла…

Не смогла… Но зато поняла я!

– Он принят в начальную группу “Управления психикой”, курс составления “Тайных программ”, – сказал Марк больше двух лет назад.

Кароль, несмотря на свой Дар, как любая девчонка, мечтала о неком возвышенном чувстве, а этот мальчик знал точно, чего добивается. Он хотел быть самым первым! Ролл знал, что Каролина сильнее его, и был должен найти способ, чтобы разрушить душевный покой конкурентки, ослабить ее.

Спецпрограмма: “Любовь”! Да, наверное, именно так он назвал свой план. И он достиг неплохих результатов! По счастью, Кароль была сильной, она сохранила свою независимость, не стала куклой в его руках.

Глава 13.

Около часа я ей объясняла, чего хочет Роллан, и как он использовал знания смежного курса.

– Он просто стремится лишить тебя равновесия. Ему вообще не нужны твои чувства.

– Неправда! – внезапно вспылила Кароль. – Мы не вместе, но мы и не порознь! Роллан не хочет того, что у нас было, но он боится меня потерять!

– Что у вас было? Что ты имеешь ввиду? – легкой иронией пробуя скрыть тень внезапной тревоги, спросила я девочку.

Я понимала, что это нелепый вопрос. Эта пара с проявленным Даром ничуть не похожа на школьников округа Тяжести, с раннего возраста знающих прелесть порока. И все же… Кароль внешне еще ребенок, однако во время занятий она преображается. Я замечала, как смотрят на нее во время открытых показов почетные гости. Она у них вызывает почти неприкрытый восторг, хотя мэтрам хватает ума не показывать это ребятам. А Роллан… Он выглядит слишком уж взрослым. И трудно представить, что девочка просто так будет страдать спустя год после их расставания!

– Было все. И ничего! – отвечала Кароль. – Мы гуляли, смотрели друг другу в глаза, иногда брались за руки и… Говорили! О том, что волнует, что нам причиняет боль и несет радость. О том, как жить дальше… О том, зачем мы родились в этом мире. Изредка, объявив нашим друзьям, что идем на весь день в округ Радости, мы незаметно пробирались на самый верх Башни, к Вратам Жизни… Мы оба клали ладони на черный рычаг, ожидая, что он шевельнется и сдвинется с места, открыв “Врата”… Ждали, что они откроются… Вдруг распахнутся, открыв нам прекрасный мир. Я его видела, этот мир! Он снился нам каждую ночь. Мы его ощущали так, словно уже жили в нем. Свет… Какой там свет! Столько света, сколько не могут дать все лампы округа Башни. И он совершенно другой! Он прозрачный и теплый! Живой! А еще там вода… Очень много воды. Она тоже живая! Она бежит, движется, падает вниз. В ней живут эти, как их… Растения, рыбки, у-улитки. А еще много травы. Не такой, как у нас, а живой! И мы… Мы… Бродим по ней босиком…

Каролина была очень искренней. Мне было просто представить, как она мечтает о том, что сейчас говорила. Но Роллан? Одно из двух: или я не понимала его, или это Кароль сочинила себе фантастический образ, который был мало похож на подростка, с которым она когда-то встречалась.

Возможно, в поступке мальчишки тогда было меньше расчета, чем я полагала. Сначала Кароль привлекла его тем, что была первой, что ей пророчили молниеносный успех в жизни. И ему нравился свет, излучаемый девочкой, ее веселость, готовность понять и принять. Но потом он устал. Устал от сумасшедших фантазий и грез, совершенно ему не свойственных. Он понял, что они разные, и предпочел распрощаться?

– Кароль, тебе не стоит так сильно цепляться за прошлое. Оно ушло, его нет. Вы расстались почти год назад, – начала я. – Вы с ним слишком разные, чтобы быть вместе… Ты просто придумала то, чего нет.

– Неправда! – опять перебила Кароль. – Я его знаю лучше, чем вы. Ролл меня понимает и чувствует так, как никто. Иногда я стараюсь забыть обо всем, отключиться, уйти, но он не отпускает меня! Между нами незримая связь. Стоит мне попытаться забыть, зачеркнуть то, что было, как он возвращается. Роллан встречает меня там, где мы не должны пересечься. Внезапно звонит, изыскав пустяковый предлог. А еще… Еще он живет в снах. Он приходит ко мне, когда я совершенно не жду этой встречи, и я ничего не могу сделать… Мы с ним не вместе, но мы и не порознь! – вновь повторила она.

То, что Каролина сказала, всерьез испугало меня. Ее слова подтверждали правомерность догадки о тайном расчете. Кароль полагала, что Роллан нуждается в ней, не желая признать, что он просто использует ее природный Дар как подпитку. Не столько курс “Управления психикой”, сколько начальный этап черной магии, один из полулегальных приемов, запретных для магов высокой ступени, однако вполне популярный среди “слабаков”. То, что Роллан рискнул опуститься до этого уровня, было дурным знаком.

– Кароль, послушай меня, – подбирая слова, начала я, – чем больше ты о нем думаешь, чем больше переживаешь, тем больше ты ослабеваешь. А Роллан набирается сил за твой счет. Это старый трюк. В древних книгах немало историй о “странной” любви, когда один из участников пары не замечает другого, пока он “питает” его, посвящая все время и силы бесплодным мечтам. Но едва он находит другой объект для внимания, первый делает все, чтобы вернуть его, так как начинает испытывать очень большой дискомфорт. Это страшная вещь. Она очень опасна, и мой прямой долг доложить обо всем, куда нужно, пресечь эту вашу “особую связь”.

Кароль так посмотрела, что я испытала неловкость, однако продолжила:

– Я не могу допустить, чтобы ты стала жертвой подобного опыта.

– Я и не жертва, – достаточно тихо, но твердо ответила девочка. – Вы ошибаетесь. Очень. Ролл сильный, ему не нужно использовать старые трюки. А я… Я слабая. Я ничего не могу ему дать…

– Можешь. Просто не хочешь признать очевидного.

– Мне написать заявление?

– Что?

– Об уходе из школы.

– Зачем?

– Если вы сообщите о нашей беседе, мне больше здесь нечего делать.

– Скорее ему, чем тебе.

– Если Ролл уйдет, я уйду следом.

Мы с ней говорили, пока лампочки не стали меркнуть. (Знак, что пора расходиться по комнатам.) Я обещала Кароль, что я буду молчать обо всем, что услышала. Несколько лет назад я, наверно, не поняла бы ее, но сейчас упрекать Каролину за преданность Роллану я не могла. Еще слишком свежа была память о том, как я скрыла кассету, желая помочь Марку. К тому же Кароль поклялась мне, что их “отношения” с Ролланом станут другими.

– Я больше не буду мириться с таким отношением. Или со мной, или без меня, – тогда сказала она. – Никто больше не сможет обидеть меня. Даже Ролл.

Еще девочка мне обещала, что в трудный момент обратится ко мне. Расставаясь с Кароль, я надеялась, что результат от беседы проявится если не сразу, то после каникул, когда им исполнится всем по пятнадцать – шестнадцать.

Каникулы вновь миновали, ребята пришли на занятия. Самый последний год, после которого станет понятно, что их ждет… Экзамены по общей магии и выпускной! Сложный год, запрещающий ученикам отвлекаться на что бы то ни было.

Роллан как будто не видел Кароль. На их парных занятиях он с ней держался так, словно его раздражал даже сам факт совместной работы. А Каролина, замкнувшись, старательно делала то, что положено, не отвлекаясь и не поддаваясь на провокации. Все остальные давно уже поняли, что идет битва за первенство. Мне это нравилось. То, что Кароль научилась видеть в Роллане лишь конкурента, внушало надежду на восстановление глупо потраченных сил. Очевидно, поняв, что утратил свою власть над ней, молодой человек раздражался все больше и больше.

Глава 14.

Громкий скандал всколыхнул все три группы, а я получила Взыскание. Было немного обидно, но я знала, что заслужила его в полной мере. Я слишком включилась в проблемы Кароль и забыла, что, кроме нее, есть другие шесть девочек. Мне нужно было предвидеть, чем может закончиться выходка Лотты, но я стала слишком рассеянной, не придавая значения ее последней забаве.

Житель любого округа может купить ароматную воду и краски для век в ближней лавочке, но лишь в глубинах Тайного Блока готовят “косметику страстной любви”. Большинство людей искренне верят, что флакон духов или тюбик помады из Тайного Блока дает их хозяйке волшебную силу сводить с ума всех мужчин. Часть считает, что “чары” воздействуют только на тех, в ком есть Дар. И лишь жителям Башни известно, что это обычный миф. Просто косметика Блока во много раз превосходит даже продукцию округа Радости. И по цене, и по качеству. Но ее мало, а редкие вещи рождают немало легенд.

Когда Шарлотта литрами стала носить в Башню очень дешевую воду с противно-приторным запахом “Сладкий газ”, я публично сделала ей замечание.

– Лучше вообще обойтись без духов, чем шокировать всех ароматами округа Тяжести.

– Я не душусь этой дрянью, она нужна мне для опытов, – с хитрой улыбкой сказала Шарлотта.

– Каких?

– Хочу выявить формулу Тайного Блока и сделать из самой дешевой воды аромат “Приворотное зелье”, – невинно-ангельским тоном ответила Лотта.

Мне бы насторожиться, понять, что прекрасная Снежка задумала новую шалость, но я отнеслась к речам Лотты не слишком серьезно. Нелепо рассчитывать, что Лотта будет носиться с подобной идеей чуть больше недели. Наскучив игрой, она попросту выльет вонючий “Газ” в умывальник. Шарлота давно уже знала, что нравится юношам без “Приворотного зелья”.

За день до рокового скандала весь класс взбудоражила новость. Наш будущий главный маг Роллан, наскучив своим одиночеством, вдруг поменял парту. Сев к Лотте, он демонстративно шептался с ней на протяжении всех лекций.

Марк испытал настоящий шок. Мне показалось, что он готов убить Лотту, а я была даже рада. Я думала, что понимаю причину внезапного шага подростка. Ролл продолжал свою тактику, хотел разрушить покой Кароль, вызвать в ней ревность. Уловка его не сработала. Кароль не проявила ни досады, ни ревности, ни интереса. Она вела себя так, словно это ее не касалось. Вообще.

А под вечер ко мне пришла Лизбет. Пришла спросить, вправду ли Лотта способна добыть или сделать сама “Приворотное зелье”, духи из секретной лаборатории Тайного Блока. Я ей ответила, что это полная чушь. Утром Роллан опять сидел с Лоттой. А на третий день, на раздельном занятии, когда юношей не было в классе, они подрались, Несса с Лоттой. В присутствии Анны Валенты!

“Ванесса Истаргет с утра была странной. Какая-то нервная, бледная… Напряжена, как пружина! Шарлотта Вангрей, наоборот, чем-то очень довольна. Держалась с таким видом, будто бы сделала тайную пакость и наслаждалась эффектом, – прочла я в отчете Валенты. – На перемене Шарлотта с загадочным видом достала из сумки стеклянную колбочку с яркою пробкой. Колба была наполовину заполнена изумрудным прозрачным раствором.

Маргарита Альмар, Эйлин Блюм и Элизабет Стив проявили большой интерес к этой склянке. Они подошли к Лотте, чтобы получше рассмотреть ее колбочку. Лотта держала “флакончик” за узкое горлышко с пробкой, так, чтобы свет лампы насквозь проходил через жидкость, даря колбе сходство с мерцающим камнем. Однако, когда Маргарита хотела взять колбочку в руки, Шарлотта ей не позволила. Не захотела она и открыть ярко – синюю пробку по просьбе Элизабет.

Тогда Ванесса Истаргет, сидевшая за своей партой, вскочила и, прежде, чем кто-то успел понять, что происходит, метнулась к Шарлотте. Вырвав флакон, она резко швырнула его на пол. Стекло разбилось, и воздух наполнился запахом “Сладкого газа”. Ванесса же стала крушить каблуками осколки и громко кричать: “Не носи сюда всякую дрянь!”.

Шарлотта на долю секунды застыла, как будто не веря тому, что случилось. Потом шагнула к Ванессе и резко отвесила ей оплеуху. Ванесса вцепилась противнице в волосы… Крики других учениц, призывающих их успокоиться, не возымели эффекта. Меня они тоже не слушали, мне пришлось вызвать охрану…”

Валента не исказила события. Все понимали: флакончик – лишь повод для ссоры. Конфликт куда глубже, и если он вышел наружу, то в этом моя вина. Я просмотрела, когда недовольство друг другом зашло за опасную грань.

Сразу же после драки Ванесса ушла к себе и заперлась. Лотта плакала. Громко, навзрыд, совершенно по-детски.

– Ну что я ей сделала? Что?! Сказала девчонкам, что у меня “Приворотное зелье”? Хотела немного подразнить… Но это же мой флакон. Мой! Что хочу, то туда и налью, хоть бы и “Сладкий газ”…

Я жалела ее. Драка – не лучший способ решения старых конфликтов, но бурный протест Лотты был мне понятнее, ближе, чем выходка Нессы. Любой человек вправе делать то, что ему хочется, если это не представляет опасности для окружающих.

– “Сладкий газ” – мерзкая штука, опасная для моих легких, – сказала Ванесса, когда, успокоив Шарлотту, я пошла к ней.

– Ты создала эту опасность сама, разбив чужую закрытую колбочку.

– Она не вправе носить в Башню разную дрянь, портя нам настроение, – жестко ответила Несса.

– Да? А вдруг Сабина, которая любит спокойную строгость в одежде, сочтет, что твои украшения – вызов хорошему вкусу, и пожелает отправить их в ближнюю мусорку? Как тебе это понравится?

– Я не смотрюсь в них дешевою шлюхой, и я не позорю свой “дар”, – хладнокровно сказала Ванесса.

– Какие слова! – усмехнулась я. – Зависть – не лучший советчик, Ванесса.

– А я никому не завидую.

Несса лгала. Ее давно задевал успех Лотты у юношей. Успех, с точки зрения Нессы, совсем не заслуженный, очень опасный для “дара”, однако бесспорный и постоянный. Ванесса не знала, что в колбочке “Газ”. Она, как и Лизбет, на мгновенье поверила, что Шарлотта добыла себе настоящее “Зелье”. Не даром же Роллан, который два года держался один, вдруг заметил ее?

Несса выбрала свой путь, она предпочла призрак будущей власти сиюминутному флирту, однако ее раздражал интерес одноклассников к Лотте, готовой отдать редкий шанс войти в мир волшебства за минуту влечения. Скрытая женская зависть толкнула Ванессу на глупую выходку.

Глава 15.

Через неделю Кароль вдруг призналась мне, что она сделала, когда ушла на каникулы.

– Я написала Роллу, что я его очень люблю!

От ее признания я испытала шок.

– А Роллан? Что сказал Роллан?

Кароль вздохнула и отвела взгляд.

– Роллан пока не знает, что он ко мне чувствует.

Я поняла, что игра начала заходить дальше, чем полагалось.

– Ты любишь? А в чем проявляется эта “любовь”?

Кароль снова вздохнула и вдруг усмехнулась.

– Не знаю…

– А нужно знать! И ты, и Роллан, вы оба из тех, для кого страсть запретна! И, вместо того, чтобы делать то, что полагается, ты провоцируешь парня на нарушение правил, которое может обоим вам стоить карьеры! – внезапно вспылила я, чувствуя, что не могу управлять ситуацией.

– Я не провоцирую, я его просто люблю.

В этот миг мне стало страшно. Я знала, что нужно вернуть Каролину из мира ее сумасшедших фантазий к реальности, помочь ей обрести равновесие, вернуть душевный покой. Только как?

– Для начала стань честной с собой, разберись, в чем конкретно должна воплощаться “любовь”. Не пытайся играть в слова, пряча за ними свои настоящие чувства. Чего ты ждешь? Что вы вдвоем покорите весь мир, получив доступ в высшие “сферы”?

Кароль слегка вздрогнула, словно ей вдруг стало холодно.

– Нет. Нет!

– Тогда ты считаешь, что Роллан единственный равен тебе и боишься его упустить, опасаясь, что больше не встретишь волшебника, чей “дар” настолько силен?

– Мне не важен его “дар”, – взглянув мне в глаза, торопливо сказала Кароль. – Будь Роллан слабейшим из группы, он все равно был бы единственным.

– Так… Что же он может тебе дать?

Выражение темно-янтарных глаз девочки стало излишне наивным. Такой взгляд бывает у тех, кто желает внушить собеседнику, что он не понял, о чем идет речь.

– А разве Ролл должен “давать”?

– Должен. – (Кароль ужасно смутилась, и я поняла, что права.) – Признайся, чего ты ждешь от него, и часть груза исчезнет. Тебе станет легче.

Кароль помолчала, потом наклонила голову так, что черные пряди волос совершенно закрыли лицо, покраснела и тихо ответила:

– Я хочу сына…

– Который наследует “дар” двоих? Станет великим волшебником?

– Просто ребенка, – ответила девочка. – Маленького. Моего.

Это было уже слишком. Если бы кто-то сказал, что придется услышать такое от лучшей волшебницы группы, то я бы решила, что это нелепая шутка. А впрочем… Я слышала пару историй подобного рода. Не зря же в устав нашей школы входил пункт 120: “Клин клином. Блокада распыления “дара” через исполнение тайных желаний.”

Слова про ребенка тогда показались мне просто удобною ширмой, которой Кароль прикрывала конкретное чувство. Считая позорным открыто признаться в своих сокровенных желаниях, она придумала этот “тактический ход” с малышом.

– Знаешь что, Каролина? Остался последний год, прежде, чем один из вас попадет в “Академию магии”, а второй будет искать, где продолжить свое обучение. На вас наложен Запрет, потому что вы лучшие.

– Дело совсем не в Запрете…

Я сделала вид, что не слышу отрывистой реплики, и продолжала:

– Определив свой путь, вы вправе подать ходатайство. В нем ты сошлешься на тягу, которая длится три года, мешая тебе концентрировать “дар” в должной степени. Думаю, вам дадут допуск в “Палаццо”.

– Зачем?

– Чтобы снять нездоровую тягу друг к другу посредством воплощения “тайной мечты”. Я надеюсь, что ты будешь умницей и не наделаешь глупостей. Дети в пятнадцать лет? Без семьи, без заявки на “Право рождения”? Это не просто крах твоей карьеры волшебницы! Это конец! Конец жизни!… Ты понимаешь меня, Каролина?!

– Да, я понимаю, – почти беззвучно сказала Кароль. – Понимаю… А вы меня – нет. Я совсем не хочу нарушать Запрет, и мне не нужен приказ, заставляющий Роллана… Мне вообще не нужно “Палаццо”. Мне нужен ребенок. Мой. Маленький, теплый, живой… Чтобы он был со мной. Я была бы нужна ему, а он – мне. Я его вижу каждую ночь. Он уже не младенец, ему лет пять – шесть. Мы идем с ним по роще… Живой роще! Вокруг прозрачно, светло… Пахнет так, как не пахнет здесь… Он собирает цветы и дает мне букет… У меня в косах бантики. И мальчик мне говорит, что они словно бабочки! И мы идем, идем…

Я смотрела на девочку и понимала, что случай тяжелый. Не будь Каролина надеждой всей группы, я бы настояла, чтобы ее отвели к психиатру. Похоже, что у Кароль начала развиваться начальная стадия жуткой болезни, которую мы называли “трансформацией личности”.

– Дело не только в ее безответной любви… – вдруг подумала я. – Всему виной эти грезы о прошлом планеты и о Вратах Жизни! Да, “трансформация личности”…

Эта болезнь никогда не касалась обычных людей и была бичом магов, которые вдруг начинали себе представлять “идеальную жизнь” за Вратами. Столкнувшись с чем-то похожим, любой педагог “Школы” должен был сразу подать рапорт и принять меры. Однако подобный мой шаг навсегда бы лишил Каролину возможности стать ученицей “Академии магии”.

Я не могла отобрать у нее этот шанс, предназначенный ей ее “даром”. Поэтому я, вздохнув, тихо сказала:

– Кароль, умоляю тебя! Никогда, никому не рассказывай то, что сейчас рассказала мне. Если ты все же решишься прибегнуть к ходатайству, я поддержу тебя. Но только после того, как ты будешь зачислена в штат “Академии”.

– Я не уверена, что я вообще попаду туда, – очень небрежно ответила девочка, дунув на длинную прядь, закрывавшую ей глаза.

– Нужно попасть! Роллан сделает все, чтобы место досталось ему. Вряд ли он будет думать о том, как ты любишь его. Но, попав в “Академию”, ты обретешь лишний шанс привязать парня. Роллан честолюбив. Он навряд ли упустит возможность взять в жены волшебницу из “Академии”. Мудрый и очень достойный шаг! Лет в двадцать семь, когда оба вы определитесь в своей жизни, Роллан вернется к тебе. У вас будет семья. Будут дети, которыми можно гордиться.

– Нет, все будет совсем не так, – равнодушно сказала Кароль. – То, что вы говорите, приятно, но это неправда. Я знаю. Он просто забудет…

Кароль не сказала, что именно должен забыть Роллан: ее саму, их мечты у Врат Жизни, ее объяснение… Только не честолюбивые планы! И это Кароль понимала не хуже, чем я.

Глава 16.

Незадолго до главных экзаменов Каролина и Роллан опять побывали у Врат. Вдвоем. И Кароль снова призналась ему в своих чувствах. А Роллан ответил, что вообще не хочет любить.

– Через много лет, после того, как мы оба найдем свое место, мы снова поговорим обо всем. Я считаю, ты будешь хорошей женой. А пока нам не стоит общаться. Вообще, – сказал он на прощание.

Кароль считала, что, несмотря на разумность тех слов, молодой человек не хотел расставаться. Рассудок его заставлял говорить то, что нужно, а сердце тянулось к ней.

– Мы стояли у Врат и никак не могли разойтись, сделать этот решающий шаг… Потом Ролл все же смог. Он нашел в себе силы уйти… Я теперь не хочу больше жить. Не хочу… Я не знаю, зачем… Я не вижу себя в этом мире, – сказала тогда Каролина, опять испугав меня. – Я здесь чужая! Чужая всем…

– Это неправда. Ты лучшая, – мягко ответила я, проклиная ее впечатлительность.

– Я не хочу оставаться здесь, в Башне. Я хочу в лес, – вдруг сказала Кароль. – Хочу жить там. Ходить по ковру толстой хвои, смотреть, как стволы незнакомых деревьев стремятся ввысь, чувствовать запах смолы… Ощущать, как кора отдает тепло дня, когда ты прижимаешься к ним. Если бы я могла оказаться там… Хоть на миг! Я бы, наверно, забыла про все…

– Хочешь, я попытаюсь достать тебе пропуск в “живой уголок”? – осторожно спросила я. – Там сохранились живые, настоящие кактусы. Их целых десять. У каждого их них большой специальный горшок. Не пластмассовый, глиняный! А между ними разложены камни из внешнего мира. Увидеть их – большая честь, потому что других растений, способных дышать, размножаться и даже цвести, уже нет. Хочешь, я отведу тебя к кактусам?

– Нет, они колючие. Они не пахнут и их не обнимешь, – ответила девочка. – Может быть, они вправду когда-то цвели… Но, наверно, еще до того, как мы с вами появились на свет.

– Кто тебе сказал это? – быстро спросила я.

Кароль пожала плечами.

– Вы сами. Вы видели кактусы. Вы нам про них говорили не раз и не два. Про то, как они растут, как их “кормят” добавками. Но про то, как они расцветают – ни разу.

– Да, ты права, – согласилась я.

– Я не хочу смотреть кактусы, я хочу в лес…

– Да, “трансформация личности”… Ее болезнь прогрессирует, хотя Кароль и пытается скрыть, что творится с ней! – горько подумала я. – Почему “дар” дается тем, кто не умеет ценить свое счастье? Зачем?

Все-таки я была рада тому, что Кароль мне доверилась. Высказав все, что ее угнетало, она успокоилась. А информация, данная ею, могла стать хорошим оружием во время спора за место в “Академии”. По правилам “Школы Великих” Роллан мог бросить вызов Кароль, заявив, что намерен оспаривать первенство. И тогда им предстояло пройти пять этапов борьбы, пять особых экзаменов. Все в классе видели, что Каролина смертельно устала, что она на грани какого-то срыва, и это давало ему фору.

“Если мальчишка посмеет послать вызов, я просто пойду к нему. Я скажу, что мне известно про все. Я могу доказать, что он на протяжении трех лет использовал недопустимые трюки, стремясь достичь первенства. Если я это раскрою, то Роллан не только не попадет в “Академию”, но вообще сможет проститься с надеждой найти хорошее место. Не думаю, что Роллан станет так рисковать своим будущим. Он хорошо понимает, что лучше быть только вторым, чем последним. В этом Роллан совсем не похож на Кароль,” – размышляла я.

– Ты будешь лучшей. Тебе нужно просто старательно выполнить все, что положено, – мягко внушала я девочке. – Никто не сможет оспорить твои результаты. Роллан хотел бы тебе бросить вызов, но он не посмеет. Он жизнь бы отдал за твое место, но он его не получит.

– Так значит, вы вправду считаете, что для него важно быть в “Академии”? – как-то спросила меня Каролина.

– Еще бы!

– А мне это нужно? Мне нужно учиться там? – резко спросила она.

– Да, Каролина! Если ты продолжаешь любить Ролла, это единственный шанс навсегда привязать его.

– Да?! Привязать… – рассмеялась Кароль с непонятною горечью.

Самый последний экзамен! Открытый показ, на котором должны были быть представители из “Академии”. Главный, решающий шаг!

Ученики были собраны и самоуверенны. Роллан и Андорвальд рвались в бой. Они были готовы отстаивать право продолжить свое обучение любой ценой. А Каролина меня беспокоила больше и больше. Она была явно больна. Результаты ее продолжали быть лучшими, но с каждым днем становилось виднее, как сильно ее угнетают занятия.

– Мне тяжело. И мне страшно…– однажды призналась Кароль. – Каждый раз, когда я выполняю задание, я отдаю часть себя, а восполнить потерю уже не могу. У меня больше нет сил…

Мне очень не нравился этот настрой.

Глава 17.

На контрольный показ пришло три представителя из “Академии”. Им предстояло решить, куда именно нужно направить выпускников “Школы”.

Четверка ребят, начинающих этот экзамен, прекрасно проделала как персональный зачет, так и все “диалоги”, блистательно им показав, что владеет первичным набором положенных навыков. Марго, Вилли, Лисбет и Граттон совсем не пытались скрывать, что они не владеют способностью менять реальные свойства предметов. Однако отсутствие “дара” ничуть не смутило комиссию. Каждый из данной четверки сумел подтвердить мастерство в понимании скрытых мотивов и навык мгновенно угадывать, что от них нужно другим. (В данный момент – представителям от “Академии”.)

Всем, кто пришел на экзамен, уже стало ясно, что эта четверка будет зачислена в группу, где их подготовят к вступлению в штат Башни. После нескольких лет обучения новая служба даст ребятам не только стабильный доход, но и право на проживание в главном округе города. А так же доступ в особую сеть магазинчиков, где можно вместо больших синтетических капсул с особым питанием взять “настоящую” пищу. (Мечта для обычных людей, проживающих вне элитарного круга.) Со временем каждый из них может стать незаменимым помощником или обычным “винтиком” в четко отлаженном механизме.

Сабина, Карстон, Рид, Эйлин, и, как ни странно, Шарлотта, смогли доказать, что умеют куда больше, чем предыдущая группа. Я не сомневалась: все пятеро будут направлены на обучение к опытным магам, занятым в “Лаборатории жизни”, причем у Сабины есть шанс оказаться в особой экспериментальной подгруппе, ведущей свои разработки для избранных.

Похоже, в “Лаборатории жизни” и впрямь не хватало людей, потому что Ванессу, хотя ее “дар” был слабее, внесли в ту же группу.

Андорвальд… Он показал, что его результат превосходит итог предыдущих ребят на 6 пунктов. Хороший отрыв, пробудивший искру интереса в глазах проверяющих.

– Видела? Видела?! Оба не просто внесли результат в протокол! Они делают запись себе в блокнот! – зашептал Марк. – Похоже, Андор им понравился, его возьмут на заметку. Для мальчика это хороший шанс!

Роллан и Каролина… Они вышли вместе. Он – статный, высокий красавец, родившийся в округе Башни. Спокойный, уверенный, собранный… Знающий цену могучему “дару”, который ему дан… Решительный и непреклонный в желании завоевать свое место под белым искусственным солнцем. Она – обычная девочка. Робкая и отрешенная от того, что происходит… Забывшая, зачем пришла в этот зал…

Они начали вместе. Задание… Выбор конкретной формы его исполнения… Манипуляция… Вывод… Кароль была явно “не в форме”, она замедляла ответы, терялась, на миг вообще отключилась от происходящего. Навык ее выручал, она все же была первой, однако разрыв составлял 1-2 пункта. (Раньше Кароль опережала соперника где-то на 3 или даже на 5 пунктов, в то время как Андорвальд отставал от нее на 7 или даже 12.)

Не помню, когда, как я вдруг ощутила, что результат раздражает комиссию. Им нужен был сильный, решительный Роллан, а вовсе не нервная девочка, честно сдающая темы, однако совсем не готовая драться за “сладкий кусок”, выделяемый группе волшебников из “Академии”. Они должны были просто внести в протокол результаты, однако они колебались, поскольку победа Кароль им казалась нелепой, ошибочной шуткой судьбы.

– Каролина и Роллан исполнили все, что положено. И я не вижу причины оспаривать их результаты, поскольку они соответствуют тем, что у них наблюдались в течение все трех лет, – громко сказала я, чувствуя: если сейчас не вмешаться, то может что-то случиться. – Заполните ваш протокол.

Чуть помедлив, посланцы вписали итоги, однако графа “ученик “Академии”” была пока что пустой…

Роллан пошел к ребятам, однако Кароль оставалась на месте.

– Иди к остальным, – осторожно шепнула я девочке.

Она не двигалась, только слегка побледнела… И вдруг начала оседать прямо на пол. С момента создания “Школы” такое случилось впервые. Волшебник не может болеть! Он не может быть слаб! Маг не должен лишаться сознания!

Даже не помню, что больше тогда поразило меня: этот обморок или реакция Роллана. Прежде, чем все остальные ребята успели понять, что случилось и как нужно действовать в столь необычной для них ситуации, Роллан уже был с ней рядом. В тот миг он не думал о том, как оценят его шаг послы “Академии”, что скажут юноши, как это все отразится на будущем. В эту минуту он даже не счел нужным скрыть свой испуг.

Когда Роллан, подняв Каролину, отнес ее к ближней скамейке, Марго подошла к ним. Сабина, минуту помедлив, взяла со стола графин с чистой водой. Не спросив разрешения наших гостей, она, налив стакан, пересела к Кароль. Остальные не двигались, боясь нарушить Устав…

– Пункт семнадцать и пункт двадцать пять, – прозвучал резкий голос Ванессы, нарушив затишье.

Мне трудно сказать, собиралась она подчеркнуть нарушение правил, тем самым принизив конечный результат выступление тройки, посмевшей забыть, как положено магам вести себя, или хотела привлечь внимание важных посланцев, чтобы этим повысить свой будущий статус.

– Тебя не спросили! – внезапно обрезала Лотта, на миг позабыв, что они не одни.

Шарлотта стояла на месте, но я ощущала: еще одно слово – и Нессе придется жалеть об излишнем усердии.

Члены комиссии тупо смотрели на группу подростков, нарушивших правила, словно не зная, как им повести себя в этой не слишком простой ситуации, а потом стали о чем-то шептаться.

– Любой ученик “Академии” должен уметь управлять собой, – громко сказал кто-то из них. – Нельзя засчитать результат при таких обстоятельствах. Роллан из округа Башни, ты вправе оспорить ее результат и потребовать новой проверки.

– Попасть в “Академию” – очень большая честь. Это мечта моей жизни, – сказал молодой человек, повернувшись к гостям. – Но результат “поединка” уже внесен в табель. Оставим все так, как есть.

Я видела, что ему очень непросто сказать это.

– Роллан! – взбешенно воскликнул Марк. – Ты понимаешь, что делаешь?

– Да, понимаю, но цифры – упрямая вещь, – с чуть заметной иронией четко ответил мальчишка.

И этот ответ на какой-то миг вдруг приоткрыл в нем то, что мы не видели. Лишь Каролина с ее необычным, почти ненормальным чутьем, уловила в нем эту способность поставить порыв выше логики, дать волю чувству, сокрытому так глубоко, что поверить в него трудно.

– Я – не согласна! – раздался вдруг голос Кароль. – Наши гости не верят тому, что я в силах вступить в их ряды. Они правы! Такая победа, как эта, не стоит вообще ничего. Не хочу, чтобы мне говорили, что я среди них лишь из жалости… Лишь потому, что…

Кароль не закончила фразу, махнула рукой и направилась к выходу.

– Стой! – удержал ее Роллан. – Ты хоть понимаешь, что делаешь?

– Мои слова! – изумленно шепнул Марк.

– Да, я понимаю, но мне не нужна твоя жалость, – взглянув ему прямо в глаза, отвечала Кароль.

Роллан вспыхнул, а я поняла, что за глупость придется платить. Очень дорого. Роллан готов был на жертву для слабой, измученной девочки. Девочки, что потеряла себя из любви к нему. Он уважал справедливость и не собирался обманом брать то, что ему было не предназначено. Но жест Кароль показал, что она не способна принять то, что есть, и не хочет бороться, а значит, не может жить так, как положено. Он – может, она – нет. И если он хочет быть первым, он должен забыть Каролину, убрать ее из своей жизни. Иначе он все потеряет. Отвергнув решение Роллана, девушка сделала выбор.

Тогда я подумала, что Каролина надеется этим его привязать, пробудить в душе Ролла любовь, благодарность за свой нежданный “подарок”, но я ошибалась. Кароль хорошо знала Роллана и понимала, что этим скорее его оттолкнет, чем удержит.

Потом, когда гости ушли, у Кароль был срыв. К счастью, никто из ребят ее тогда не видел. Когда Каролина немного пришла в себя, я отвела ее в комнату.

Кароль зачислили к магам “Лаборатории”, и для меня это был настоящий удар! Каролина с Ванессой в одном месте… Это казалось настолько нелепым, что я самовольно хотела подать апелляцию, втайне надеясь, что девушка придет в себя и раскается в сделанной глупости. Тогда у нас будет время хоть что-то исправить. Забыть Каролину как неудачницу, вычеркнуть из своей жизни, я попросту не могла.

Глава 18.

Кароль ко мне подошла за неделю до дня Восхождения. Она была непривычно замкнута и совершенно спокойна. Разговор обещал быть обычным. Мы поговорили о планах Кароль, о том месте, которое ей надлежит занять в будущем. О тех, кто рядом… Меня удивили ее слова о ребятах из группы, с которыми ей полагалось идти дальше.

– Я уважаю Сабину и рада, что мы будем рядом, но мы не друзья. Марго – да! С ней тепло, а с другими… Мы разные.

– Роллан…

– Его больше нет со мной рядом. Он просто ушел. Он исчез… Ничего не осталось. Усталость и опустошенность… Сейчас я хочу одного: оказаться на Башне, у Врат… Я должна там быть, – твердо сказала Кароль.

– Тогда выбери ткань на наряд. Это будет особое платье, которое выразит твой вкус, твои устремления и то, какой ты себя видишь в будущем.

– Да, – улыбнулась Кароль, – это будет особое платье. Оно мне приснилось…

Мне не слишком хотелось выслушивать этот сон, я опасалась каких-нибудь новых эксцессов, но, в силу привычки, спросила:

– И что же ты видела?

– Я была маленькой девочкой. Девочкой с кучей бантов в косах, очень похожих на маленьких бабочек! Таких, как в том, первом сне, про ребенка. Я шла… Как тогда. Шла босой, по траве. И вдруг встретила мальчика…

– Сына?

Кароль рассмеялась:

– Откуда возьмется ребенок у маленькой девочки? Это был… ОН! Тот, кто сможет мне дать МОЮ жизнь.

– Роллан?

– Даже не знаю. Наверное… А может, и нет. Он был вправду похож на себя и… Совсем не похож! Он был очень забавным. Такой смешной, пухленький, светловолосый… И он спросил: “Можно, я поцелую тебя? Поцелую за каждый твой бантик? По разу?” А я согласилась. Смешно?

– Поцелуи во сне – знак разлуки, – сказала я ей, чтобы что-то сказать.

– Знаю. Это прощание душ, да?

– Наверно, – ответила я.

Каролина опять улыбнулась. Печально и сдержанно. (Раньше она улыбалась иначе.)

– Я думала, что повзрослела, когда полюбила. Достаточно рано, не так ли? А сон словно дал шанс стать ребенком, начать все сначала… Меня ждет особая жизнь.

– Да? И какая же?

– Пока не знаю. В последнее время я часто вспоминаю про “гвоздь”, кристалл Вилли, с которого все началось. Я недавно читала о древнем обряде, вернее, гадании. На жениха. Молодая девушка ставит напротив друг друга два зеркала так, чтобы их отражения создали длинный большой “коридор”. И зажигает две свечки. Из “коридора” к ней должен прийти тот, кто ей предназначен.

– Я тоже читала об этом в какой-то легенде. Но при чем здесь гвоздь? – осторожно спросила я.

– Может быть, и не при чем. Просто мне пришла мысль… Помните ваш семестр, посвященный вибрациям? Человек постоянно излучает набор колебаний-эмоций. У всех они разные. Но если спектр вибраций людей совпадет, между ними возникает контакт.

– Да. Любой выпускник нашей группы умеет подстраиваться под других, – согласилась я. – Но…

– Свечи и зеркала – это некий прибор, – перебила Кароль. – “Коридор” замыкает вибрации и отражает вовне. Пересекшись с чужими, похожими, они растут, обретают большую мощь, и открывают то, что в старых книгах зовут “третьим глазом”, способностью видеть на расстоянии. Так в зеркале возникает видение, облик того человека, который особенно близок…

И этот контакт формирует незримую связь двух людей. Понимаете?

– Нет.

– Тот кристалл… Когда свет ламп в него попадал, то изнутри возникал “коридор”, сходный с тем, что описан в легенде. Но только совсем небольшой!

Я с тревогой смотрела на девочку. Яркий румянец, пылающий на ее круглых щеках и сухой блеск глаз, ставших почти золотыми, был очень плохим знаком.

– Вы понимаете? Тот же закон, то же правило. Только нам, магам, не нужно часами смотреть в “коридор”, нам достаточно доли секунды, чтобы узнать и почувствовать… Вы понимаете?

– Ты полагаешь, что Роллан за долю секунды сумел уловить…

– Нет, не Роллан, а я! Посыл шел от него! Это именно он… Он искал человека, который способен понять, как ему тяжело в этом мире. Которому он мог сказать все, доверить свои потаенные мысли. Врата… Врата Жизни… Мы оба хотели уйти! Он хотел поделиться со мной, он не думал, что я полюблю и его, а не только мечту. И любовь испугала, она побудила вернуться к реальности. А я… А мне придется мечтать за двоих, потому что я… Я не могу по-другому! К тому же…

Кароль закрыла глаза, приложила ладони к горящим щекам и, как будто боясь, что я ей прикажу замолчать, торопливо закончила:

– Наверху, у самых Врат, когда мы говорили о будущем, мы подключили какую-то третью, особую Силу, связавшую нас и обрекшую… Жить! Жить друг в друге. Всегда. Мы с ним стали одним существом! Не физически, а… Я не знаю, как вам объяснить. Роллан мог не смотреть на меня, мог общаться с Шарлоттой, с Лизбет, с Маргаритой… С любой из учениц “Школы”… И все же мы были с ним вместе. Я могла страдать, говорить, что он бросил меня, что я стала ему не нужна, но… Но это было неправдой! Он был со мной! Он был во мне! До экзамена… После него все исчезло! Осталась одна пустота. Понимаете? Пусто и холодно… Даже не больно!

И что я могла ей сказать? Я не знала, как предостеречь Каролину, помочь ей понять, на краю какой пропасти она сейчас стоит.

– Знаешь, Кароль, “трансформация личности” может подчас принимать очень странные формы…

Каролина отняла от лица руки и улыбнулась. Печально. И странно светло.

– Может быть… Вы зовете так все, что выходит из рамок привычного, а я… Я это зову по-другому. И я ничего не боюсь. Разучилась бояться. Для вас мой экзамен – провал, для меня – мой сознательный выбор. Я готова к последствиям и не жалею о том, что я сделала. Так было нужно!

Наш разговор опечалил меня. И оставил какое-то странное чувство покоя. Кароль не считала себя побежденной, униженной. Она страдала и, в то же время, уже принимала свою новую одинокую жизнь.

Глава 19.

Знаменитый обряд Восхождения был очень важным и очень эффектным. На него собирался весь округ. Ребята из групп Спокойствия, Управления и Магии в день “Восхождения” шли к Башне. Внизу, на круглой площадке у лестницы, ставили длинный помост. Пригласив взойти вверх, им объявляли, какие места им назначены в новой, уже взрослой, жизни. Они же, в знак благодарности, были должны показать, чему их научили. Не весь объем знаний, а несколько зрелищных трюков, способных развлечь гостей.

После вступительной части они брали в руки горящие свечи, факелы и разноцветные “просверки” – палочки, что испускали снопы голубых, белоснежных и светло-сиреневых искр. Потом свет отключался. Вообще. А ребята, пройдя “круг почета”, торжественно шли вверх по лестнице, к самой вершине, сокрытой бестрепетным мраком от глаз наблюдателей. Это было прекрасное зрелище! Клуб разноцветных огней, постепенно взмывающих вверх среди бархатно-черной тьмы.

Наверху, на довольно просторной округлой площадке, ребята вставляли факелы, свечи и “просверки” в щели камней, становились вокруг рычага, что стоял в самом центре. Прижавшись ладонями к гладкой поверхности его большой рукояти, они начинали мольбу-песнь, размеренный мощный призыв, обращенный наверх, к Вратам-плитам:

– Откройтесь! Верните нам прежнюю жизнь! Возвратите нам свет Солнца… Воздух… Деревья… Траву… Возвратите нам родину Предков…

И множество прочих сравнений и слов.

Повторив мольбу трижды, они отпускали рычаг, убедившись, что все остается по-прежнему. Брали почти догоревшие свечи и факелы, (“просверки” гасли во время обряда) спускались вниз и шли в центральную залу магической Башни, где были накрыты столы и звучал настоящий оркестр старинных, давно позабытых, но очень красиво играющих инструментов. Там их ожидали ребята из групп Спокойствия и Управления, чтобы совместно отметить великий день и поприветствовать новую жизнь. Завершала торжественный праздник прогулка по округу Башни, который отныне был должен стать их домом.

Народ стал собираться у Башни задолго до часа волшебного праздника. Длинный помост для торжеств, выставляемый перед воротами Башни, на этот раз был покрыт темно-синей тяжелою тканью, объемные складки которой спадали до самой земли, превращая знакомый уже пьедестал из приевшейся черной пластмассы в старинное ложе гигантов из древних легенд.

Четыре черных чугунных колонны в углах возвышения были увиты гирляндами ярко мерцающих ламп (символический образ утраченных звезд). А огромный фонарь на латунных цепях меж колонн служил знаком погибших светил наших предков. Сиренево-желтые блики, которые он излучал, равномерно вращаясь, вводили толпу в легкий транс, помогающий всем оценить и прочувствовать важность момента, который они ожидали.

Ребята из “Школы” стояли среди возбужденной толпы в длинных темных плащах с капюшонами. Они скрывали их полностью, не позволяя увидеть ни лиц, ни одежд. Таково было правило.

Каждый наряд под плащом был продуман в мельчайших деталях. Одежда для дня “Восхождения” – образ души, то “зерно”, что дает шанс мгновенно узнать человека, понять, что его выделяет из общей толпы. Наряд – знак, наряд – символ… Пароль, по которому можно легко обнаружить, насколько мечта человека созвучна тебе самому.

В стороне от помоста стояло три длинных скамьи, крытых темно-вишневым сукном, для особо почетных гостей, приглашенных на праздник. Хозяева Башни давно заготовили множество ценных подарков для тех, кто войдет в их ряды.

Часть даров была официальной, стандартной. Медали и пропуска, дозволявшие свободный вход в Залы Редкостей, Отдыха и Укрепления тела. Специальные карты, дававшие доступ в закрытые книгохранилища и Знаки башенных клубов, в которые может быть принят любой выпускник. Броши, кольца, цепочки с особой символикой…

Но, кроме этих подарков, назначенных всем, был “особый фонд личных симпатий”, который включал в себя редкие ценные вещи, которые гости вручали тем, кто им особо понравился. И как-то так получалось, что самое лучшее почти всегда доставалось моим ученицам. Особые чары? Гипноз? Или вечная тяга к прекрасной Загадке, сокрытой в Волшебнице?

Громкий удар в скрытый гонг, прозвучавший над площадью, подал сигнал, что пора начинать.

Все шло так, как всегда. Поздравления, речи, награды… Сначала объявлялась судьба обучившихся в группе Порядка, потом Управления. Скинув плащи, все участники групп поднимались на синий помост, а я с тайною гордостью думала, что, поражая глаз цветом и качеством ткани, одежды вполне однотипны. При множестве мелких деталей, наряды достаточно ясно несли информацию двух видов:

Группа Управления: плотные ткани без блеска. Цвета – благородные и приглушенные, линии мягкие. Сдержанность, доброжелательность и теплота без слащавой размытости.

– Можете нам доверять! Мы спокойны, надежны, решительны и элегантны. Никто не посмеет сказать, что мы чем-то нарушили правила наших Отцов, оскорбляя ваш вкус. Мы не можем утратить достоинство и опуститься. Мы все – эталон, образец подражания. Мы – воплощение вашей мечты. Вкус, достаток, надежность… Мы сделаем все, чтобы вы обрели их в своей жизни!

Группа Порядка: парча, металл, кожа. Контрастные краски и жесткие линии. Четкая форма, законченность, резкость движений.

– Мы с вами! Запомните: главное – это напор! Мы – бойцы! Мы способны идти напролом, защищая вас. Мы объявляем войну тем, кто смеет нарушить привычные правила! Мы не боимся опасности! Мы защитим ваш покой!

Не столько личности, сколько два клана…

Волшебников ждали с большим нетерпением. Выход последней из групп всегда был кульминацией праздника, ярким спектаклем, который, помимо обряда подъема на Башню, потом еще долго служил темой для разговоров простых обывателей.

Первыми на темно-синий помост взошли Вильям и Граттон. Плащи, словно темные крылья огромной загадочной птицы из древней легенды, скользнули вниз… Не знаю, как остальные, а я изумилась. Впервые за многие годы два парня рискнули одеться “зеркально”. Костюм Вилли был полной копией наряда Граттона. Серо-черный эластик с разводами плотно обтягивал торсы семнадцатилетних ребят, вызывая в памяти серию древних картин, посвященных искусству “классической пантомимы” из старых архивов. Отличие двух разноцветных трико было только в наклоне размытых полос на границе цветов, да в оттенке сверкающих искр-блесток, алых у Вилли и ярко-сиреневых у Гратта. Каждый шаг юношей вызывал “взрыв” цветных брызг на костюмах.

– И что они этим хотят сказать? Что? – изумленно шепнула я Марку, который стоял рядом.

– Номер покажет, – ответил он мне, очень тщательно делая вид, что ребята его не смогли удивить своим “зеркалом”.

Юноши встали по центру помоста напротив друг друга, как будто две статуи или две…

– Тени! – шепнул опять Марк, облекая в слова мысль, пришедшую в голову многим.

Все ждали, что сделают юноши, но Грат и Вилли не двигались.

– Ждут остальных, – поделилась я собственной версией, и Марк кивнул:

– Да, похоже.

Элизабет третьей взошла на заветный помост. Черный плащ с капюшоном легко упал с плеч, открыв взглядам толпы эту хрупкую куколку, напрочь отвергшую жесткий блеск камня с металлом, который включали в себя очень многие ткани. Воздушный и ласковый пух, покрывающий тело от хрупких локтей до колен… Нежно-розовый, легкий, зовущий коснуться, сулящий нежнейшую ласку… Изящная шапочка из ярко-розовых перьев на гладкой головке… Такие же яркие туфельки… И голубые чулочки… И “маска” из крохотных стразов, наклеенных прямо на кожу вокруг сияющих глаз, подведенных пронзительно-розовым контуром с синими блестками, в тон необычно блестящей помаде… И удивительно нежный, чуть терпкий, волнующий запах в разреженном воздухе… Духи? Нет, только гипноз, позволяющий верить, что ты ощущаешь тот запах, который прекрасно подходит к наряду Лизбет.

На высоком помосте стояла не волшебница, не чаровница, а юное чудо… Игрушка! Подарок, способный украсить досуг “настоящих мужчин”. Этот мягкий комочек из пуха и блесток внушал веру, что ты особенный, если способен позволить себе дорогую розово-голубую мечту-прихоть.

Элизабет встала на синий помост между Гратом и Вилли, на шаг впереди. И две стройных фигуры подростков вдруг стали прекрасною рамой для чудо-игрушки, усилив задуманный Лизбет эффект.

Маргарита… Когда она сбросила плащ, толпа разом замолкла. К помосту шла фея из сказки. Не грозная и величавая фея легенды, слепящая блеском своей неземной красоты, а прелестная “роза лесов”. Королева порхающих эльфов, ловец беззаботных сердец пастухов и бродяг. Фея, что ведет в сказочный мир, из которого ты готов выйти глухим стариком ради часа, который ты будешь с ней рядом…

Пурпурный бархатный лиф с небольшим декольте идеально подчеркивал формы Марго. Золотые пайетки, покрывшие бархат, смотрелись богатым старинным шитьем, а широкая юбка из мягкого шелка, как и рукава, ниспадавшие почти до самой земли, издавали загадочный шелест, ласкающий слух.

Шелк был бледным. Намного светлее роскошного бархата лифа. Светлее ее смуглой кожи, лучащейся “золотой пылью”, особенным блеском, который наносится прямо на тело. Два длинных разреза на юбке давали возможность увидеть прозрачный пурпур чулок с золотыми подвязками и ее светлые туфельки из перламутра в цвет юбке.

Роскошные темные кудри Марго были собраны в узел, который держал перламутровый “краб”, специальный зажим для волос, изукрашенный каплями “золота”. Точно такие же серьги завершали убранство.

– Красавица! – ясно расслышала я чей-то сдержанный вздох восхищения.

Облик Марго сочетал в себе нежность, игривость и… Странное чувство достоинства. Само по себе это платье скрывало куда больший вызов, чем мягкий наряд Лизбет, однако оно не будило желания “гладить и трогать” Марго. Она впрямь была “розой”, забытым цветком, что готов одарить ароматом, однако не терпит нахальных рук.

Поднимаясь на синий помост, Марго всем нам напомнила, что красота вызывает не только желание, но и восторг, поклонение, трепет. Она заставляет себя уважать и беречь.

Марго встала как раз рядом с Вилли, и алые искры на темном трико словно стали пунцовыми крохами-каплями с лифа ее необычного платья, случайно упавшими на черно-серую ткань. И возникла незримая связь: яркость бархата бросила отсвет на мрак живой “тени”, которая передала этот алый насыщенный свет дальше. И он, смешавшись с сиянием, побледнел и растворился в трепещущей мягкости пуха… Потом, слившись с голубизной, бросил горсть бликов-искр на другую “тень”…

Лотта… Блистательный, шоковый выход! Когда плащ упал, толпа ахнула и загудела, не в силах поверить тому, что открылось ее ненасытным глазам. Нагота… Нагота, чуть прикрытая длинным гипюровым платьем. Сиреневый легкий ажур, разукрашенный мелкими блестками, вряд ли способными сделать наряд целомудренным… И серебристая маска на нежном девичьем лице… Маска-символ, дань скромности…

Только вблизи, присмотревшись как следует к платью Шарлотты уже при дневном свете, можно было понять, что этот эффект обнаженного тела обманчив. Гипюр прикрывал скромный комбинезончик из лайки в тон коже. Одень его Лотта без верхнего платья, и он никого не смутил бы. Но легкий гипюр “убирал” специфический блеск лайки и создавал непривычный эффект обнаженности.

Лотта любила подначивать, дразнить и насмехаться. Ей нравился этот всплеск чувств, когда лишь один шаг отделяет восторг от почти первобытной агрессии. Она умела использовать этот внезапный, лишающий разума стресс!

Очень громко стуча каблучками серебряных туфелек, Лотта взбежала на синий помост, завершив композицию. Нежно сиреневый цвет ее тонкого платья мгновенно “вступил в перекличку” с блестящими искрами Грата, замкнув цветовую “цепь”. И, сорвав маску, швырнула ее в толпу.

Легкий, едва уловимый “порыв ветра”, мягко пронесся на всеми. Не столько порыв, сколько мягкий глубокий вздох, первый аккорд скрытой музыки для посвященных. Пятерка взошедших на синий помост, понимала, что кроме простейших приемов гипноза, они могут очень немногое, и подготовили номер: “Общение”. Они смогли просчитать все: от цвета костюмов до самых мельчайших движений. Любой жест участника тут же, как в зеркале, множился и повторялся. Менялся… Рос… Ширился… И распадался на множество новых, совсем не похожих на первый. Чудесная “вязь”, красота удивительно четких движений, подобных могучей волне, что растет, изменяется и обретает иные, совсем незнакомые формы. Прекраснейший гимн красоте и умению слышать, чувствовать и понимать тех, кто рядом…

И, глядя на номер, я вдруг поняла смысл костюмов, которые выбрали Грат с Вилли. Они говорили собравшимся:

– Мы – словно тени. Нас почти не видно, но мы отражаем вас! Мы можем выполнить то, что вам нужно, не привлекая внимания. Мы будем тихо скользить, извиваться, менять свою форму, едва мы получим приказ. Нас нет! И все же мы есть… Ваши тени, проводники вашей воли!

– Прекрасный ход, – быстро сказала я Марку, кивнув на ребят.

– Это точно, – шепнул он в ответ. Молодцы! Знают, как подавать себя. А эти девочки – прелесть! Особенный выпуск, не так ли?

Когда номер кончился, толпа взревела и долго еще не могла успокоиться. Под их приветственный гул всей пятерки вручили подарки. Помимо набора обычных даров Вилли с Гратом вручили какие-то плоские карточки. Хотя мы с Марком не видели, что в них написано, но по довольному блеску глаз и очень гордым улыбкам смогли уловить, что ребята безмерно довольны.

– Похоже на пропуска… Интересно, куда? – спросил Марк.

– Позже выясним.

Лотте достался старинный футлярчик, в котором лежала цепочка с блестящим прозрачным кристаллом, похожим на древний алмаз.

– Нужно будет проверить, как он режет стекла, – подумала я. – Если это не горный хрусталь, ценный как раритет старины, то ей впрямь повезло. Алмаз может открыть доступ в Лабораторию округа Радости, став совершенно бесценным инструментом для тонкой работы, и дать Шарлотте возможность не думать о завтрашнем дне или выгодном браке.

Марго вручили довольно большую шкатулку из красного бархата с множеством стразов. Открыв ее, девушка ахнула, словно не веря глазам. А потом, не сочтя нужным скрыть свой восторг, осторожно достала из яркого гнездышка некий коричневый шарик, который отправила в рот, не боясь повредить слой кармина на нежных губах.

– Неужели конфеты? Тот самый “простой шоколад”, о котором наслышаны все, но который почти невозможно попробовать? Не иллюзия, а “натуральный продукт”, получаемый в лабораториях Тайного блока, куда закрыт доступ для всех? Миф, а не реальная пища? – мелькнула безумная мысль.

Лизбет… Я не поверила своим глазам, потому что подобные вещи запрещено выносить из стен Башни. Горшочек с малюсеньким кактусом, величиной с ноготок на мизинце ребенка.

Мне стало не слишком приятно. Подобный подарок, врученный кому-то из тех, кто и вправду владел волшебством, был нормален. Для Лизбет же слишком… Роскошным! Подробные вещи вручались красавицам уровня Лизбет с конкретным намеком, надеждой на личную встречу, и девушки знали об этом.

Зелененький кактус ничуть не обидел Лизбет. Она явно гордилась своим “настоящим растением”.

Глава 20.

Когда пятерка смешалась с толпой, на помосте стояла Ванесса. Я думала, с ней будут Карстон и Рид, потому что ее личный “дар” был достаточно слаб для отдельного номера. Ванесса вышла одна, в странном платье из темных цепочек, сплетенных в одно полотно, и кусков переливчатой ткани, похожей на шкуру багрово-зеленой змеи. Ее лоб прикрывала повязка из кожи, а волосы были запрятаны в сетку из тонких цепочек, таких же, как “ткань” непонятного платья. Подводка глаз и глянец губ были в цвет вставок ткани. Она отказалась от блесток и стразов, покрыв лицо слоем белил, отчего оно стало пугающе жестким, надменным.

В руках Ванесса держала объемную вазу из бронзы, в которой белела… Вода? Да, наверно, вода, с добавлением густых свинцовых белил.

Водрузив вазу в центр помоста, Ванесса свела над ней руки и стала читать “заклинание плоти”. Вода сгустилась, приподнялась над краями и резко взметнулась вверх, свившись в тугой плотный “жгут”. (Нечто среднее между бичом и огромной змеей.) Это было эффектно, но слишком рискованно. Если бы Несса спросила меня, я бы ей запретила устраивать это “змеиное шоу”. Работа с водой, как с любым плотным телом, брала слишком много энергии.

Молочно-белый “червь” вился и гнулся, послушный движению рук. Толпе было забавно. Ее развлекал сам процесс, но она не могла оценить сложность номера. Толпа не видела разницы между простейшим гипнозом, иллюзией и управлением материальным предметом. А я ощущала, как ей тяжело управляться с подобной “зверюшкой”. Работа “съедала” Ванессу, она растворялась в процессе, теряя себя. Было действие, не было девушки! Не было женской энергии, очарования, мягкости. Были лишь жесткость и власть над творением.

Красота Нессы, такая отстраненная и утонченная, словно лишенная грубой земной плоти, напрочь исчезла. Она была воином духа, который сражается, напрочь забыв о себе. Я могла бы поклясться: в толпе не найдется мужчины, который, следя за ее схваткой с “червем”, на миг допустил бы мысль, что Несса – девушка, что ею можно увлечься, и что она может создать семью.

Номер был кратким, так как Ванесса смертельно устала. Уже ощущая предел сил, она попыталась спустить “змея” мягкими кольцами в вазу, но ей не хватило энергии. Белый “червь” вдруг замер в воздухе и громко шлепнулся вниз, обдав Нессу фонтаном брызг. Длинная белая лужа во весь помост и куча мелких “клякс” вызвали громкий смех…

– Браво, Ванесса! Прекрасный финал! – громко крикнула я, обернувшись к собравшимся и посылая в толпу очень мощный заряд восхищения.

– Великолепно! – взвыл Марк, повторяя мой ход.

Нужно было хоть как-то исправить конфуз, не дать людям понять, как сейчас оплошала Ванесса. Потом я ей выскажу все, что сочту нужным, о безответственной выходке. Завтра Нессе придется отстирывать синюю ткань щеткой и порошком, затирать свои мерзкие пятна красителем и бормотать заклинания, чтобы суметь привести дорогой покров в первоначальный вид. Завтра! Сегодня толпа должна верить, что так и задумано. Маги уже оценили просчет, но другим ни к чему понимать, что случилось на синем помосте.

Ванесса, ничуть не смущаясь досадной промашкой, махнула толпе, послала поцелуй и надменной походкой направилась к столику наших почетных гостей. И я вдруг ощутила, что Несса ничуть не жалеет о сделанном.

– Это не важно! Не важно, что я оплошала. Я делаю то, что хочу. Я добьюсь своего, разовью “дар”! Никто не посмеет сказать, что он слаб! Силен дух, это главное. Я не смиряюсь, не каюсь… Не плачу! Я знаю, чего добиваюсь! – казалось, вещала она каждым шагом и каждым движением гордо откинутых плеч.

Это был миг прозрения. Я поняла, что Ванессу простят. Безрассудный напор и способность не видеть преград поначалу смущают, однако потом вызывают к себе уважение. Тот, кто может себя посвятить одной цели, забыв обо всем и отрекшись от мелочных радостей, должен найти свое место.

Ванессу смогли оценить. В тот стандартный набор, что вручается каждому, Нессе добавили личный знак группы Порядка, который давал ей особое право на часть привилегий именно этого клана. И острую шпильку-кинжал. Смертоносная сталь и ажурный рисунок головки с прозрачным топазом… Красивая штучка. Оружие избранных!

Карстон, Эйлин и Рид вышли вместе. Оранжево-красная медь очень жесткой парчи… Странно-мертвенный блеск золотистой латуни… Глубокий покой серебра… Три металла из недр? Нет, не то… Три стихии! Оранжево-красный огонь, испускающий ввысь языки и швыряющий искры, который не может не рваться вперед, не сносить все вокруг, не сжигать дотла… И серебристая влага воды, неподвижно манящей мучительно темной загадкой сокрытых от взора глубин… Их борьба! Борьба двух неразрывных начал, что враждебны друг другу, однако способны творить только вместе. Друзья-враги, двое соперников! И золотистый, податливо-мягкий металл… Огонь плавит его, а вода охлаждает, дает шанс застыть нужной формой.

Ребята прекрасно сумели раскрыть суть конфликта, не двигаясь с места. Иллюзия схватки и творчества с помощью алых и белых спиралей, волн, вспышек, полос, прорезающих воздух над их головами.

Блестящие “медные” латы, на фоне которых оранжевый плащ бьется бешеным всполохом, жутким костром… Серебристый шифоновый шарф, перетянутый тройкой объемных узлов, и рубаха поверх черной кожи штанов в крупных, броских заклепках металла… И стройная девочка, Эйлин, в своих облегающих брючках и длинном прямом пиджаке с жутким вырезом прямо под грудью… Блестящая ткань превратила ее в золотистую статую, некий живой результат непрерывной работы огня и воды.

Обнаженный животик, изящным пупочек с кольцом… И шлем-маска, закрывшая верхнюю часть лица… Цепь сверкающих лампочек, вделанных в маску, дающих эффект драгоценных камней… Эйлин в тройке была самой младшей, к тому же не слишком уверенной в собственной силе.

Она, Эйлин, жаждала блеска и славы, мечтала пленять, но боялась открыться навстречу опасному миру. Такой хрупкий винтик огромной машины, который мечтает занять свое место для избранных, но опасается быстро сломаться… И два взрослых парня, готовых ее поддержать на нелегком пути, потому что сильнейший обязан помочь слабой и беззащитной… Какой мощный образ!

Горсть мерцающих звезд, напоследок слетевших в толпу из рук Эйлин, понравилась всем. Эта тройка имела успех. Куда больший, чем все предыдущие. Но появилась Сабина…

Атласное белое платье, покрытое слоем округлых прозрачных бус, плотно прижатых друг к другу, на первый взгляд, было излишне объемным. Однако Сабина отнюдь не боялась казаться крупнее, массивнее, чем была.

Пара шпилек, подобных антеннам, украшенным гроздью-гирляндой хрустальных шаров, поднимали ее светло-русые волосы, вверх, обнажая красивую шею. Шары-серьги нежно мерцали… Отдельные мелкие стразы на свежей коже лица и открытых рук были как отсветы бусин прически и платья.

Достоинство… Стать… Красота… На помосте была… Королева Снегов? Или, может, Хозяйка Хрустальной Горы? Белизна и спокойствие… Сила, величие, шарм взрослой женщины… Властной. Уверенной. Мудрой.

Сверкающе-яркая тройка Огня, Металла, Воды, вдруг потухла, уменьшилась, сжалась пред этим степенным величием истинной Женщины.

Сабина только прошлась, но толпа замерла, ощущая почтительный трепет. Ей было не нужно показывать что-то, доказывать… Никто не смел усомниться в том, что перед ними Волшебница. Она не унижала, но и не пыталась снискать благосклонность собравшихся. Просто прошлась, дав им шанс рассмотреть себя. А потом вскинула руки, и белый прозрачный вихрь мощной метели взметнулся из сжатых ладоней. Взлетел, покружил по толпе, возвратился назад, обернул ее легким и нежным покровом танцующих хрупких снежинок, и сгинул.

Иллюзия? Как и у трех предыдущих. Зачем тратить силы на лишние фокусы, если ты знаешь себе цену? Нужно развлечь людей чем-то забавным? Пожалуйста! Главное, чтобы красиво. И просто, без лишних затрат. Настоящая магия? Это не тот случай!

Сухой размеренный треск, перекрывший гул зрителей, был для меня лучшей музыкой. Лучшие гости не хлопали, для этой цели у них были плоские палочки. Соединяясь друг с другом, они издавали весьма специфический звук, не сравнимый ни с чем. Он-то и заглушил общий гомон.

Помимо обычных призов и конфет (все коробочки были намного скромнее шкатулки Марго), Риду с Карстоном дали часы. Циферблат был устроен так, что их хозяин не только знал время, число, месяц, год. Десять кнопок на жестком ремне позволяли использовать эти часы и как простенький телепорат без экрана.

Один из гостей что-то тихо спросил у друзей. Карстон чуть покраснел и мотнул головой. Рид кивнул, и ему дали круглую карточку, пропуск в “Палаццо”.

– Шарлотта? – подумала я, глядя, как Рид старается спрятать пластинку от глаз посторонних.

А светло-русые пряди Сабины украсил венец Королевы Волшебного Выпуска, золотой обруч с рубинами и аметистами.

Им с Эйлин так же вручили флаконы духов (настоящих, доставленных вместе с конфетами из глубин Тайного блока) и набор редкой косметики для “сохранения юности и приворота”. По слухам, такие наборы годились лишь тем, кто владел мощным “даром” и мог пробудить энергетику “баночек”, сделав их мощным оружием в тайной борьбе. Это был только миф. Просто качество красок и кремов весьма отличалось от тех, что стояли на общих прилавках. Позволить себе покупать то, что нам доставлял Тайный блок, могли лишь единицы.

Глава 21.

Роллан и Андорвальд вышли вместе. Два мага, два юных волшебника из канонических книг. Снежно-белый наряд Андорвальда, похожий на древнюю тогу, и точно такой же плащ… На груди – знак Солнца, спина украшена Месяцем из золотой и серебряной жесткой парчи. Вокруг Месяца – множество звезд разных форм и цветов (голубые, пурпурные, белые), а вокруг Солнца старинные знаки Планет. (Отражение мифов из книг, где описано Небо, которое никто не видел.)

Чеканная пара широких запястий из “золота и самоцветов” (достаточно толстые листья фольги, разноцветные лампочки)… Точно такой же “ошейник”… И золотой обруч вокруг головы с крупной лампой-“звездой”… Костюм в чем-то стандартный, но декоративный, эффектный.

На Роллане был фиолетовый длинный халат из атласа фасона “летучая мышь”. Два дракона из ярких оранжево-желтых пайеток сверкали, разинув кровавые пасти и высунув длинный язык. Аппликация-вышивка размещена была так, что любое движение Роллана вмиг оживляло драконий узор, заставляя их виться, сверкать чешуей. Рукава из атласа крепились к таким же “чешуйчатым” узким манжетам на крепких запястьях, а лоб закрывала повязка из “драконьей шкуры”.

Волшебники встали на разных концах и показ начался. Номер? Да, поединок из мифов о страшных драконах, съедающих все, что способно светиться. Андор создавал вихрь из разных светил. Больших и очень маленьких… Круглых и плоских… Пушистых от множества лучиков и гладких, как шар, висящий над ними… Светила плясали, кружились, метались по темному воздуху и рассыпали вокруг себя фейерверки блистающих искр. Это было красивое зрелище!

Роллан, дождавшись, когда Андорвальд создаст “небо”, спустил туда тройку драконов: зеленого, красного и голубого. Блистая своей чешуей, эта тройка иллюзий носилась по воздуху, жадно хватая в зубастые пасти светила Андора. Когда они “съели” треть ярко сверкающих звезд, разноцветные “шарики” стали от них убегать. Началось состязание в ловкости и быстроте между “хищниками” и “добычей”. Толпа завывала и хлопала, бурно ликуя от этого зрелища.

Андорвальд стал горячиться и вкладывать в свою иллюзию много сил. Драконы Роллана делались все агрессивнее. И наступил момент, когда толпа ощутила, что это уже не игра. Люди приняли это всерьез, азарт перешел в совершенно другую энергию и…

И все кончилось. Разом! Потухли светила, распались на части драконы, а воздух стал темен и тих. Роллан и Андорвальд ошалело смотрели вокруг, не совсем понимая, кто смел уничтожить иллюзию, прервать шикарное зрелище в самый прекрасный момент.

На помосте стояла Кароль. Ее не приглашали вмешаться, она так решила сама. Каролина успела почувствовать раньше других, что еще чуть-чуть – и мираж выйдет из власти ребят, обретет жизнь за счет очень мощной подпитки толпы, оживет и начнет разрушать все вокруг. То, что ей удалось погасить очень мощный очаг неприкрытой агрессии, было поистине чудом.

Но только немногие поняли смысл ее жеста. Обычные зрители были раздражены и обижены. Ведь их лишили блестящего зрелища и очень сильных эмоций! И кто? Соплячка, неведомо как и зачем вставшая между могучими магами. Именно так оценили вмешательство девушки.

Толпа не поняла, что Кароль тоже из группы волшебников. Раздался свист, ругань и громкие вопли:

– Убрать!!! Наказать недотепу!… Куда лезешь, дурочка?! Вон!!!

Было глупо винить обозленных людей за такую реакцию. Представить, что кто-то из группы волшебниц захочет взойти на помост в ЭТОМ? Даже я, многие годы проведшая рядом с Кароль, была в шоке.

Светло-зеленое платье чуть ниже колен. Без разрезов… Без блесток… Без лампочек и украшений! Ткань – вполне обычная, фасон – мешок на шнурке… Ни ажурных чулочек, ни туфелек… Кароль была босиком!

А прическа? Четыре косички и множество бантиков. Белых, похожих на бабочек… По три-четыре на каждой черной косе. Можно было представить, что малая девочка вытворит что-то подобное, но чтобы взрослая девушка…

И при этом Кароль не была смешной. Непонятной – да! Странной… Но, в то же время, естественной… Он шел ей, нелепый наряд… Он был частью самой Каролины.

Когда толпа снова завыла, Кароль подалась вперед и отвязала от пояса маленький желтый мешочек. Не обращая внимания на рев и крики, она развязала его и стряхнула в ладонь горстку пыли. Потом Каролина прикрыла пыль другой рукой и, опустившись на оба колена, стала что-то шептать своим сжатым ладошкам.

Она не смотрела вокруг, не пыталась привлечь к себе взгляды собравшихся, но в ее действиях было столько сосредоточенности и отрешенности от происходящего вокруг, что шум толпы начал вдруг затихать. Они поняли, что происходит что-то не слишком обычное.

Кароль слегка подняла ладонь, но рассмотреть, что у ней в руках, было нельзя. Дело так поглотило ее, что Кароль перестала вообще замечать, что вокруг люди. А все, кто смыслил хоть что-то в реальном волшебстве, поняли: девушка что-то творит. Не иллюзию… Что-то ЖИВОЕ?!

Цветок получился невзрачным. Четыре больших лепестка, очень блеклых… Сиреневых? Скорее серых, с большими черными пятнами у основания. Стебель и листики были такими же блеклыми… Ни аромата, ни яркости, ни глянца… Любой, владеющий даже азами гипноза, мог в долю секунды создать иллюзия в тысячу раз краше этой бесцветной былинки. Но для Каролины, похоже, он был самым лучшим.

Когда она, подойдя к гостям, тихо его положила на столик, глаза ее были полны счастья.

– Он настоящий. Живой! Я сумела добыть семя и пробудить его к жизни, – сказала она с тихим трепетом. – Он – НАСТОЯЩИЙ!

Об этом мы знали и без Каролины. Цветок излучал ряд совсем незнакомых вибраций, немного похожих на те, что могли испускать наши кактусы. Но, все же, очень чужих… И пугающих!

– Ты создала его. Значит, он твой, – сказал кто-то из важных гостей.

Каролина, сияя, взяла свой невзрачный цветочек. Ей дали все, что полагалось любой выпускнице, однако… Не больше.

Кароль не расстроилась. А я всерьез испугалась, поскольку, когда Каролина уже отошла от стола, я отчетливо слышала, как кто-то тихо сказал:

– Она явно больна. “Трансформация личности”!

– Но она очень сильна. Может быть, мы сумеем помочь этой девушке?

– Может быть.

Их разговор так расстроил меня, что я даже не видела, что получили Роллан и Андорваль. Но понять, что Ролл взял символический Жезл, жезл Магистра, который обязан сопровождать Королеву-Сабину на долгом пути “Восхождения”,было легко.

– Рассказать Кароль прямо сейчас, что они говорят про нее? Научить, как ей нужно себя повести, чтобы их подозрения быстро рассеялись? – думала я.

Но Кароль была очень счастливой, и я не рискнула испортить ей праздник.

– Скажу завтра утром, когда все закончится. Вряд ли они подойдут к Каролине до конца нашего праздника. После Восхождения и бала, когда ребята пойдут гулять, я спокойно поговорю с ней, – решила я.

Глава 22.

Группа волшебников на полчаса зашла в Башню, чтобы слегка отдохнуть, убрать свои подарки и поговорить перед тем, как они ступят на Лестницу.

Гонг возвестил, что пришел час обряда. Взяв свечи, факелы, “просверки”, юные маги вышли из Бащни на улицу. Встав у последней ступени, с которой был должен начаться их путь наверх, они зажгли огни. Весь городской свет потух.

Роллан с Сабиной синхронно ступили на край большой лестницы. (По ней ходили достаточно редко, поскольку внутри Башни были лифты.) Неожиданно я ощутила мучительно-странную дрожь в груди. Чувство было не слишком отчетливым, но… Почему-то я вдруг поняла: этот путь будет чем-то особенным, мало похожим на те, предыдущие. И “Восхождение” станет другим!

Они пошли наверх, наши ребята, а мы с Марком следом. Марк нес большой факел, а я – свечу в метр длиной. И мы знали, как замечательно смотрится снизу “восход” группы. “Облако” из огоньков, что скользит вдоль стены, поднимаясь все выше и выше… Чудесное зрелище!

Путь был долог. Уже наверху, оказавшись на плоской площадке, мы все ощутили, что нам там не слишком уютно. Вокруг царил мрак, разгоняемый только тем светом, который мы сами туда принесли. Под ногами – давно проржавевший металл и бетон, посредине площадки – широкий и плоский рычаг, а вверху – темный свод, на котором с трудом различались “Врата”, небольшая плита. Вероятно, когда-то она была белой, однако давно посерела, покрылась грязью и плесенью, слившись с защитным куполом.

Если начало подъема казалось торжественным, а к середине пути молодежь начала отпускать свои шуточки и откровенно дурачиться, воспринимая “Восхождение” как небольшую игру, то теперь они снова затихли.

Расставив в расщелинах факелы, свечи и “просверки”, все подошли с двух сторон к рычагу, положили ладони на черную рукоять и, стараясь его опустить вниз, запели.

Я знала, что, сколько бы эти ребята не жали на старый рычаг, он не сдвинется с места. Так было всегда. Это только обряд, дань традиции!

Они, ребята из группы Волшебников, даже не поняли, что происходит, когда рычаг скрипнул, подался, сдвинулся с места и тихо пополз вниз. Они, похоже, решили, что так и должно быть. А мы с Марком просто не знали, как нужно себя повести в этом случае. И, когда сверху посыпались комья давно превратившейся в камень замазки и грязи, не остановили ребят, не сказали ни слова.

Короткая щель ослепительно белого света прорезала свод. Удлиняясь и ширясь, она заливала чужим, незнакомым сиянием пол и рычаг. Порыв ветра, ворвавшийся в щель, загасил три ближайших свечи, установленных у рычага и заставил подростков шарахнуться в разные стороны. Мы ясно видели пляску пылинок в пронзительно белом луче и не знали, что чувствуем. Радость? Скорее, испуг. Страх пред тем, что скрывает прозрачная узкая щель.

Щель была небольшой. Сквозь нее можно было протиснуться, выйти наверх, но нельзя видеть, что наверху, за плитой… Воздух, что просочился к нам, пах как-то странно, тревожил и раздражал носоглотку. Я ясно расслышала, как кто-то громко чихнул, а потом…

Потом просвет вдруг уменьшился. Несколько крупных фигур заслонили его. В проем свесились три головы. Трое юношей и одна девочка с очень большим любопытством смотрели в открытую щель. Они были похожи на наших ребят, но другие. Пошире в плечах… Посмуглее… С иным выражением глаз…

– Эй, вы кто? – громко крикнул один из них.

Голос был самым обычным, а слова понятными. Только манера растягивать слоги была непривычна.

– Вы кто? – повторил он. – К вам можно спуститься?

Их было лишь трое, однако они не боялись нас! Мне показалось, что они вообще не способны бояться. Не знают, что это такое.

Никто не ответил ему. Все волшебники дружно шагнули назад, словно видели монстра. Одна Каролина осталась стоять неподвижно. Луч света, проникший в щель, больно слепил ей глаза, но она не пыталась уйти в темноту и стереть слезы, что беспрерывно катились по ярко пылавшим щекам.

Неожиданно сверху упал длинный белый канат, и ребенок пяти – шести лет, растолкав старших, быстро скользнул по нему вниз.

– Эй, Санни! Куда?! – крикнул кто-то, однако он словно не слышал.

Еще не добравшись до пола площадки, мальчишка цепко завис на одной руке, так как в другой он сжимал букет странно-пушистых цветов, источающих пряный смущающий запах. Потом Санни дерзко обвел взглядом всех, кто стоял на площадке, и спрыгнул вниз. Встал, отряхнулся и смело шагнул к Каролине.

– На! – глядя ей прямо в глаза, сказал мальчик, вручая Кароль свой букет из невиданных алых цветов.

– Это мне? – удивленно спросила Кароль, наклоняясь к ребенку.

– Тебе. У тебя в косах бабочки, значит, им нужны цветы, – улыбнулся ребенок. – А здесь темно, душно… Там, наверху, лучше, да?

– Лучше, – сказала Кароль, улыбаясь в ответ.

– Так пойдем! – схватив девушку за руку, крикнул мальчишка.

Кароль колебалась, и он это сразу почувствовал.

– Слушай, ты что-то забыла там, в этом глухом подземелье? – спросил ее Санни.

– Нет… Нет!

Мальчик вновь сжал канат, подтянулся и вмиг оказался у самого края плиты.

– Иди к нам! – крикнул он. – Мы покажем тебе другой мир!

Каролина коснулась каната, потом обернулась к нам и помахала рукой… Сжала белый канат, подтянулась… Еще раз… Еще… Кто-то ей протянул руку. Светло-зеленое платье мелькнуло в раскрытой щели “Врат” в последний раз, и Каролина исчезла…

А мы все стояли. Стояли и ждали. Чего? Мы не знали… Мы были как статуи. Никто не смел шевельнуться, сказать слово или вздохнуть.

– Кто еще с нами? – крикнули сверху. – Идите сюда! Все! У нас лучше!

Никто не двигался.

Первым опомнился Роллан. Помедлив, он тоже шагнул в полосу света у рычага. Глаза, привыкшие к легкому мраку подземного города, сразу же стали слезиться. Тот миг, пока Роллан стоял у каната, был вечностью…

– Он бросит нас и уйдет вместе с Кароль в чужой мир!

Так подумали все, а я вспомнила свой разговор с Каролиной:

– … ходили к “Вратам Жизни”, клали ладони на черный рычаг, ожидая, что он шевельнется и сдвинется с места… Ждали, что он откроет плиту… Она сдвинется и распахнутся, открыв нам прекрасный мир… Этот мир!… Мы его ощущали так, словно уже жили в нем…

Роллан шагнул к рычагу, очень резко вдохнул, и внезапным рывком сдвинул рукоять вверх. Как он смог это сделать?! Один? Без поддержки? Без нужных заклятий? Не знаю. Но Ролл это сделал! Раздался скрип, и плита рухнула прямо на купол, закрыв просвет. Этот удар сотряс свод, и обрушил на нас пыль, песок и куски старой высохшей грязи, но мы были счастливы. В этот миг все смогли оценить его жест.

Роллан спас всех! Он спас тот привычный мирок, где у каждого есть его место. Где можно всегда получить очень сладкий кусок, если следовать правилам. Никто не смеет нарушить привычный порядок, заставить нас плакать от света и громко чихать от неведомых запахов. Никто не даст нам цветов… Настоящих цветов, таких милых на старых картинках, однако смертельно опасных уже самим фактом цветения, не предусмотренным жизнью!

Восторженный блеск глаз ребят подтвердил: я права! Абсолютно права! Они были безмерно ему благодарны за этот отчаянный жест.

Роллан же неподвижно стоял на площадке и тупо смотрел в темноту. Смотрел, словно слепой. Я могла бы поклясться, что Роллан не видит света восторженных глаз, не видит блеска свечей… Он не видит вообще ничего. Он не слышит восторженных вздохов, не чувствует, как лихорадочно бьются сердца окружающих… Не понимает, как все мы ему благодарны… Да, Роллан остался, и, все же, ушел! Не туда, куда вышла Кароль… Не в сияющий мир, что на миг приоткрылся сквозь узкую щель… Он ушел непонятно куда! И там, где он сейчас, очень пусто и холодно…

Глава 23.

Спуск был не слишком торжественным. Все ощущали смятение и непонятное чувство неловкости. Никто из нас не считал себя вестником нового Мира.

Когда оставалась лишь треть спуска, Марк попросил всех ребят задержаться.

– Надеюсь, что вы понимаете, насколько опасно кричать об открытии, не представляя, к чему это все приведет, – начал он. – Вы – элита подземного мира. Любой из вас знает, как он будет жить дальше. Глупо ломать свою жизнь из-за чуждого мира, который на миг приоткрылся нам, чтобы смутить. Я и Кайя, конечно же, скажем о том, что случилось, а вам пока лучше молчать. Потом вам объяснят, как вести себя, а пока тихо! Все поняли?

– А Каролина? Как мы объясним, что с ней стало? – спросила Марго.

– Каролина ушла, ее нет, – очень жестко сказал Роллан.

– Да, – подхватила Ванесса. – Непросто смириться с таким поражением! Быть самой первой и вдруг проиграть. После этого просто не хочется жить!

– Тебе – да! – с откровенной издевкой вдруг бросил Рид. – Только тебе! А Кароль жива и будет счастлива. Ясно, Ванесса?

– Каролина не с нами. Значит, она умерла, – оборвал его Роллан.

– Еще объяви, что убил ее ты, – очень тихо сказала Сабина, в упор посмотрев на него.

И мы все ощутили волну неприязни к “герою” с ее стороны. Это нас удивило, поскольку Роллан с Сабиной всегда относились друг к другу с большим уважением.

– Не смей его обвинять! – перебила Ванесса. – Он просто исполнил свой долг!

– Да, исполнил свой долг, отобрав у Кароль шанс вернуться сюда, если верхний мир будет жесток, – ровным тоном сказала Сабина, и это спокойствие было страшнее любых громких криков. – Ты знаешь, что там, за плитой? Я – не знаю. Не нужно твердить, что Кароль сама сделала выбор. Лишив ее права вернуться, ты ей отомстил… И ты знаешь, за что.

Глава 23.

После спуска, за полчаса перед тем, как впервые подняться во взрослый Зал для Торжеств, группа юных волшебников вновь разошлась в свои комнаты, чтобы себя привести в надлежащий вид после “прогулки” на Башню. Нам всем было нужно за это короткое время принять душ, поправить прически и обновить макияж перед праздничной ночью.

Не знаю, как девушки, а я хотела управиться с этим достаточно быстро. Мне нужно было успеть сделать то, о чем всем остальным было знать ни к чему. Я хотела подняться к Кароль и забрать цветок прежде, чем кто-то из Старших войдет туда. Для них цветок Каролины бы стал “фактом № такой-то”, “свидетельством” или “уликой”, навеки запрятанной в толстую папку отчета. А мне бы хотелось оставить его у себя. В нем жила часть Кароль.

Я любила ее, эту странную девочку. Мне было трудно представить, что мы никогда не увидимся. Меня страшил мой отчет перед Старшими Башни, но я твердо верила, что она сделала правильный выбор, нашла себя.

В последний раз взглянув в зеркало и проведя по губам тонкой палочкой темно-бордовой помады, я тихо открыла дверь комнаты. Коридор был пуст. Стараясь не слишком стучать каблуками, я вышла, закрыла на ключ свою дверь и пошла вдоль стены.

Замки в комнатах девушек были стандартными, каждый легко открывался любым ключом женского блока, но это не слишком смущало хозяек. Любая попытка проникнуть в “чужой номер” без приглашения жестко каралась угрозой изгнания из рядов группы.

Замок отпирать не пришлось. Едва я прикоснулась к двери Каролины, она распахнулась. Еще шаг, и мы бы столкнулись… Ванесса в испуге отпрянула, а я застыла на месте, утратив дар речи.

Цветок Каролины лежал на полу. Голый… Грубо растоптанный… Без лепестков… Они были оборваны кем-то и порваны в клочья, которые, словно бумажки, усеяли коврик.

– Ванесса?!

– Считаете, что это я? – посмотрев на меня, с ядовитой и горькой издевкой спросила Ванесса. – Еще бы! Как просто: бездарная стерва завидует самой талантливой фее! Она тоже хочет творить, но не может! Зато как приятно сгубить то, что сделано сильной соперницей! Так? Так?! Ответьте мне, Веда!

Я промолчала, почувствовав, что не должна ей сейчас отвечать.

– Вы всегда не любили меня, Кайя Веда, хотя и пытались скрывать это. Кто я? Никто! Я не так хороша, как Марго, не умею льстить так, как Лизбет, не настолько ранима, как Лотта. И мой “дар” намного слабее талантов Сабины и Эйлин, не так ли? Кому же еще придет мысль уничтожить цветок? Отвечайте!

Я вновь промолчала.

– Вы может думать все, что вам угодно, – строптиво сказала Ванесса. – Но только это не я. Понимаете, Веда, не я! Я слаба, но умею ценить мастерство. Даже то, что дается легко, без усилий… Совсем не заслуженно! А на помосте лишь я и Кароль показали реальную магию… Да, я хотела украсть цветок. Просто забрать… Потому что никто не способен понять, что он значит. И вот…

– Но ты видела, кто это сделал? – спросила я.

Несса умолкла, смятенно взглянув на меня. Это был странный взгляд, совершенно не свойственный ей. Я впервые увидела страх в обжигающих черных глазах этой девушки. Видно, она не ждала, что я сразу поверю ей. И не хотела открыть то, что знала.

– Ты видела? – вновь повторила я.

– Это уже мое дело, – ответила Несса, и я поняла, что Ванесса мне больше не скажет вообще ничего.

– Ты напрасно меня обвиняешь в том, что я предвзято к тебе относилась, – сказала я девушке. – Может быть, я уделяла тебе чуть поменьше внимания, чем остальным… Это правда, Ванесса. Ведь ты всегда была сильной. Уверенной… Знающей, чего ты хочешь от жизни и твердо идущей к намеченной цели. И мне… Мне и в голову не приходило, что я нужна тебе. Если я ошибалась – прости.

– Да, вы правы, – ответила Несса со странной насмешкой. – Не вам утешать меня в день моего торжества. Это мой лучший день, Кайя Веда, хотя вы об этом не знаете.

– Так иди и веселись, – улыбнулась я Нессе. – Иди!

Она вышла, и я поняла, что я сделала глупость. Не зря говорят: “Нападение – самое лучшее из средств защиты.” Мне нужно было заставить Ванессу признаться, а я начала перед ней извиняться за прошлое. И упустила шанс выяснить, кто побывал здесь до нас!

Я опять посмотрела на бедный цветочек и вздрогнула. Между обрывков его лепестков что-то робко блеснуло. Пайетка! Желтый блестящий кружочек с наряда… Марго?! Я, не веря глазам, наклонилась. Округлая блестка лежала среди бледных смятых клочков, словно бы ожидая, когда я возьму ее в руки.

– Не может быть! Это нелепость… Обман! Несса бы не смолчала, застань она здесь Маргариту. Она бы была просто счастлива мне сообщить, как Марго разрывала в клочки этот бедный цветочек! Марго любила Кароль… Она вообще не способна… Наверно, пайетка попала сюда раньше… Да, перед праздником! Марго зашла к Каролине, желая заранее ей показать свое платье… Все было именно так! – размышляла я, выйдя из комнаты и поднимаясь в Зал.

Там было весело. Выпускники групп Порядка и Управления уже успели освоиться. Маги держались немного в сторонке. За исключением Лизбет. Она оживленно болтала с высоким парнишкой из Управления, явно стараясь увлечь его. Юноше нравилось это внимание, он благосклонно выслушивал щебет хорошенькой девушки.

Марго стояла с Сабиной и Карстоном. Судя по выражению лиц этой тройки, им было совсем не до праздника. Хотя я совершенно не слышала слов, я могла бы поклясться: они говорят о Кароль, обсуждая событие дня.

Я направилась к ним, они тут же умолкли.

– Марго, ты сегодня была у Кароль? Перед праздником? – тихо спросила я, глядя ей прямо в глаза.

– Днем, еще до примерки наряда, – легко подтвердила Марго.

– А потом?

– А потом был показ и подъем… А потом Каролина ушла за “Врата”, – осторожно сказала Марго.

– Мы не можем поверить, что больше уже не увидим ее, – перебила Сабина.

– Кароль была нашим другом, – вздохнул Карстон.

Три пары глаз… Карие, голубые, зеленые… В их взглядах ясно читались тревога и боль. И ни тени смущения или лжи. Взгляды правдивые и удивительно чистые…

Громкий взрыв женского смеха отвлек меня от Марго. Роллан, первый Магистр прощального бала, стоял в окружении нескольких девушек из чужих групп… Он был явно в ударе: рассказывал что-то, смешил, развлекал. Его серо-стальные глаза очень ярко сверкали, а руки время от времени быстро взлетали, стремясь показать восхищенной компании простенький фокус-иллюзию и вызывая колыхание своих блестящих оранжево-красных драконов.

– Что с ним?! – невольно ахнула я.

Было трудно представить, что это и впрямь Роллан, тот самый парень, который всегда был один, очень редко к себе подпуская кого бы то ни было… Роллан, который шарахался прочь от своих одногруппниц… Тот парень, который смертельно боялся, что кто-то узнает о том, что он ходит с Кароль…

И потом… Опуская рычаг, Роллан выжал свой “дар” до конца. Ему нужен был длительный отдых, покой, чтобы снова прийти в себя… Я вообще сомневалась, что Роллан поднимется в Зал… И – пожалуйста!

Группа вокруг Магистра росла на глазах…

– Может, Ролл попросту выпил и потерял контроль? Или, считая, что должен быть лучшим, поскольку избран Магистром, использовал допинг? Достал где-нибудь порошки или… Чем занят Марк?! Почему его нет рядом с парнем? Он должен следить, чтобы…

Новый взрыв хохота и хлопков был таким мощным, что сбил мою мысль.

– Да ты чудо, Магистр-Дракон! – громко крикнула тонкая, очень высокая девушка с пышной копной фиолетово-желтых волос.

Ее узкие брюки из лайки пронзительно-красного цвета, покрытые дисками-бляхами, и облегающий топик любому сказали бы: она из группы Порядка, хотя ее яркий пиджак с соответственным Знаком, был снят.

Роллан что-то сказал ей, потом протянул руку, вызвав опять колыханье узора. Красотка шагнула к нему, и…

Они целовались у всех на глазах. Жадно, вжавшись друг в друга… Как будто забыв, что вокруг них полно людей.

Группа Порядка захлопала и засвистела. Ребята из Управления лишь пожимали плечами, как будто пытаясь сказать:

– Не могли найти лучшего места, чем Зал?

А Волшебники в первый миг просто утратили дар речи.

– Роллан, ты что, совсем спятил? – крикнул Андорвальд, первым пришедший в себя. – Ты хоть соображаешь, что делаешь?!

– Ах, “Академия”! Бедные, бедные… – с томной издевкой вздохнул Рид, обняв Шарлотту за талию.

– Это нам, сереньким, можно, а тебе нельзя-я-я! – протянул Граттон с пошлой улыбочкой, а на лице у Сабины возникла гримаса брезгливости.

– Значит, со шлюхами можно… – достаточно тихо сказала она Карсту.

И в этот момент я спиной ощутила пронзительно-жгучий, отчаянный взгляд. Он заставил меня обернуться, хотя я знала: взгляд был назначен не мне.

Ванесса Истаргет стояла у столика, нервно вцепившись в край. Она была очень бледной. Возможно, причиной был грим, нанесенный на кожу, но стресс ее был непритворным. И взгляд… Нет, в тот миг он мне не сказал ничего. Просто дал очень резкий толчок, подтолкнул подойти к страстной парочке.

Роллан еще продолжал обнимать свою “красную” девушку. Ярко-оранжевый отблеск паеток, покрывших манжет, отражался в сверкающей лайке ее брюк блестящею россыпью искр. Оранжевый? Нет, не совсем… Этот цвет распадался вблизи на сложнейший двуцветный узор. Желтый с красным. Два цвета, два типа сверкающих круглых пластинок…

И я поняла, кто посмел уничтожить цветок. Поняла, почему промолчала Ванесса. Она любила его. Безответно. Наверно, не менее страстно, чем Каролина, которую она считала соперницей. Не честолюбие, а страсть толкала ее унижать Кароль и стремиться развить слабый “дар”.

– Это мой лучший день, Кайя Веда, хотя вы об этом не знаете.

Она, Ванесса, не знала о том, что Кароль точно так же терзалась от мук безответной любви. Она верила: после ухода Кароль Роллан будет с ней и… И ошиблась.

Глава 24.

Утром мы с Марком пришли на нужный этаж Башни и рассказали, что вышло на верхней площадке. Нас с ним попросили отправиться в разные комнаты и написать обо всем, что случилось. Потом о нас словно забыли.

Я очень боялась, что это событие плохо отразится на судьбах ребят, но все получилось куда лучше, чем можно было рассчитывать. Всех вызывали, со всеми беседовали, а потом… Потом все пошло так, словно не было ни “Восходжения”, ни встречи с чуждым нам миром, ни исчезновения девушки.

Нам с Марком ясно сказали, что если мы с ним собираемся дальше работать, то нужно вообще позабыть о случившемся. Видимо, то же внушение сделали всем, кто тогда был у “Врат Жизни”, и они приняли это условие.

Марго вообще повезло. После выпуска вдруг появилась вакансия секретаря в руководстве округом Радости (этаж №15). Маргарита Альмар легко прошла конкурс и была зачислена в штат. Она настолько блестяще себя проявила на этой работе, что через пять лет перешла в Совещательный блок (этаж двадцать восьмой).

Кое-кто из завистников утверждал, что назначение связано с ее удачным замужеством, но это были обычные сплетни, не больше. Марго не искала протекции с помощью брака. Из многих поклонников девушка выбрала юношу из смежной группы Управления. Они с Раулем дружили еще в “Школе”, и если он очень быстро “пошел вверх”, то лишь потому, что был умным, способным и очень настойчивым. Вышла прекрасная пара!

Лизбет никуда не пошла. Крохотный кактус, врученный ей на просмотре, определил судьбу девушки. Некто из наших “почетных гостей” пожелал ее видеть “подругой для светских визитов”. Такое решение вызвало легкий шок в “Школе”, поскольку подобная роль не считалась престижной. Обычно “подругами” были эффектные девушки округа Радости, не пожелавшие долго учиться в расчете на силу своей красоты.

Сама Лизбет не тяготилась таким положением.

– Я среди этих девиц как алмаз в груде угля, – сказала она мне, когда мы с ней встретились несколько лет спустя. – Навыки “Школы” прекрасно работают в личном общении. Мой покровитель не может теперь без меня обходиться. Когда мы появляемся в обществе, я всегда в центре внимания, так как могу поддержать разговор с любым, кто ему нужен.

– А ты не боишься, что позже, пресытившись…

– Нет, не боюсь. Я всегда буду лучшей, и я знаю, как о себе позаботиться, чтобы потом не жалеть о бесцельно потраченных годах. Еще пять лет такой жизни, и я сама его брошу…

Я слушала Элизабет, ощущая, что мне никогда не понять ее. Она живет по другим, неизвестным законам и правилам.

“Лаборатория Жизни”… В нее попали лишь трое: Карстон, Эйлин и Рид. Они не обладали излишне большим честолюбием и были рады любимой работе, которая им позволяла ощущать свою значимость. Тройка волшебников великолепно вписалась в ее коллектив, нашла много друзей и смогла обеспечить себе должный уровень жизни.

Я слышала, Эйлин достаточно скоро вступила в брак с кем-то из новых коллег по работе, а Карстон, нарушив традиции, взял в жены девушку, жившую в округе Радости. Очень красивую, добрую и… Совершенно обычную. Она восхищалась своим мужем и была рада исполнить любую его прихоть.

В первый момент меня очень смутил выбор Карстона. Было непросто поверить в такое решение после его интереса к Сабине. Однако потом, поразмыслив, я сделала вывод, что он прав. Сабина была намного талантливей, ярче него. Рядом с ней приходилось постоянно доказывать, что ты достоин внимания, в любой момент опасаясь, что ей станет скучно. Карст был не настолько уверен в себе, чтобы выдержать рядом подругу, которая станет его затмевать.

В юности, еще не зная себя, не совсем понимая, чего хочет, Карстон пленился Сабиной. Он был влюблен, тяжело пережил их разрыв, но, придя в себя, понял, что больше не хочет страдать. Он сумел разобраться в себе и найти ту, с которой ему хорошо.

Это был не такой простой выбор. Решив жениться на девушке округа Радости, Карстон нарушил обычай, который предписывал выпускникам “Школы” подбирать пару в своем кругу. Это был смелый шаг.

Рид и Лотта подали заявку на “Право Рождения”, они хотели ребенка. Поскольку оба возможных родителя были здоровы, молоды и обеспечены, их записали на очередь. Можно было надеяться, что где-то лет через пять у них будет малыш.

Чтобы допуск на “Право Рождения” впрямь был получен, Шарлотта сделала хитрый ход: пошла на курс “Возрождения Тела и Духа”, который готовил помощниц целителей. (Тем, кто прошел его, допуск на “Право Рождения” давался в первую очередь.) Как выпускница группы Волшебников, Лотта, после его окончания была направлена в Башню, (этаж №22, отделение водолечения, психокоррекции и релаксации) где и осталась.

Сабина вошла в Совещательный блок (этаж №29). Ей предложили сначала занять место Третьего консультанта по бытовым Аномальным Явлениям. Девушка справилась с этой работой настолько успешно, что через пять лет уже сделалась Первым, а через девять возглавила этот отдел.

Ее личная жизнь протекала у всех на глазах, став последнею “сказкой” из Башни. Любовь с большой буквы, великая страсть одного из Советников Башни. Вдовец, он был старше нее на пятнадцать лет, и не скрывал своих чувств. Он ухаживал целых три года, прежде, чем Сабина решила принять предложение.

Несмотря на разницу лет, из них вышла хорошая пара. Они понимали друг друга, у них были общие вкусы, пристрастия, взгляды. Они даже внешне казались похожими. Я очень часто их видела на мониторе, во время открытых трансляций, когда Совещательный блок объявлял о последних решениях.

Еще меня поразило, что в “Академию магии” взяли не только Роллана и Андорвальда, которые были достойны попасть туда, но и… Ванессу! Не знаю, как ей удалось, только это был самый чудовищный промах в ее жизни. В “Лаборатории Жизни” она могла что-то сделать со своим крохотным “Даром”, но в “Академии” Несса была “пустым местом”, никем и ничем.

Все считали, что Нессу отчислят уже через несколько месяцев. Андор, которого я как-то раз повстречала, сказал мне, что бедную девочку не принимают всерьез.

– Ее просто не видят. Она ходит в класс, повторяет все, что полагается, но результат – нулевой. До сих пор не пойму, зачем ей это нужно! – сказал Андорвальд. – Быть всеобщим посмешищем…

Я лишь вздохнула. Я думала, что понимаю… Тогда я действительно верила, что Несса, как Каролина, идет за своею любовью, не думая, чем это кончится. Даже спустя год, когда Ванесса мне принесла “Мемуары”, я все еще думала, что это так.

Я не знала всей правды! Не знала, что после Показа и наших отчетов Ванессу призвал совет Старших из Башни. Ей сделали там предложение, она его приняла. Им нужен был человек в «Академии», через которого можно знать, что замышляют волшебники, нет ли среди круга избранных тех, кто мечтает о жизни вне города, грезит о мире, в который ушла Каролина. Они полагали, что кое-кто может его «видеть» и «ощущать», не совсем понимая, что с ним происходит. Ванесса рискнула. Возможно, она полагала, что это ее сблизит с Ролланом, даст лишний шанс на взаимность. Она просчиталась.

Поняв, что не сумеет добиться любви и признания, Несса замкнулась. На смену упорству пришло озлобление. Крах в личной жизни заставил почти одержимо бороться за место на Башне. Я точно не знаю, какую ступень заняла Несса в клане Порядка, как быстро она поднималась в круг избранных и чем платила за это. Боюсь, что цена была слишком высокой.

Однажды Анна Валента сказала мне, что повстречала Ванессу.

– По-моему, Несса больна. Она как одержимая, – прямо сказала Валента, – впервые я вижу такой фанатизм. Для нее существует лишь черное с белым, она ненавидит людей.

– Всех?

– Наверное. В первую очередь тех, кто осмелился думать иначе, не так, как она.

– Это страшно…

– Ванесса довольна своей новой жизнью.

Любой, самый горький упрек не задел бы меня так, как эти слова Анны. Я понимала, что в них была правда.

А Вильям с Граттоном были зачислены секретарями в штат управления округов Жизнеобеспечения и Тяжести. Вилли работал, не проявляя блестящих успехов, и не вызывая претензий, а Граттон… Граттон исчез. В никуда! И никто не знал, что стало с юношей.

– … В последний раз, когда мы с ним случайно столкнулись, Грат мне рассказал, что встречается с девушкой. Она ему очень нравится… Он бы хотел поразить ее чем-то таким, необычным, произвести впечатление. Может быть, он, позабыв, как нас предупреждали, решил рассказать своей новой подружке про Восхождение? Как мы открыли “Врата” и узнали, что есть другой Мир?… Я недавно слышала разговор: в спецбольницу недавно доставили двух молодых людей то ли из округа Радости, то ли Тяжести. Вновь “Трансформация личности”. Вдруг Грат… (Марго.)

– … У нас было ЧП. На границе Ржавых Зубцов появился магнитный вихрь-полтергейст и блокировал телепораты округа Тяжести. Люди напрасно пытались с нами связаться. Когда, наконец, мы примчались туда, то узнали: какой-то юноша был так беспечен, что самовольно решил попытаться загнать вихрь на свалку и… И растворился в нем! Мы не нашли никаких следов… Может быть, Грат? Возомнил, что он может унять вихрь, поскольку учился в нашей группе? (Сабина.)

– … Опасно ходить в округ Тяжести после семи… Я всегда, если это приходится делать, беру с собою баллончик с парализующим газом и надеваю специальный жилет. Там полно Нарушителей! (Вилли.)

– … Уж если интрижка с замужней – так будь начеку. Мало кто согласится терпеть это! (Лизбет.)

– … На лекции нам говорили, что в округе Тяжести вспышка какой-то смертельно опасной болезни. Все трупы сожгли… (Лотта.)

– … Может быть, Грат, как Кароль, бросил все и ушел в верхний Мир? Передвинул рычаг и… Ведь Роллан сумел это сделать? Один?… (Эйлин.)

– … Нет, я не знаю, и вряд ли сумею узнать! (Андорвальд.)

Версий было достаточно, но ни одна не была окончательной. Это пугало сильнее, чем если бы мы знали правду. Любую. Хоть самую страшную. Я полагала, что права Марго. Марк считал так же, но… Никаких доказательств!

Роллан и Андорвальд… У них все получилось, они стали гордостью Марка. Особенно Роллан…

– Он станет Великим Волшебником города, – как-то сказал Марк, и я знала, что он был прав.

Потом, спустя годы, Ролл стал бывать в школе. Не часто. В особо торжественных случаях. Мы куда чаще могли его видеть по телепоратам во время открытых Советов и в качестве гостя программы: «Великие люди Ковчега.»

На людях Роллан всегда был один. Как-то телеведущий «Великих» спросил о семье. Роллан прямо сказал, что считает бестактным подобный вопрос.

– Личной жизнью известных людей занимаются те, у кого нет своей. Я женат, у нас двое детей. Это все! Мне не хочется, чтобы любой проходимец заглядывал в нашу замочную скважину, чтобы потешить свое любопытство, – отрезал он.

В Башне смогли оценить этот жест, говорящий о скромности мага. Стыдиться ему было нечего. Через шесть лет после выпуска Роллан взял в жены одну из моих выпускниц, Карин Солланд, вполне перспективную девочку, с ярко проявленным «Даром». Серьезную, чуть педантичную скромницу. В меру красивую. Очень спокойную, даже немного холодную. Внешне Карин немного напоминала Кароль, внутренне была полным ее антиподом. Роллан, будучи к нам приглашен как почетный гость, сразу же выделил Карин из общей толпы учениц на открытом показе.

– Он в ней нашел все, что искал, – сказал Марк, когда мы обнаружили интерес Роллана к девочке. – Тот внешний тип, что его привлекает, и нужный характер. Она ему будет хорошей подругой.

– Удобной, – ответила я, не желая вступать в давний спор.

Роллан знал, что второй Каролины не будет.

Глава 26.

Годы шли, жизнь текла и текла… Так прошло тридцать лет. И однажды я вдруг поняла, что устала. Устала учить, разбирать подростковые дрязги… Потом провожать… Раньше я упоенно ждала каждый новый набор, ожидая приход новичков как сюрприз, драгоценный подарок от жизни… Теперь выбор стал совершенно рутинной работой. Чем дальше, тем больше я ощущала, насколько они мне чужие… Среди новичков были очень способные девочки, но я не видела в них теплоты, отличавшей Марго, беззаботной, сияющей легкости Лотты, достоинства и благородства Сабины, наивной верности Эйлин… Даже фанатичный напор Нессы я вспоминала теперь с сожалением. Ванесса хоть понимала, чего добивается, к чему стремится, а эти… Порой мне казалось, что я говорю на одном языке, а они на другом. Лизбет Стив была первой предвестницей нового времени, новой системы жизненных ценностей девушек, нового склада характера…

Кароль… Моя Каролина Литана из округа Ржавых Зубцов, дитя нового мира, в котором сияет огромное жаркое солнце, цветут цветы и зеленеет трава… Теплый луч, «светозайчик» из детской коробочки… Мощный разряд, сгусток жгучей энергии, что прожигает насквозь, оставляя в душе ослепительно острую боль и огромное счастье… Я не хотела ее вспоминать, но забыть о ней я не могла!

Незадолго до нового выпуска, спустя почти тридцать лет, я пошла к старой лестнице Башни…

Я стояла внизу, на площадке, и, глядя наверх, размышляла о том, как с момента ухода Кароль изменился обряд “Восхождения”.

Тот же “парад волшебства”… Те же факелы, “просверки”, свечи… Такой же мрак… И путь к заветной вершине, во время которого группа ребят превращается в звездное облако искр… Одно “но”!

Подниматься дозволено лишь на 30 этаж Башни. Не дай Бог дойти до площадки под самой Плитой и найти рычаг! И никаких молитв-гимнов. Три песни: “Восславим мир, что сохраняет нам жизнь!”, “О, великая Школа!” и “Дети Надежды”, которые должен знать каждый…

Мне захотелось опять оказаться на самом верху, под Плитой. Оказаться одной, без детей… Вновь увидеть рычаг, прикоснуться к его рукояти и вспомнить все… Вспомнить Кароль!

Я уже начала забывать ее смех, ее голос, ее необычные черные косы со множеством бантиков-бабочек… Она все больше лишалась конкретного облика… Были минуты, когда я вообще сомневалась, была ли Кароль в нашей “Школе”… Быть может, она лишь приснилась мне? Странно-пленительный сон о мечте, что живет в сердце каждого… Мечте о жизни, свободной от наших запретов?

– Что стало с ней, с этой мечтой, в другом мире? Смогла ли она жить, как те, незнакомые нам существа? (Маги? Люди?) Им вовсе не нужно “вдыхать жизнь” в особенный сплав из молекул, способных питать тело. И им не нужно мечтать о сияющем свете, зеленой росистой траве, о загадочном запахе странно-мохнатых цветов и о радостных бабочках. Для них, детей поверхности, это – обычная жизнь, повседневность, а вовсе не чудо. Нашла ли Кароль свое место в том солнечном мире, который ей грезился? Мне не узнать…

Но рычаг наверху должен был сохранить, несмотря ни на что, отпечаток ладони Кароль, сохранить незаметную часть ее ауры, так непохожей на излучение всех остальных ребят “Школы”. Никто не прикасался к нему с того дня, кроме Роллана. Он был последним.

А может, нет? Может быть, те, кто владел “Тайным блоком” давно уничтожили не только след детских рук, но и сам рычаг, чтобы никто не узнал страшной тайны о верхнем загадочном мире? Не смог сделать выбор, уйти, ускользнуть в “никуда”?

Эта мысль окатила меня, как струя ледяной воды, вырвав из царства грез. И, опомнившись, я обнаружила, что поднимаюсь наверх, и уже миновала треть лестницы.

– Что ты надеешься там отыскать, сумасшедшая? – ожгла ужасная мысль. – Пустоту? Кучу старых обломков? А может, охрану, которая денно и нощно дежурит на верхней площадке? Похоже, тебе надоела спокойная жизнь! Ты устала работать в привилегированной школе? Ты хочешь вернуться назад, в округ Тяжести, где ты жила до того, как ребенком попала в заветную Башню? А может, тебя привлекает лечебница, а? “Трансформация личности”… Очень хороший диагноз для тех, кто забыл, как опасно нарушить привычные правила!

Но, говоря себе это, я шла вперед.

Тридцать девятый этаж… Я не видела верхней площадки, но я ощущала, что там, наверху, кто-то есть. Не охранник, который ждет жертву, посмевшую войти в запретную зону… Не темная личность из “Тайного блока”… А кто-то владеющий “даром” и очень знакомый!

– Кароль?! – резким, очень мучительным огненным взрывом пронзила мозг дикая мысль. – Нет, не может быть…

Я осторожно замедлила шаг, не решаясь подняться наверх. Инстинкт мне говорил, что сейчас я увижу то, чего лучше не знать.

Он сидел под Плитой, прислонившись щекой к рычагу, и был так погружен в свои мысли, что просто меня не заметил. А я… Я растерялась. Представить, что главный маг Башни способен убрать в шкаф заветную мантию, символ своей власти, и взойти наверх без охраны, как самый простой житель округа, было нелепо. Еще опаснее было то, что он не слышал, как кто-то…

– Я слышу и чувствую, Веда, – сказал Роллан. – Вот уж не думал, что мы с вами встретимся… Здесь. Значит, вас тоже тянет наверх? Любопытно, что там, за Плитой?

– Мы с тобой это видели, Роллан, – ответила я. – Или ты позабыл? Тридцать лет – большой срок.

– Я не видел вообще ничего, кроме странных цветов и полоски прозрачного света, который слепил мне глаза, – усмехнулся маг Башни. – Я мог бы уйти туда, но не посмел. А теперь… Теперь я возвращаюсь сюда постоянно. Забавно, да, Кайя Веда?

– Ничуть.

– В этом мире я взял все, о чем мог мечтать… Даже больше! Я должен быть счастлив, а мне… Мне тоскливо, – спокойно и просто сказал Роллан. – В первый раз я не страшусь признаваться в своей… Своей слабости.

– Это не слабость, – со вздохом сказала я.

– Значит, вы тоже… Тоскуете?

– Нет. Я боюсь того мира, который скрывает Плита. Живу здесь и сейчас. Мне спокойно и мне хорошо. Я здесь счастлива, – тихо сказала я, чувствуя, что не должна открывать ему душу.

Не важно, что Роллан когда-то учился у Марка, что Карин – моя выпускница. В его руках власть. Неразумное слово – и в Башне решат, что старушку пора заменить молодою Наставницей.

– Да? Так зачем вы пришли?

– Вспомнить ту, кого здесь потеряла, – ответила я.

– Кароль вам доверяла, – заметил он.

– Больше, чем ты полагаешь, – ответила я ему в тон.

– Вышло так, как должно, – выпрямляясь, сказал Роллан. (Голос звучал очень властно, но взгляд был на редкость тосклив.) – Нам нельзя было быть вместе.

– Да?

– Да. Она не хотела жить здесь, я боялся уйти, – с горьковатой улыбкой заметил он. – Такова жизнь. Мне было тогда очень больно… Непросто смириться с тем, Кароль бросила нас, променяла на жалкий пучок незнакомой пахучей травы! Если бы мне пришлось пережить этот день второй раз, я бы действовал так же… Такие, как Каролина Литана… Они рождены разрушать… Разрушать все вокруг! Ради прихоти, из-за каприза. Я дал бы ей все: дом, карьеру, детей… Но она не хотела ждать и предпочла меня бросить… Зачем?! Разве здесь плохо, Веда?

– Мне? МНЕ хорошо, но Кароль… Ковчег бы погубил Каролину. На выпускном уже заговорили о «трансформации личности». Кароль забрали бы, увезли, поместили в больницу…

– Я вернул бы ее…

– Ошибаешься, Роллан. Сейчас та всесилен, но в те годы… Город бы вас уничтожил. Обоих. Ковчег – как живой организм. Он спасает себя, отвергая тех, кто угрожает привычному ходу событий. Не нам нарушать это правило…

Роллан взглянул на меня, а потом улыбнулся. Грустно и немного натянуто… Словно бы он понимал, что я думаю, и о чем я не рискну говорить даже с ним.

– Веда, я не бунтарь… Я уже сделал выбор. Тогда… Я здесь дома, и я не уйду неизвестно куда. Но я отдал бы многое, чтобы… Да нет, не увидеть… Хотя бы услышать… Представить… Узнать, что с ней… Как она ТАМ?

постапокалипсис на: ^{http://www.fallout-book.ru/}